Книга Дочь седых белогорий - Владимир Топилин

На суету приподняли головы собаки, не поймут, что это хозяин суетится? Увидели ружье, вскочили разом, нюхтят воздух, выискивая запах добычи, смотрят по сторонам. Но им не видно сохатого из-за кустов, а запах зверя река уносит вниз. Взволнованные олени приподняли головы, смотрят удивлёнными глазами на человека, опасаясь возможного выстрела, нервно подрагивают линялыми, провалившимися боками.

А Загбой уже у кромки воды, в кустах. Просунул ствол шомполки в небольшое окно, обстоятельно посмотрел на добычу. Прикинул расстояние, щелкнул курком и, прицелившись в горбатую тушу, ждет момент. А зверь уже на противоположной стороне, коснулся ногами каменистого дна, выскочил из воды до колен, пружинисто остановился, повернул голову назад, зашевелил ушами. Смотрит назад, слушает опасность. А охотнику только этого и надо.

Громогласный взрыв распорол утреннюю тишину. Метровое пламя полосонуло от тальников над водой в направлении противоположного берега. Сизый дым окутал прибрежное пространство. Дождевые льдинки посыпались с деревьев. От громкого выстрела полопались стебли замороженных трав. У Загбоя заложило уши, отдача сильно толкнула в плечо, посадила на пятую точку опоры. В глазах потемнело от вспышки, но это не помешало увидеть, как длинноногий исполин подломился в коленях, присел на круп, взгорбатился и приложил голову к груди. Но это продолжалось какую-то долю секунды.

Через мгновение сохатый уже вскочил на ноги, рывком дёрнулся вперёд и в несколько прыжков растаял в густых зарослях тайги. Но охотник доволен собой. По поведению зверя он видел, что свинцовая пуля попала в печень и зверь уйдёт недалеко. Тихо наговаривая, Загбой ласково гладит своё ружьё, цокая языком, удовлетворённо качает головой.

Выстрел переполошил всё живое. Перепуганные олени вскочили на ноги. Между деревьев заметались притаившиеся птахи. Мимо Загбоя пронеслись собаки. Они видели, в кого стрелял хозяин, заметили убегающего сохатого. Охотничий инстинкт безраздельно приказал им следовать за добычей, и они тут же, не раздумывая, бросились в холодную воду и быстро поплыли на противоположный берег. Следопыт не попытался их остановить. Держать зверя – это прямая обязанность лаек. Наоборот, охотник напутственно подбодрил их, а сам поспешил к кострищу.

Ченка уже разводила костёр. Из спальника выглянул Дмитрий, непонимающе, сонными глазами уставился на Загбоя:

– Чего стрелял?

– Эко! Спим толго! Отнако зверя тобывал, сеготня путем кушай свежую печёнку! – спокойно ответил охотник, бережно повесил на сучок ружьё и присел рядом. – Надо чай пить, да путем тумай, как на ту сторону ходи.

Через час караван начал своё движение вверх по реке. Загбой решил найти для переправы более мелкий перекат, где можно спокойно перевести оленей на сопредельный берег реки, не замочив котомок.

Сегодня в плане распределения мест в караване произошли добрые изменения. Загбой снова занял своё место во главе аргиша. Дмитрий отказался от носилок, изнывая от боли, сел на своего учага и поехал вслед за охотником. По его внешнему виду было понятно, что передвижение верхом доставляет ему только мучение, однако твёрдое слово русского самостоятельно противостоять болезни утвердило его дух и вызвало в глазах спутников уважение. Ченка ехала в хвосте каравана.

Загбой торопился. Поводом для скорого движения служили обременяющие обстоятельства. Несмотря на раннее утро яркое весеннее солнце уже выкатилось над вершинами гор, озарило золотом заледеневшую землю, пригрело горячими лучами нахохлившуюся тайгу. Через час, максимум – два растопится слежавшийся снег близкого белогорья. Горные ручьи очень быстро напоят горную реку мутной, быстрой водой. Преодолеть беснующийся поток тогда будет намного сложнее, если вообще возможно.

За небольшой промежуток времени прошли несколько километров, но подходящего места для преодоления препятствия так и не нашли. Как будто показывая свое превосходство, бурная стремнина напористо несла мощный поток по крутому руслу. Волны бились о многочисленные валуны, играли, бесились от ударов о каменную твердь, создавали иллюзию магматического наплыва извергающегося вулкана. Высота гор образовывала сплошной перекат. Давление воды и глубина делали реку дурной, опасной. Чтобы переправиться через неё – надо иметь полное безрассудство, быть глупым, непредусмотрительным.

Но вот удача улыбнулась нашим героям. Впереди, перед крутым, скалистым прижимом, за густыми, вековыми лиственницами мелькнула гладкая поверхность. Вырвавшись из каменного плена, река на миг замедляла свой стремительный бег и, как будто отдыхая перед дальнейшим броском, образовывала тихую, глубокую яму. Тёмно-синее, почти чёрное дно из глубины постепенно зеленело, светлело, по мере приближения к сливу становилось серым, под цвет округлых, обкатанных камней. Всё это природное детище своим стометровым размером создавало иллюзию спокойствия и медлительности застойного плеса, окончание которого – мелкий, говорливый перекат. Лучшего места для переправы не найти. Довольный Загбой в своих помыслах уже видел себя на противоположном берегу.

Однако, чтобы преодолеть препятствие, надо было ещё раз убедиться в безопасности намеченного плана. Для этого охотник решил съездить через реку, просмотреть дно, измерить глубину и только лишь потом переводить караван с грузом.

Отвязал от седла связующий повод, направил учага в воду. Послушный олень, прекрасно понимая, что от него требуется, смело понёс своего хозяина по мелководью к глубине. Ему не единожды приходилось преодолевать таёжные реки с седоком на спине. Его сознанием руководил опыт прошлых переправ, мудрый орон не торопился, сам пошёл в нужном направлении, чуть выше границы слива, где пологое дно обещало быть наиболее мелким. Казалось, что исход выбранного положения уже разрешён в пользу человека, но, как бывает во многих ситуациях, всегда находится что-то такое, что мешает добиться намеченного без каких-то проблем. Сейчас этой проблемой оказалась глубина на середине реки, которую Загбой не мог предвидеть. Всего лишь несколько метров, через которые олень, не доставая ногами дна реки, должен был проплыть с седоком на спине. Это обстоятельство не давало повода для отказа от переправы. Вьючные животные и люди могли переплыть свободно, пусть даже намочившись в ледяной воде. Но как быть с потками и турсуками, в которых были продукты и пушнина?

Загбой вернулся хмурый, спешился, с тревогой посмотрел на чистое небо:

– Надо пыстро делай тумэлэн[24]. Олени переплывут сами, но груз притётся плавить. Ната торопись. Скоро пойтёт турной вода.

Быстро застучал топор. Загбой стал рубить застоявшуюся сушину. В прибрежных тальниках звонко свистела пальма. Ченка готовила гибкие прутья для связки плота. Дмитрий, не в состоянии помочь, присел на кочку и закурил трубку.

А солнце поднималось всё выше и выше. Растаяли замёрзшие капельки вчерашнего дождя. Могучие деревья сбросили с себя искристую влагу, протянули к небу длинные лапы – ветви, приветствуя праздный день. Высохла трава, пожухлые стебли начали оживать от тепла и влаги. Весёлый ветерок заговорил о прелестях существующего мира. Вдохновлённый благодатными условиями, пернатый мир неумолкаемой трелью славил лето.