Книга Дайте мне обезьяну - Сергей Носов

А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ!

«Да, да, надо спасать. Кто ж, как не я? У меня нет другого пути. Я знаю, что надо делать».

3

Анастасия Степановна вошла в палату.

– Вот вы, Виктор, какой. Я представляла вас другим. Право, мне очень неловко, что все так получается.

Тетюрин молчал, Несоева подумала, что он ее не узнал, и представилась:

– Анастасия. Анастасия Несоева.

– Я вас узнал, Анастасия Степановна.

– Давайте начистоту, Виктор. Я не хочу, чтобы у нас были недомолвки. Мне эта затея не нравится. Я была против. Может быть, следовало быть более настойчивой, но как уж получилось – пошла на поводу… Значит, так. У меня нет никаких видов на вас. Чтобы вы знали. И еще, чтобы вы знали, если не знаете, эти дурацкие заявления для газет, интервью… это все не я, не мое…

– Я знаю, – сказал Тетюрин, – их сочинил Костя Негожин.

– Негожин? – переспросила Анастасия Степановна. – Не тот ли, которого я вытаскивала из вытрезвителя?

– Из вытрезвителя вы меня вытаскивали.

– Да вы что?

– А что? Вот такой у вас муженек будет. Пьет, под забором валяется. Вы разочарованы?

– Если б вы знали моих предыдущих мужей, не говорили бы так. Видите, нас уже что-то связывает.

– Я, наверное, должен поблагодарить вас, – произнес Тетюрин. – Мне клеили статью. Кабы не ваша помощь…

– Нет, что вы, это я должна поблагодарить вас. И от себя лично, и от всего блока. С кем не бывает. А вы себя вели по-мужски. Лишнего не сказали. Хотя могли… в таком состоянии. Был бы скандал. Ни в чем не признались.

– Ну я что… я… так получилось.

– Я понимаю, вам бы хотелось держать дистанцию, как и мне тоже, но ничего не поделаешь. Отнесемся к этому как… – Несоева запнулась.

– Отнесемся, – согласился Тетюрин, не дожидаясь «как».

– Как к авантюре, – нашла слово Несоева. – Знаете, у меня прабабка из-под венца сбежала… Вместе с цыганом.

– В вас течет цыганская кровь?

– Одна восьмая.

– Что же, она в таборе жила?

– Не знаю. Может, это и не совсем цыган был.

– Понятно, – сказал Тетюрин.

– Просто мы по женской линии все активные. И дочь моя, она вся в меня.

Про дочь Тетюрин не стал спрашивать.

– Вон сколько я вам рассказала о себе. Я рада, что вы меня не боитесь.

– А зачем мне бояться?

– Я вас тоже не боюсь, – призналась Несоева. – Не буду задерживать, сейчас уйду.

– Мне торопиться некуда, – сказал Тетюрин.

– К сожалению, мы не принадлежим себе в значительной степени…

– Это точно.

– Как бы друзья по несчастью.

– В некотором роде, – сказал Тетюрин.

– А про наше знакомство ваш Негожин хорошо придумал.

– А что он придумал?

– Ну что от вас убежала собака, а я нашла… спасла.

– Это не Негожин придумал, это я придумал. И не придумал, а из жизни взял. Из собственной! Это я для Богатырева придумывал, а не для нас с вами. Я, Анастасия Степановна, такие сценарии кровью сердца пишу.

– Вот вы какой, – сказала Несоева.

После этого нельзя было не помолчать.

– Виктор, – проговорила наконец Анастасия Степановна, – говорю вам как старший товарищ, хотите вы или нет, а надо на ты. Конечно, разница в возрасте ого-го-го, я не буду кокетничать, но если мы не прекратим выкать, получится большая нелепица.

Оценка читалась во взгляде Тетюрина, так он смотрел на Несоеву. Она спросила:

– Вам трудно?

– Дело не в возрасте, – сказал Тетюрин. – Что вы все «возраст» да «возраст»!.. Дело в том, Анастасия Степановна, что вы для меня… как бы это выразиться… не человек даже, а, что ли, миф… выдумка…

– Симулякр?

Изумился Тетюрин:

– Я не знал, что вы владеете этой терминологией.

– С кем поведешься, от того и наберешься. У меня дочь продвинутая. И потом, с Косолаповым нередко беседуем… Он меня просвещает… Бодрийар… Постмодернизм… – она хотела еще что-то присовокупить к уже сказанному, но сдержалась.

Беспокойство овладело Тетюриным, ему показалось, что сейчас с ним будут говорить о постмодернизме. Несоева, однако, сменила тему:

– Во всем, что касается дела, – никаких сантиментов. Я человек волевой, сильный, жесткий, жестокий. Могу и шкуру спустить. Стальной человек! – она вдруг звонко щелкнула зубами и обворожительно улыбнулась. – Не бойтесь, не вставные.

– Анастасия Степановна, вы, надеюсь, тоже в курсе, что эти интервью со мной… про вас и вообще… не я придумываю?

– Я их не читаю, – соврала Несоева. – Хорошо, хорошо, нечего кота за хвост тянуть, говорите «ты», раз, два, три!..

– Анастасия! – сказал Тетюрин. – Дай стакан! – и добавил: – Пожалуйста.

– Во, – согласилась Анастасия Степановна. – Бери, Витя.

Стакан был пуст и совершенно не нужен Тетюрину.

– Анастасия, будь добра, поставь стакан на тумбочку.

– Хорошо, Витя, ты молодец.

Оба засмеялись.

– Может, и не так страшно будет, – сказала Несоева.

– Посмотрим, – сказал Тетюрин.

В дверь постучали, вошел некто с фотоаппаратом.

– Ой, я и забыла. Говорят, надо снять.

– Поближе, поближе, – примерялся фотограф. – Вот так! Отлично. Снимаю. Ага.

4

Рита моталась по городу, развозила плакаты; Женя-водитель ворчал – неправильно выбран маршрут. Надо было сначала на Институтский привезти

ОБЩЕСТВЕННОСТЬ – ЗА СВАДЬБУ

ДО СВОБОДНЫХ ЭЛЕКЦИЙ!

а уже только потом на Вторую Гражданскую

ОТВЕТИМ НА ТЕРРОР НЕМЕДЛЕННОЙ СВАДЬБОЙ!

Пикет у памятника комиссару Яблонскому с благодарностью принял плакат:

АНАСТАСИЯ! ДОКАЖИ, ЧТО ТЫ ХОЗЯЙКА СОБСТВЕННОГО СЧАСТЬЯ, И МЫ ОТДАДИМ ЗА ТЕБЯ ГОЛОСА!

Пикет перед поворотом к санаторию «Притоки» первым получил (потом это появится повсюду):

ВИКТОР + АНАСТАСИЯ!

ВЕСЕЛИСЬ, ДУША-РОССИЯ!

А листовки

АНАСТАСИЯ! МЫ С ТОБОЙ!

и

БУДЬ СМЕЛЕЕ, АНАСТАСИЯ!

и

ТЫ ПРИБЛИЗИЛАСЬ К НАШИМ ДУШАМ!

раздавались для распространения пачками по четыреста штук в каждой. Это уже не говоря о мелко нарезанных бэндах Спасибо, Анастасия!, поистине бессчетных.