Книга Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард - Федор Раззаков

Потом был еще один концерт, который Высоцкий дал для тех, кто не смог попасть на его выступление в посольстве. Он прошел дома у Халимоновых. Там бард исполнил практически те же песни, что и в посольстве, но были и исключения. Например, им была спета песня «Купола» из нового фильма, в котором ему только предстояло сниматься. Речь идет о ленте Александра Митты «Арап Петра Великого»: в прокате он получит другое название — «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Это произведение он в посольстве исполнить не решился в виду его злободневности: под «сонной державой, опухшей от сна», он имел в виду брежневский СССР. По словам О. Халимонова, «Володя спел «Купола» и еще несколько новых вещей… Они меня просто поразили: «Володя! Ты — гений!». Он перебирал струны гитары — положил на них ладонь, поднял голову: «Ну вот, наконец, и ты это признал»».

Между тем в Париже Высоцкий и Влади жили в районе Латинского квартала на улице Руслей. Напротив дома — иранский ресторанчик, где они часто обедали. Там их иногда навешал Бабек Серуш — как мы помним, тоже, кстати, иранец. Судя по всему, Серуш проворачивал в Париже очередную операцию с электроникой и между делом встречался с Высоцким. Внешне все вроде бы нормально — встретились двое старых приятелей.

19 апреля звездная чета присутствует в Париже на дне рождения фотографа из влиятельного западного журнала «Тайм» Леонида Лубяницкого. Последний, как носитель ценной информации, вполне мог в приватных разговорах с «гонимым» Высоцким не только выложить перед ним конфиденциальную информацию, но и быть «толкачом» в каких-то пиар-акциях, в которых были заинтересованы советские «верхи». По словам Лубяницкого,

«В следующий раз мы встретились с Высоцким во время выступления Михаила Барышникова. После спектакля мы все вместе поехали домой к жене Высоцкого — Марине Влади, где провели всю ночь. Примерно до 5 часов утра Володя пел, а я его записывал на магнитофон и фотографировал; кстати, снимок, на котором бородатый Володя и Марина, я снял в ту ночь. В этот вечер он посвятил мне одну песню. Зная о том, что мои друзья называют меня Леонардо, Володя сказал: «А это для тебя, Леонардо, песня: «Про любовь в эпоху Возрождения».

Тогда же Высоцкий сообщил мне, что в Китае он объявлен персоной нон грата за цикл песен о Мао Цзэдуне и китайской культурной революции…».

Отметим, как легко было завладеть сердцем Лубяницкого — что называется, по дешевке: посвятить ему песню, которую Высоцкий, кстати, написал еще в конце 60-х по другому поводу. Видимо, это был не спонтанный порыв со стороны певца, а четко продуманная акция по расположению к себе фотографа «Тайм»; кстати, таких «посвящений нужным людям» в репертуаре Высоцкого огромное количество. За этот жест фотограф влиятельного журнала сфотографировал Высоцкого и Влади, чтобы чуть позже использовать эти фото в пиар-компании звездной четы на Западе.

Из этой же «оперы» и упоминание Высоцким своего положения персоны нон-грата в Китае за песни «китайского цикла». В этом явно читалось желание певца «набить себе цену»: дескать, смотрите, я у коммунистов везде гоним — даже в Китае. Ну, как тут не расчувствоваться. Как пел сам Высоцкий в своей «шпионской» песне про мистера Джона Ланкастера Пека:

Враг не ведал, дурачина:

Тот, кому все поручил он,

Был — чекист, майор разведки…

И вновь обратим внимание на то, о чем мы уже говорили ранее. Высоцкий присутствует на спектакле перебежчика на Запад Михаила Барышникова и даже встречается с ним. Для любого другого советского гражданина подобное поведение было чревато самыми суровыми санкциями, но только не для Высоцкого. Все это опять же ложится в русло нашей версии: советские верхи разрешают ему подобные знакомства, потому что это важнейшая часть его работы как агента влияния. Ведь тот же КГБ, как и любая спецслужба мира, был учреждением жестким, а порой и жестоким, и спускать Высоцкому подобные демарши на почве любви к его творчеству или его семейному положению как супругу французской коммунистки Марины Влади никогда бы не стал. Обязательно нашел бы пути к тому, чтобы сделать зарвавшегося артиста невыездным — ведь сидел он как миленький почти пять лет в Союзе, хотя и был мужем все той же коммунистки Влади. А тут такое попустительство, причем неоднократное! Только наивные высоцковеды до сих пор могут верить в подобные сказки. Впрочем, может быть, они не наивные, а наоборот, прожженные?

Прекрасно отдохнув во Франции, Высоцкий и Влади отправляются в Италию, где в Генуе садятся на теплоход (капитаном на нем был приятель Высоцкого Феликс Дашков) и совершают двухнедельный круиз по маршруту Генуя (Италия) — Кадис (Испания) — Касабланка (Марокко) — Канары (африканская территория Испании) — Мадейра (африканская территория Португалии) с заходом в Мексику. Эта поездка выглядит как феерическое туристическое турне двух безумно влюбленных друг в друга людей из мира артистической богемы.

Во время этого путешествия звездная чета едва не простилась с жизнью. Вот как об этом рассказывает Ф. Дашков:

«На пути от Кадиса в Севилью мы попали в автокатастрофу. Но, слава богу, у нас водитель-испанец был опытный. Получилось так, что навстречу шел автобус, и из-за него выскочил встречный лимузин. Его водитель, увидев нашу машину, растерялся — видимо, был малоопытным — и поставил машину поперек дороги. Наш водитель, заметив такую ситуацию, начал тормозить и ударил его только в бок… В общем, Марина слегка повредила ногу, потому что она спала в это время и не была готова к этому удару. А мы, так сказать, отделались легким испугом… Высоцкий на этот случай реагировал нормально. У меня с собой в багажнике была бутылка водки. Мы, значит, антистрессовую терапию и провели…».

4 мая Высоцкий и Влади вернулись в Париж, где наш герой пробыл еще десять дней перед отъездом на родину — отдыхал. А когда вернулся на родину, узнал приятную новость — здесь вышла его очередная пластинка-миньон. Правда, не обошлось без ложки дегтя.

Вспоминает В. Шехтман:

«1975 год… Вся Москва слушает и поет «Кони привередливые». Володя возвращается из Франции, я встречаю его в Шереметьево. Проезжаем Белорусский вокзал, а у лотка в лотерею разыгрывается синяя гибкая пластинка Высоцкого (стоила она тогда 60 копеек. — Авт.). Скрипит и хрипит на всю площадь: «Что-то кони мне попались привередливые…». (Эти гибкие пластинки — они же очень некачественные). Володю это просто взорвало: «Кто дал им право выпускать эту гадость?! Мы же договорились, что будет большой диск!». Все знают, что большая пластинка тогда так и не вышла…».

Обратим внимание на слова Высоцкого — «мы же договорились». Речь идет о его разговоре с министром культуры СССР П. Демичевым, который, как мы помним, в январе того же 75-го пообещал, что выпустит диск-гигант Высоцкого. Но вместо этого решил выпустить несколько миньонов (гибких и твердых), куда были включены 4 песни (из трех десятков записанных): «Кони привередливые», «Скалолазка», «Москва-Одесса», «Она была в Париже». Почему же власти не выпустили диск-гигант Высоцкого, как и было обещано?

Дело в том, что выпуск подобной пластинки символизировал бы начало его официального признания, причем гораздо раньше, чем других бардов. Например, на тот момент даже у Булата Окуджавы не было диска-гиганта — он выйдет только в конце 1976 года. Поэтому в случае с Высоцким, которого советские власти не хотели делать официальным певцом из стратегических соображений, был выбран иной вариант, должный обвести вокруг пальца доверчивую публику. К 1975 году «Мелодия» выпустила в свет 7 миньонов Высоцкого (1967 — один, 1972 — два, 1974 — два, 1975 — два), в которые вошло 24 песни. По сути, было выпущено целых два (!) полновесных диска-гиганта по 12 песен в каждом. Но поскольку эти диски были «разбиты» на миньоны (по 4 песни), у публики было создано впечатление, что Высоцкий обделен диском-гигантом в свете своего полудиссидентства.