Книга Волкодавы СМЕРШа. Тихая война - Олег Таругин

Почему остальные бежать не захотели? Так кто ж их знает, я-то многим предлагал, даже агитировал, можно сказать. Но согласились только трое. Кто-то ранен был, кто-то ослаб сильно, кто-то попросту побоялся, поскольку их сразу предупредили, что за подобное – расстрел на месте. Далеко ли ушли незамеченными? Нет, не далеко – фашисты быстро спохватились, начали стрелять вслед, погоню организовали. Тут Сашка переспросил, выясняя детали, и сделал вывод, что термин «фрицы» Залесскому отчего-то не знаком. Последнее тоже ровным счетом ничего не доказывало. Мог и не слышать, гитлеровцев подобным образом относительно недавно стали называть, но запомнить стоило, глядишь, тоже пригодится…

Долго гитлеровцы их не преследовали – после того, как погибли товарищи, ему удалось оторваться. Почему не преследовали? Не знаю, товарищ сержант госбезопасности, возможно, просто не знали, что нас четверо, а не трое было, или не хотели слишком далеко в лес забираться. Как товарищи погибли? Так известно, как – в спины постреляли, кого из пулемета, кого из винтовок. Что дальше? До утра брел, не останавливаясь, чтобы не замерзнуть и подальше уйти. Потом пару часов поспал и двинулся дальше. Еды? Нет, не было, откуда? В лагере нас не кормили, может, у кого что в карманах и имелось, но с ним не делились. Двое суток голодным протопал, пока на ту позицию не набрел. Там и оружием разжился, и провиантом кой-каким. Ну да, у убитых брал, а что оставалось делать? Не помирать же? Никакое это не мародерство, я ж ценностей не искал, личные вещи не трогал… Документы? Вот тут виноват, да, не подумал забрать. Как именно оружие обнаружил? Так понятно, как: снег разрыл, где окопы шли, так и нашел…

Устав бессмысленно черкать карандашом по листу, Гулькин поднял взгляд:

– Может, хватит врать-то? Слушать тошно. Нашел он, под снегом, угу… А снег сколько дней шел? В лесу, вон, добрых полметра глубиной лежит. Копал чем, руками? Вот так брал и копал, пока оружие и консервы не нашел? И даже пальцев не поморозил? Давай уж правду, что ли?

Несколько долгих секунд в комнате царило тяжелое молчание. На всякий случай Сашка напрягся, готовясь к любым неожиданностям. Если сейчас бросится, Витька навалится сзади, опрокидывая противника на стол, а он перехватит руки.

Но Залесский оказывать сопротивление не спешил. Наоборот, откинулся чуть назад, распрямляя сгорбленную спину, и неожиданно улыбнулся, вроде как даже с облегчением:

– Ну, наконец-то! А то я уж жду-жду, а ты все не телишься, сержант. Короче, правду так правду. Ты все верно догадался, ни из какого плена я не бежал и оружие под снегом не находил. А документ у меня есть, в полушубке зашит. Ты, надеюсь, в курсе, О ЧЕМ я?

– Предположим, – пробормотал несколько сбитый с толку Гулькин. – Так ты… то есть вы, наш, что ли?

– Ну, а я о чем? – снова растянул в улыбке узкие губы сидящий напротив человек. – Ты мне только что-нибудь острое дай, чтобы шелковку выпороть. Своего-то ножа у меня нету.

Александр ненадолго задумался, судорожно решая, как поступить. Врет – не врет? О том, что во вражеском тылу действуют советские разведчики, он знал – как и о том, какого типа документы у них могут быть при себе. Небольшой кусочек тончайшей шелковой ткани с написанными специальными водостойкими чернилами личными данными, полномочиями и печатью соответствующей организации, зашитый в одежде. Под подкладкой, там, или в районе крупного шва в районе воротника, обшлага рукавов, планки застежки. Даже при самом тщательном осмотре никак не обнаружишь, как ни прощупывай. И если он сейчас не врет, то все сразу встает на свои места, все несостыковки. А если блефует? Ну, допустим, блефует, вот только зачем это ему? Время тянет, с толку сбивает? Непонятно.

Будь Гулькин чуть более опытным, он бы насторожился еще в тот момент, когда услышал, что документ зашит в полушубке, а не в гимнастерке или галифе. Ведь нижняя одежда, в отличие от шинели, ватника или того же полушубка, всегда при тебе. Но удивленный столь неожиданным поворотом событий, он не обратил на это особого внимания, хоть и отметил краешком сознания некое несоответствие. Вот только какое именно – в первый момент так и не понял…

– Хочешь, скажу, что тебя насторожило, сержант? – заметив Сашкины сомнения, слегка развязно продолжил Залесский. Сейчас он вел себя так, словно нисколько не сомневался в исходе проверки. – Мое оружие, верно? Слишком ухоженное, чтобы поверить, что я его из-под снега добыл. Так ведь?

– Допустим…

– А раз допустим, так я продолжу. Согласен, не ожидал я вас тут встретить, никак не ожидал. Случайность, простое совпадение. Думал, нормально до особого отдела доберусь, а уж там представлюсь по всей форме. Но коль так вышло, придется сейчас личность удостоверять. Так что, дашь нож? Или мне пальцами подкладку рвать? Согласись, глупо как-то выйдет, непрофессионально.

– Ножа не дам, – так и не выяснив, что же его тревожит, Александр отвел руку, которой уже коснулся рукоятки клинка. – Сам выпорю.

Показалось или лицо собеседника едва заметно дернулось от раздражения? Или просто колыхнулся огонек свечи, причудливо сыграв залегшими в складках кожи тенями?

– Где ваш полушубок?

– А вон, я им товарища комиссара прикрыл, трясет его сильно, никак не согреется, бедняга. – Залесский обернулся, начиная приподниматься с табурета. Мгновенно оказавшийся рядом Карпышев с нажимом положил руку ему на плечо:

– Сидеть! Руки на столе!

Тимофей Андреевич поморщился, возвращаясь в исходное положение. Зло заиграл желваками:

– Ох, перегибаете вы палку, ребята! Объяснил ведь уже, что свой я! Как бы не пожалели после, у меня звание-то повыше вашего будет.

– Вот документ покаже… те, тогда и поглядим, – холодно ответил Виктор, убирая ладонь. – Саш, так я одежку принесу?

– Давай, – не сводя с допрашиваемого настороженных глаз, кивнул осназовец. Но тот сидел абсолютно спокойно, равнодушно глядя перед собой. – Только карманы проверь.

Вернувшийся Виктор положил полушубок на стол перед Залесским. От резкого движения огоньки свечей мотнулись из стороны в сторону, отбрасывая на стены причудливо изломанные тени.

– Нормально, командир, пусто. Показывайте, где зашит документ, мы сами достанем. Только без резких движений.

– Перестраховщики… – буркнул тот себе под нос. Не выпуская одежды из рук, полуобернулся к Карпышеву: – Встать-то мне можно?

– Зачем? – мгновенно насторожился Виктор.

– А как я иначе товарищу сержанту покажу, где документ искать? На словах? Да и темновато в хате, совсем у вас, как я погляжу, со светом беда.

– Можно, – мгновение поколебавшись, кивнул Карпышев, отступая на шаг и заводя руку за спину. Пальцы коснулись рукоятки револьвера. Стрелять нельзя, факт, но, если что, можно по затылку огреть.

Залесский медленно привстал, наклоняясь над столом и протягивая вывернутый мехом наружу полушубок Сашке. Пламя свечей снова опасно заколебалось:

– Гляди, сержант, вот тут нужно искать…