Книга Привидения русских усадеб. И не только… - Александр Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кумир ярославских школьниц, юная гимназистка Лиза ходит вокруг церкви Параскевы Пятницы на кладбище Туговой горы в белом платье, с бледным заплаканным лицом. Лиза полюбила юношу Алексея из соседней гимназии, писаного красавца и знатока лошадей. Бедная Лиза выучилась верховой езде, вызубрила расписание всех скачек и однажды в компании гимназистов блеснула своими познаниями. Но, увы, презрительный отзыв Алексея, позавидовавшего ее эрудиции, свел на нет все старания девушки. Большинство англичанок выбрасываются из окон, а русские девицы вешаются или топятся. Доплыв до середины реки, Лиза сложила руки и отдала Богу душу.
Проклятия
Ругань – услада убогих, она возбуждает легкий восторг власти.
Редкая отечественная легенда о привидениях обходится без проклятия. О некоторых проклятиях мы уже рассказали, встретятся они нам и в дальнейшем. В Англии же проклятий совсем мало, а в XIX в. они практически исчезают. При этом в число английских призраков попадают не только проклятые, но и те, кто изрекает проклятия. Надо ли говорить, что проклятия эти, за редким исключением, не сбываются. Тем самым уравновешенные и строгие англичане выражают свое отношение к истерикам и крикунам.
У нас же если кого проклянут – пиши пропало! Шатаются троны, рушатся стены, переполняются кладбища. Действенность проклятий, скорее всего, объясняется народным интересом к пророкам и прозорливцам. Даже дьякон из чеховской «Дуэли» (1891) искренне верил в своего дядьку с зонтиком и в слабенького старца, который «Святым Духом пролепечет одно только слово», да так, что «в Европе камня на камне не останется». В такой вере много правды – научные и общественные законы ничто перед заключенным в человеке духом. Но много и лжи – не всякому старцу, не говоря уж о мирянах, позволено бросаться словами.
Пророчества у нас любят. О судьбах православия или, что чаще, России, о монархах и президентах, о еретиках и антихристах. Сейчас, когда всюду мироточат иконы и обретаются кусочки Животворящего Креста, люди прозорливые замечают: «Умножился грех, и стала изобиловать благодать. Близок конец, грядет Царство Небесное». Осталось приметить вход в град Китеж где-нибудь в богатой на чудеса глубинке, отгородиться от мира дивеевской канавкой – и не страшен тогда антихрист со штриховым кодом!
От пророчества до проклятия рукой подать. Пророчествуют старцы, проклинают родители. Получивший родительское проклятие – будущий заложный покойник. И смерти ему долго ждать не придется: он может умереть сразу же после изречения проклятия. А не умрет, так будет носиться по белу свету, не останавливаясь поесть и попить, пока родители не снимут с него проклятие. Тот, кто умер непрощеным, живет в озерах, болотах, лесных чащах – на границе между мирами. Он не может вступать в общение с живыми и относится к ним враждебно. Отличить проклятого мертвеца просто: его одежда всегда запахнута на левую сторону. Но чертям и лесовикам он прислуживает невидимкой. Так проще исполнять их поручения – отправиться в деревню, украсть еду или питье, затеять драку, раздуть пожар и т.п.
Разновидность проклятых – так называемые полуверицы и полуверки, которые во множестве водились в Вологодской губернии. Это не нечистая сила, но и не живые люди. От прежней жизни у них сохранилась привычка ходить в церковь на литургию, но стоят они только до Херувимской песни, а затем удаляются, пятясь задом. На них распространяется правило для оглашенных (готовящихся к крещению) – тех, которых давно у нас нет, но которых все еще призывают покинуть храм перед началом Литургии верных. Чем не привидения? Чтобы вернуть проклятого скитальца в мир живых, надо изловчиться и накинуть на него крест, разрушающий проклятие, по сути «окрестить» его как оглашенного.
Не вижу необходимости пересказывать многочисленные былички о проклятиях. Удовольствовавшись некрещеными детьми, рассказчики пощадили проклятых. Как правило, детей вызволяют из того промежуточного состояния, куда их отослали заботливые родители, и они не успевают перейти в мир духов. Исключение составляют лембои.
Стандартная ситуация, знакомая нам по Англии: бродячего старика или старуху не пускает на порог знатный человек, стены его дома содрогаются от проклятий и по истечении назначенного срока валятся на головы хозяевам. Однако благоденствующие английские усадьбы навещают духи не господ, а бродяг, с изумлением наблюдающие за провалом своих ожиданий. Русским барам достается по полной программе: жены умирают, дети пропадают или их загрызают собаки, сами герои сходят с ума, дома пустеют, а затем их сжигает дотла молния – дабы не осталось следов, ставящих под сомнение пророчество.
Мы уже видели, во что превратили пермяки дом Чадина, Башню смерти и особняк Мешкова. Следующий объект их внимания – Егошихинское кладбище. Его отделяет от города речка Акунька, которая в XVIII в. получила второе имя – Стикс. На этом кладбищенские шутки не закончились. В 1807 г. пермский исправник Александр Девеллий (может, в реальности это был Девин или Девкин) похоронил здесь свою шестилетнюю дочь Таисию и установил над могилой круглое чугунное надгробие с изображением пустых глазниц, треугольного носа и оскаленного рта, окаймленных змеей, кусающей свой хвост (Уроборос). Вскоре безмолвное кладбище огласил заунывный плач маленькой девочки.
Почему бы не предположить, что ее просто напугала прихоть безумного папаши? Но нет – рисунок на чугуне понравился пермякам. В советские годы надгробие было изъято сотрудниками краеведческого музея, а на его место поставлен дубликат. Ну а плач девочки списали на проклятие. Его изрекла либо мачеха, не принявшая падчерицу, либо сам исправник, коему она приходилась не дочерью, а внучкой. Родная дочь Девеллия родила Таисию от солдата Савелия, и хотя тот добавил к своему имени вторую «л», пермский патриций отверг зятя и проклял внучку. Проклятие быстро подействовало, но дедушка не угомонился и наглядно продемонстрировал, что он думает о Савелии и его потомстве. По третьей версии, исправник наложил проклятие на девочку, рожденную его женой вне брака (кажется, и в этой истории поучаствовал Савелий). Женщина умерла, а Таисия протянула недолго, улегшись под чугунную плиту, изображающую уродливую рожу[47].
Могила проклятой дочери на Егошихинском кладбище в Перми
Казалось бы, добавить нечего. Но в Перми нашлись мудрецы, которых не устроил вариант с проклятием. Рожа рожей, но ведь там изображен и Уроборос, символ вечного возвращения. Они углубились в родословную Таисии и выяснили следующее. У одной женщины был взрослый сын, которого она соблазнила и родила от него дочь. Сын не присутствовал при родах – он уехал с глаз долой от стыда. Роженица умерла, а девочку назвали… нет, не Таисией! Неизвестно, как назвали, да и не важно это. Важно то, что она выросла красавицей и на ней женился вернувшийся в город отец и брат. Инцест в квадрате! Еще одна беременность. Еще один труп еще одной роженицы. Еще одна девочка, на сей раз Таисия. Шесть лет спустя истина открылась вдовцу, отцу, дяде и деду. Он сошел с ума, пытаясь разобраться в генеалогии, и выгнал Таисию на улицу, а то и просто прибил на месте.
