Книга Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

– В милицию? – опять догадался Кирилл. – Да видишь ли, с милицией ерунда получилась. По правилам, туда девочки из регистратуры должны сообщать. Но можем и мы, врачи. Так вот, я пообещал, что позвоню сам, а девчонки и рады – на меня свою работу спихнули…

– А ты? Ты не звонил? – ахнула Таня.

Кирилл развел руками:

– Знаешь, какое сумасшедшее дежурство выдалось!

– Но его же кто-то ждет! Ищет! Волнуется! – воскликнула Татьяна.

– Ну, девушка, на вас не угодишь… – проворчал доктор.

– Спасибо тебе, конечно, Кирилл, спасибо огромное, – скороговоркой произнесла Таня, – но так же, наверное, нельзя? У тебя ведь неприятности будут!

– Я-то со своими неприятностями справлюсь, – твердо сказал врач. – И с твоими, кстати, тоже. Если ты мне мешать не будешь.

– Я не мешаю! – обиженно, словно девчонка-школьница, пропищала Таня.

– Беспокоишься, волнуешься – это понятно, – отмахнулся Кирилл. – Но зачем приходить было? Тем более через забор и через подвал. Я запланировал, что сегодня сам тебе позвоню.

– Можно подумать, ты у меня телефон попросил… – буркнула Таня.

– А зачем мне просить? – хмыкнул он. – Я и так все про тебя знаю. Садовникова Татьяна Валерьевна, москвичка, красавица, живешь в Новогирееве…

– Кто тебе сказал? – опешила Таня.

– Твои друзья с поста больничной охраны. Ты же сама говорила, они номер твоей машины записали.

– И что? – по-прежнему не понимала она.

– А то. Я еще позавчера у них в будке побывал. И очень, как оказалось, вовремя: у них там – бурная деятельность. Компьютер имеется (непонятно, правда, зачем), и гаишная база данных – тоже. Так что пришел я на все готовенькое: на столе уже распечатка со всеми твоими данными: и фамилия, и адрес, и телефон, – а ребятки обсуждают, сколько с тебя денег можно слупить…

– Ничего им не обломится! – твердо сказала Таня. – Шантажисту сколько ни заплати – все равно не отвяжется! Я все равно решила: лучше во всем признаюсь.

– Во всем признаваться тоже не обязательно.

– Это как же?..

– А вот послушай. У охранников, шакалов этих, есть начальник. Отставной майор, кремень, они при нем курить – и то боятся, не то что пикнуть. А уж развести за его спиной самодеятельность и вовсе исключено.

– Все равно не понимаю, – призналась Таня.

– Что тут понимать? – беззаботно улыбнулся Кирилл. – Он, начальник охраны, – мой хороший дружбан. Я ему еще вчера позвонил, изложил ситуацию. Зато теперь заявляю со всей ответственностью: с этой стороны тебе бояться нечего. Никакой «Тойоты» не было. И никакой девушки за рулем. Раненый в больницу поступил самотеком, а дальше пусть уж менты сами разбираются.

– А ты авантюрист, доктор… – задумчиво проговорила Таня.

Врач ее реплики будто не расслышал:

– И вот еще что. Я уже составил на этого Воронцова медицинское заключение. В нем много непонятных тебе терминов, но одну строчку могу процитировать: «Установить точное происхождение полученных травм не представляется возможным».

– Но… – Таня снова замялась, покраснела… Слова благодарности, уже вертевшиеся на языке, куда-то подевались. Вроде и радостно на душе, нужно улыбаться и говорить спасибо – а Таня вдруг почувствовала: еще минута – и она просто грохнется в обморок. До чего же тяжелая голова, язык – непослушный, а в желудке – настоящая революция: одновременно и тошнит, и крутит…

Кирилл внимательно взглянул ей в лицо:

– Танюша, ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет, – честно призналась она. – Голова кружится, и в ногах какая-то дрожь. Уже второй день. Раньше сроду такого не было. Может, давление?

– Рано тебе страдать от давления, – отмахнулся доктор. – Просто перенервничала, я думаю. Ладно, пойдем ко мне. Так и быть. Напою тебя кофе.

– Пила уже, с утра, – пожаловалась Таня. – Мне он таким горьким показался!

Кирилл еще раз окинул ее цепким взглядом. Теперь на нее смотрел не симпатичный мужчина, а строгий, въедливый врач.

– Понос, рвота есть?

– Первый раз я с мужчиной про понос разговариваю… – слабо улыбнулась она.

Доктор нетерпеливо нахмурился, и Таня покорно ответила:

– Нет, никакого поноса. И рвоты тоже. Только тошнит и еда горькой кажется.

– Болей в желудке нет?

– Нет. Одна тяжесть. И расперло его.

– Что? – не понял доктор.

– Ну, живот расперло. Отек это называется, что ли? В общем, толще стал. Хотя, правда, в последние дни я лопаю, как троглодит.

– Ага. А задержки у тебя нет? – неожиданно спросил врач.

– Чего?

Он терпеливо спросил:

– Месячные последние когда были?

Таня почувствовала, что краснеет. Нет, это, конечно, нормальный вопрос. Его все врачи задают. Но только… только ей почему-то казалось, что Кирилл Евгеньевич для нее не врач, а просто мужчина. Который пока малознаком, но все равно симпатичен. А она никогда не разговаривала с мужчинами о задержках и месячных…

– Не помню… – промямлила Таня.

– И тест ты, конечно, не делала, – констатировал Кирилл – сейчас, увы, опять не мужчина, а врач.

– Тест?

Таня даже не поняла – подобных историй в ее жизни просто еще не бывало.

– Тест на беременность, – пояснил доктор.

– Н-нет. Нет. А зачем?

– А что, у тебя не может быть беременности? – усмехнулся врач.

– Да нет, теоретически может, конечно, – Таня совсем смутилась, – но я… но мы… мы всегда принимали меры… (Слово «презерватив» она произнести не смогла и потому употребила эвфемизм.) Те меры, что со стопроцентной гарантией…

– Стопроцентную гарантию дает только полное воздержание, – усмехнулся врач.

А Таня вдруг почувствовала, как рушится, распадается на волокна та незримая связь, возникшая еще позавчера ночью, едва они увидели друг друга…

«Да что я выдумываю?! – ругала она себя. – Какая, к черту, незримая связь? Я – свободная девушка, он – свободный мужчина. Чего я вдруг засмущалась, как гимназистка? Что такого, что врач спросил про задержку?!»

Но ведь Кирилл Евгеньевич для нее не просто абстрактный врач… Хотя сейчас он выступал именно доктором и продолжал докапываться:

– Ты медицинский календарь ведешь?

– Чего?

– Дни цикла отмечаешь? – терпеливо повторил он.

– Нет, а зачем? У меня с этим никаких проблем.

– Все-таки вспомни, когда были последние месячные?

Действительно: когда? Кажется, давно. Таня припомнила: тогда дождь еще шел, даже со снегом, а они с Родионом ломали голову над концепцией рекламы для нового сорта водки, сидели в офисе допоздна, и было ужасно обидно: живот болит, светлых идей не появляется, а по окну ползут ледяные брызги… Но, позвольте, сейчас-то на дворе уже лето! И новый сорт водки (рекламу для нее они все-таки придумали) уже давно в продаже!