Книга Путь Проклятого - Ян Валетов

– Я так понимаю, прокуратор, что ты сам возглавишь штурм?

– Конечно, – отозвался Сильва.

Отсюда, снизу, путь по настилу до пролома казался совсем коротким, но прокуратор знал, что на самом деле расстояние очень немаленькое. Каждый локоть построенной насыпи стоил ему седых волос – Сенат бы не простил военачальнику поражения и, подходя под стены Мецады, Флавий Сильва мог с уверенностью сказать, что не взятая крепость будет означать проигранную кампанию. Проигранную в общем и целом. Прошлые победы никто не вспомнит, а эта скала, торчащая на берегу Асфальтового озера коренным зубом великана, может поставить крест на его военной и политической карьере. И это не радовало.

Интересно, сколько зелотов сейчас сидит на вершине? Пленные говорили, что их там едва ли не несколько тысяч. Впрочем, не все из этих дикарей умели считать, так что прокуратор не удивился бы, застав на вершине едва ли пару сотен человек. Для обороны столь хитроумно выстроенной крепости численность обороняющихся не имела принципиального значения, хотя, конечно, одолеть несколько сотен врагов всегда проще, чем иметь дело с несколькими тысячами.

Римский гарнизон, который вырезали евреи, захватившие Мецаду в начале войны, едва насчитывал сотню воинов, но взять Иродово гнездо и тогда было почти безнадежным делом. Зелоты, зная об этом, в лоб штурмовать твердыню не стали, а вошли в крепость хитростью, под покровом ночной тьмы, бесшумно сняв часовых на Змеиной тропе. Из всех солдат, находившихся тогда на вершине, уцелел только один, да и тот чудом. Будь римлян не сотня, а больше, не потеряй они бдительность из-за кажущейся неприступности… Люди… Все решают люди! Не проспали бы тогда караульные, и сотня солдат могла дать атакующим достойный отпор, а уж пара тысяч человек, готовых драться до последнего живого, может испортить кровь весьма основательно!

– Я сам поведу легион, – сказал прокуратор. – Передашь мой приказ – штурмует пролом Сокрушительный. Остальные входят следом. Если это понадобится, естественно.

Публий склонил голову в знак признательности.

Это означало, что рядом с Сильвой на правом фланге будет идти он – примипил[23] Десятого легиона.

Идти на приступ вместе с главнокомандующим – большая честь, и она ставила Публия практически на одну ступень с легатом Десятого легиона – отважным и жестоким Траяном. Пусть победители Мецады не будут удостоены триумфа и не пройдут по Форуму, как герои, но тот, кто одолеет последний оплот бунтовщиков Иудеи, вполне может угодить в нынешнее подобие отмененных анналов. А какой воин не мечтает остаться в памяти потомков?

– Как ты думаешь, – задумчиво спросил прокуратор, – что они сейчас делают? Действительно молятся этому своему Яхве? Или все-таки строят укрепления?

– Я внутри крепости никогда не был, но планы видел, – отозвался Публий. – И поднимался наверх вместе с тобой – оттуда видно все, как на ладони. Конечно, евреи сделали правильно, когда построили стену из бревен и земли, но второй раз это не получится.

Примипил оперся спиной на камень и тоже посмотрел вверх. По синеющему небу рассыпались сверкающие орехи звезд. Мерцающая малиновым светом вершина напоминала истекающий лавой вулкан.

– Укрепления не строятся за одну ночь, – продолжил Публий. – Я бы попробовал построить что-то из камней, если бы у меня в распоряжении было бы две центурии строителей. Но любой легко разрушил бы новую стену – ведь раствора, который скрепит скалы за пару часов, в мире нет. Соорудить новый вал из земли и бревен? Для этого, по крайней мере, надо растащить остатки старого, а к нему не подступиться – слишком горячо! Я думаю, что завтра утром нам надо пустить впереди отряда рабов с шестами и крючьями, пусть откинут уголья, чтобы мы не обожгли солдат.

– Значит, они просто ждут смерти?

Публий пожал плечами.

– Насколько я знаю этот народ, они готовят нам какую-нибудь гадость. За все время осады Ершалаима у моих ребят не было спокойной недели. Зелоты едва не отправили меня на встречу с предками, если бы Тит со своими манипулами не пошел в атаку с фланга, мне бы не пришлось рассказывать тебе об этом. Они неплохие воины, а там, где не могут взять силой, пытаются взять хитростью…

– Завтра им будет не до хитростей, – сказал Сильва. – И не до молитв. Мы войдем в крепость с рассветом, и не будем брать пленных…

– Да уж…. Куда брать? Нам и этих-то девать некуда, – согласился примипил, кивнув в сторону навесов для рабов, которые уже едва виднелись в сгущавшихся сумерках. – Будет исполнено, прокуратор.

– Но если будет возможность взять живыми кого-то из вождей, постарайся это сделать.

– Я предупрежу солдат, чтобы старались не убивать тех, кто командует. Потом разберемся, кто там вождь, а кто нет. К тому же, ты сам будешь рядом…

– Только вождей, – повторил прокуратор. – Остальных вырезать. Вождей мы прибьем к крестам на кейсарийской дороге. Или скормим львам в амфитеатре во время представлений – давно у нас не было такого развлечения.

Порыв ветра принес сверху обрывки фраз, неразборчивые, бессвязные, но и в этих обрывках чуткое ухо прокуратора Сильвы разобрало каркающие звуки ненавистной арамейской речи.

– Скажи мне, Публий, как солдат солдату, ты веришь, что завтра эта война закончится? – спросил он, сам удивляясь своему вопросу.

Публий был его старым соратником, можно даже сказать другом, но не дело прокуратора задавать вопросы, на которые он сам не знает ответов. Какими бы ни были отношения – в табели о рангах Флавий Луций Сильва стоял так высоко, что, несмотря на прекрасную военную карьеру примипила, Публий достичь таких высот не мог в принципе.

Примипил вздохнул, завозился в сумраке, гремя мечом о камень, снова вздохнул – подбирая слова, собираясь с мыслями.

– Я старше тебя, прокуратор, я долго шел к тому, чтобы стать тем, кем стал, и ты знаешь, что на этом пути я никогда не был трусом. Это худшая война в моей жизни. Когда под Ершалаимом мы бежали в первый раз, я был третьим из центурионов первой когорты, одним из Primi Ordines[24]. Наш аквилифер[25] был убит, Десятый потерял орла, а евреи праздновали победу. Мы с позором спасались бегством до самого Птолемиаса[26]. Только и только милостью самого Тита легион остался легионом – вернул орлов, снова пришел под стены Ершалаима, победил, и еще два года усмирял бунтовщиков по всей Иудее, уже под командованием Траяна. И не просто усмирял – Десятый мстил за свое прошлое бесчестье, а мстить мы умеем.