Книга Операция "Степь" - Эдуард Кондратов

— Билли! Я должна знать наверняка, что наши судьбы соединятся на всю жизнь, — бормотала Шура, чтобы хоть что-то говорить. А сама думала с тревогой: «Мамочка моя милая, мы ведь еще и к Трубочному заводу не подъехали!»

— Расскажите, Билли, о себе, умоляю вас, — просила она, в очередной раз ускользая от навязчивых ласк американца. — Я знаю, жизнь ваша была полна необыкновенными событиями…

Ну что такого интересного мог рассказать восемнадцатилетней девчонке матерый американский разведчик? Не о секретной же своей службе? Не об амурных же победах при помощи пухлого бумажника? Шафрот злился, вяло молол какую-то бесцветную чушь. Когда же появятся злополучные слоны? Как далеко осталось до виллы, сулящей блаженство? Что за трущобы вокруг, черт побери?!

«Вот тебе и на! — испугался Мишка, когда от ворот Трубочного завода отделились две фигуры в шинелях и с винтовками за плечами. — А вдруг да повернут назад? Военное положение, правда, отменено, но…» Мишка почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он вспомнил недавнее объявление в «Коммуне»: хождение по городу разрешалось только до двух ночи.

Пришлось остановиться. Шафрот осторожно высунулся из пролетки и тотчас откинулся назад. «Неужели сорвалось?» — подумала Шурочка. Она была готова разреветься от обиды.

Что делать, Мишка сообразил быстро: подъехал к одинокому фонарю и соскочил на землю. Пусть охрана подойдет совсем близко к пролетке.

— Куда направляешься? — грозно окрикнул его конопатый парень, который был, вероятно, за старшего.

«Шафрот меня не видит», — сказал себе Мишка, выхватил удостоверение ГПУ и, положив палец на губы — молчи, мол, — сунул его охранникам.

— Нам недалечко, — загнусавил жалобно. — Совсем рядышком…

Конопатый был явно озадачен. Мишка погрозил кулаком: убирайтесь же! Сцапал в кулак удостоверение, сунул в карман и продолжал канючить:

— Нам никак воротиться нельзя, уж пожалуйста, товарищи-граждане…

— Он, кажется, их уговорит, — шепнула Шура на ухо Шафроту. «К дьяволу! Пусть бы лучше нас завернули», — хотел было ответить Билл, но Мишка уже вскочил на козлы, лошадка дернула головой и снова зашлепала.

Шафрот смолчал, а Ягунин с облегчением вздохнул: пронесло!

Они подъезжали к оврагу, когда по крыше пролетки часто-часто забарабанил дождик.

— Хэлло, Алина! Не нужны нам никакие слоны. Едем ко мне домой, — проговорил сердито Шафрот.

Шура готова удариться в панику. Что делать?!

— Билли! — Она сорвала с себя шапочку, тряхнула головой. — Я хочу шампанского, слышите? Немедленно! На ходу, как с цыганами!

«Дикарка, — презрительно фыркнул Шафрот, наклоняясь над свертком и нащупывая горлышко одной из четырех бутылок. — А ведь из дворян. Английской аристократке такое и в страшном сне не привиделось бы».

Лошадка скользила и упиралась: начался спуск в овраг. Пролетку стало заносить.

— Скорее же, Билли! — отчаянно крикнула Шура. «Бог мой, она намерена пить из бутылки, — ужаснулся Билл Шафрот. — Как их знаменитые гусары…»

Бухнула пробка, пенная струя ударила Мишке в шею. Шипучие струйки смешались на щеках с дождевыми, ползли за шиворот. Ягунину не до того было: не перевернуться б только…

Бутылка была уже в руках Шурочки. Она лихо глотнула, закашлялась.

— Билли, вы — мой гусар! Осушите бутылку до дна!..

— Но не одним глотком, — ворчливо отозвался Шафрот и прихлебнул из горлышка. Пожалуй, они правильно сделали, что открыли шампанское. Холод пробирал до костей.

Тем временем начался подъем. Мишка соскочил с облучка и пошел по жидкой грязи рядом с лошадью. «Этому бугаю, — зло подумал он, — тоже надо было бы выйти… Не надорвалась бы лошадка…»

Дождик зарядил чаще… Дела-а…

— Билли, клянусь вам! Мы совсем рядом. Проедем этот лес — и за ним поворот к Волге. — Голос Шурочки дрожал от обиды. — Будьте мужчиной, Билли!..

Но Шафрот рассвирепел: ему все больше казалось, что его втягивают в какое-то темное дело. Лес! Самый настоящий лес тянется слева вдоль дороги! Куда их несет?! Немедленно назад!

Он грубо ткнул коленом в спину Ягунину. Тот, не останавливая лошади, обернулся:

— Чего тебе!

— Назад! — по-английски крикнул Шафрот. — К черту!

— Не понимаю, — равнодушно ответил Мишка, хотя ему так и хотелось заехать варежкой в сытую рожу. — По-вашему не понимаю, — повторил он и отвернулся.

А лошадка все шлепала и шлепала… Ну, когда же появится желанная просека, где же поворот?!

— Билли! — Шурочка повернулась к американцу, схватила за руки. — Подумайте, Билли, через пять… или десять минут мы будем на вилле, у слонов… Там свет и тепло, там…

Она заплакала, нарочно стараясь всхлипывать погорестнее.

«Старый идиот, — холодно думал Вилл Шафрот. — Можешь ли ты поручиться, что тебя не возьмут под залог бандиты? Но… дочь миссис Ильинской?.. Невероятно…»

— Вот она, просека! — простуженно гаркнул промокший до нитки Мишка. — Поворачиваем — и вниз!.. «А там еще с целую версту», — одинаково подумали они с Шурочкой.

— Наконец-то… — с облегчением произнесла Шура и коснулась кончиками пальцев щеки Шафрота, уже слегка шершавой от пробившейся щетины. — Мы спускаемся к Волге.

О страхах своих она давно позабыла. Теперь ею владел азарт.

— О'кей… — бормотнул Шафрот. Мысли его были заняты отчетом, который придется переписывать завтра… Нет, к сожалению, сегодня, в поезде. Вместо того чтобы попивать виски и подремывать на диване.

…Ох, как долго еще тянулась эта верста — грязная осклизь вниз и вниз, потом трудное карабканье на пологий пригорок.

— Вот он, наш замок! — воскликнула Шурочка и с радостью, теперь уже с самой что ни на есть искренней радостью, сжала его руку. — Смотрите!

У Шафрота отлегло от сердца. В самом деле, на пригорке, на фоне сереющего предрассветного неба, белела башня. В вертикальных полосках окна брезжил свет.

Он поднес ее холодные пальцы к губам, поцеловал. Затем чуть поднял рукав шубки и поцеловал запястье. Как славно, что не обман, не афера! А расстояние… В их уныло бескрайней России… Может, у русских это и считается недалеко.

Мишка, от усталости еле переступая сапогами, на которых налипли комья грязи, брел к даче Головкина. Ладно, что бы теперь ни случилось, чемоданы с документацией Шафрота будут проверены до бумажки.

Когда поднялись на гору, он и не подумал забраться в пролетку. Все, приехали!

— Тпру!..

Шурочке стало вдруг необыкновенно весело. Хотелось смеяться, дурить.

— Ах, наконец эта вилла! С ней связано у меня так много! — наклонилась, освободила ноги от овчины и отбросила ее.

Шурочка и Шафрот осторожно спустились с пролетки. Как назло, в лужу.