Книга Вам меня не испугать - Дженнифер МакМэхон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реджи покачала головой. Это было безумием. Лорен вычеркнула Реджи из своего сердца с того самого дня, когда она появилась на свет, просто потому, что она была дочерью Веры.
Джордж неспешным шагом пересек дорожку и вошел в старый деревянный гараж. Реджи последовала за ним. Верстак с рыболовными приспособлениями Лорен по-прежнему стоял на месте, заваленный кусачками, крючками, мотками лески, катушками ниток и пучками перьев. Внизу стояла пыльная коробка с принадлежностями для таксидермии: маленькими глазами на проволочках, опилками, ножами и химикалиями. У верстака стоял дубовый шкаф для удочек, который Джордж смастерил для Лорен. Джордж любовно погладил дверцу, потом открыл шкаф, где находились четыре удочки, рыболовная сеть и поношенный рыбацкий жилет на вешалке. Шкаф напоминал Реджи длинный ящик, куда фокусник укладывает женщину, чтобы распилить ее пополам. А может быть, он взмахивает рукой, закрывает дверь и заставляет женщину исчезнуть.
– Потерять Веру было тяжело, – сказал Джордж и закрыл шкаф. – Это надломило нас. Но потом мы потеряли и тебя.
Это было уже слишком.
– Прошу прощения, но ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой, – сказала Реджи и выпрямилась. – Я была лишь ребенком и старалась, как могла. Лорен всю жизнь относилась ко мне как к мусору, потому что я была дочерью своей матери. Она ненавидела Веру, Джордж! Разве ты не помнишь?
Джордж кивнул.
– Да, у них были разногласия, но…
– Разногласия? – перебила Реджи. – Лорен кошмарно относилась к ней. Она предупреждала меня, чтобы я держалась подальше от собственной матери и запирала по ночам дверь.
– Она делала это лишь для того, чтобы защитить тебя! – отрезал Джордж.
– Я не нуждалась в защите, – прошипела Реджи, уже не сдерживая гнев. – Только не от своей матери.
Она отвернулась от него и увидела чучело форели на подставке, глядевшее на нее со стены, пыльное и деформированное, с грубыми черными стежками на брюхе. Франкен-рыба.
Джордж немного помолчал.
– Иногда я задаюсь вопросом: помнишь ли ты, как все было на самом деле? – наконец сказал он.
У Реджи застучало в висках.
– Если бы ты помнила, то, наверное, больше бы ценила жертвы, которые принесла твоя тетя, – продолжал Джордж.
– Ой, да ладно! – Реджи отвернулась от форели и со злостью посмотрела на Джорджа. – Какие еще жертвы?
– Ты хотя бы представляешь, чего стоило отправить тебя в школу Брукера на четыре года? А потом еще и в колледж. Ты занимаешь свое нынешнее положение благодаря Лорен. Она чрезвычайно много сделала для тебя.
– Это она тебе рассказала? – спросила Реджи. – Да, она оплатила учебу в школе, но, откровенно говоря, я думаю, что она отправила меня туда, поскольку стыдилась моей матери, опозорившей фамилию Дюфрен. А за колледж она не заплатила ни цента, Джордж. Я вкалывала как проклятая ради грантов и стипендий, делала кучу исследований в этой сраной школе и все равно была по уши в долгах, когда получила диплом. И все эти долги я выплатила сама! – Реджи почувствовала, что ее гнев становится неконтролируемым, но испытала странный душевный подъем. Она шагнула вперед и ткнула пальцем в направлении Джорджа. – Я делала все возможное, чтобы как можно дальше оказаться от этого места, где я чувствовала себя чужой, и все провоняло горечью утраты. Так что не смей стоять здесь и обвинять меня. Я обязана своим положением только себе, и никому больше.
Реджи отвернулась, тяжело дыша. Через маленькое окошко она посмотрела на «Желание Моники». С этого угла дом казался искривленным. Послеполуденное солнце высветило разбитую черепицу на крыше, каменные стены как будто кренились то влево, то вправо.
Джордж что-то пробормотал, но к нему было обращено ее фальшивое ухо, и Реджи не расслышала его слов, кроме одного: «Неблагодарная».
– Я все сказала, – бросила она и вышла из гаража.
Реджи зашагала через лужайку к дому, сначала медленно, потом все решительнее. Она побежала трусцой еще раньше, чем осознала это. Сейчас она была уверена в одном: не нужно было возвращаться сюда. У Джорджа и Лорен явно имелась своя версия истории, согласно которой Реджи была скверной и неблагодарной тварью, ответственной за все душевные страдания их маленькой семейной ячейки. К черту их всех!
– Реджина! – позвал Джордж у нее за спиной, но Реджи не обернулась.
Она вошла в дом и миновала кухню, где тетя заваривала чай. Реджи торопливо поднялась наверх, в свою комнату, плотно закрыла дверь и секунду постояла, прислонившись головой к косяку. Реджи слышала, как в дом вошел Джордж. Послышался скрип стульев на кухонном полу; до нее донеслись приглушенные голоса. Она повернулась и прижалась здоровым ухом к двери, пытаясь подслушать их разговор.
– Сделал, что мог, – сказал Джордж. Лорен снова заплакала.
– Да пошли вы! – процедила Реджи.
Она услышала голос Веры в соседней комнате:
– Дорогая, ты когда-нибудь бывала в Аргентине?
– Нет, не приходилось, – ответила Тара.
Реджи посмотрела на водяные разводы на потолке – пятна, которые выглядели как искривленные круги на мишени. Каменная стена с северной стороны комнаты была похожа на тюремную – такая же темная, толстая и непробиваемая. Ее камни, словно сотни тусклых глаз, следили за тем, как Реджи росла, и знали все ее секреты.
С сильно бьющимся сердцем, под надзором стенных камней, она быстро собрала свои вещи: вытащила из комода аккуратные стопки одежды и запихала их в чемодан на колесиках. Она закрыла чемодан, закинула на плечо курьерскую сумку, спустилась по лестнице, прошла через гостиную, по коридору и к парадной двери. Ей снова было семнадцать лет, и она тайком уходила на рассвете и садилась в такси, которое отвезет ее до автостанции Грейхаунд, где она сядет на автобус до Провиденс, не попрощавшись ни с кем из друзей и родственников. Вот так просто.
Реджи уселась за руль и включила зажигание. В верхнем окне, в комнате Веры, появилось лицо Тары, отодвинувшей занавеску. Тара прижала ладонь к стеклу; ее лицо казалось бледным и призрачным.
Реджи врубила задний ход и развернулась так, что гравий полетел из-под покрышек. Она включила GPS и нажала кнопку с надписью «ДОМОЙ».
Часы на радиоприемнике Реджи показывали 8.58. Где-то звонил телефон. Реджи натянула подушку на голову и ждала, когда Лорен ответит на звонок. Режущая боль в лодыжке уменьшилась до пульсирующего нытья. Пакет с мороженым горошком, который Лорен велела приложить перед сном, валялся в ногах влажной кучкой.
После того как Реджи позвонила домой из таксофона перед кегельбаном, Лорен приехала забрать ее, вернула велосипед и отвезла племянницу в пункт неотложной помощи. Реджи отделалась растяжением, но ей предписали полный покой до окончательного выздоровления. Она рассказала тете о том, как ее мать села в светло-коричневый автомобиль с водителем, чье лицо она не смогла разглядеть. Лорен заявила, что цвет машины ничего не значит, что у Реджи слишком буйное воображение, и что в Брайтон-Фоллс расплодилось слишком много абсурдных и истерических теорий, похожих на ее предположение. После этого Реджи замолчала.
