Книга Практическая мудрость - Кеннет Шарп

В условиях разрушения долгосрочных отношений между юридическими фирмами и их корпоративными клиентами независимым юристам стало сложнее говорить клиентам правду. Жесткий совет – всегда риск оттолкнуть клиента, который пришел всего лишь затем, чтобы получить конкретную услугу, – он может повернуться и уйти к конкурентам. Даже если вы умудренный опытом консультант и склонны посмотреть на проблему в целом, не ограничиваясь техническими моментами, вам следует подумать дважды. В отсутствие истории отношений клиент может просто оборвать вас, вернуться на рынок и купить другой товар – нанять другую юридическую фирму.

Профессор Кимберли Киркланд из Юридического центра Франклина Пирса ознакомилась с рядом крупных юридических фирм, чтобы посмотреть, какое влияние оказывает рост специализации и рыночной конкуренции на молодых юристов[113]. Она взяла подробные интервью у 22 юристов (в первую очередь у специализировавшихся на представлении интересов в суде) из десяти крупных фирм. Выяснилось, что их фирмы отказываются от консультаций общего характера и не поощряют опыт, позволяющий обрести мудрость для такого консультирования. Юристы, опрошенные Киркланд, живописали ей картину крупной бюрократии, когда чрезвычайно занятые, озабоченные расширением бизнеса старшие партнеры и те, кто работает на сохранение существующих клиентов, делегируют повседневную текучку более низкооплачиваемым юристам среднего уровня. Эти «рабочие лошадки» ведут большинство дел и, в свою очередь, нагружают молодых помощников, которые работают на них. Конкуренция молодых, желающих когда-нибудь выбиться в партнеры, весьма жестока – нанимают их значительно больше, чем нужно, и постоянная карьерная битва в условиях бюрократической иерархии заставляет думать о стратегиях выживания, а не о премудростях консультирования клиентов.

Поскольку юридические фирмы приобрели черты, присущие любой крупной бюрократии, считает Киркланд, нормой для юристов стала не выработка независимого суждения, а позиция «смотри вверх и оглядывайся»[114], при которой мораль растворяется на фоне необходимости выживать и завоевывать преимущество[115]. Младшим юристам нет нужды беспокоиться о том, что правильно, а что нет. Они обучены смотреть вверх по «пищевой цепочке» и спрашивать: «Что сочтет правильным тот юрист, на которого я работаю?» Естественным образом Киркланд обнаружила, что юрист, находящийся на вершине «пищевой цепочки», озабочен тем, чего хочет клиент, а не тем, как дать действительно полезный совет.

Вот как прокомментировал ей эту ситуацию один из младших сотрудников юридической фирмы: «Чтобы добиться права защищать клиента в суде, нужно, чтобы тебя считали реально пробивным и целеустремленным. Партнеры должны знать, что ты не дашь спуску задирам и не прогнешься. Клиенты хотят быть уверены в том, что ты не позволишь на себя давить и будешь делать все, чтобы защитить их. Ты должен создать впечатление, что ищешь лучший путь для клиента. И внутри фирмы ты должен прослыть безотказным человеком».

Руководители юридических фирм, говорит Киркланд, ожидают обслуживания от своих младших коллег точно так же, как клиенты ожидают обслуживания от них самих. И юристы, работающие на других юристов, понимают, что для них самые важные клиенты – их руководители. В результате, обнаружила Киркланд, предпочтителен склад ума, диктующий: делай то, чего, как ты считаешь, хочет твой непосредственный начальник. «Итоговым арбитром качества вашей работы является не клиент, не судья и не объективная истина, – сказал Киркланд один молодой сотрудник, – а тот партнер, на которого вы работаете».

В результате не только исчезает стремление к серьезному мудрому консультированию. Коренным образом меняется сам смысл юридической практики.

Вытеснение желания служить обществу

Одна из сторон двойной миссии юриста заключается в том, чтобы выступать защитником и мудрым советчиком; другая – в том, чтобы, соблюдая интересы клиента, служить обществу. Довольно часто поиск баланса между интересами клиента и общества требует настоящей мудрости. Метафора Алексиса де Токвиля, назвавшего в XIX веке юристов «аристократами по природе», хорошо иллюстрирует эту цель юриспруденции. Де Токвиль рассматривал профессионального юриста как практика, имеющего позицию и обладающего мудростью, чтобы осуществлять правосудие, отстаивать справедливость и защищать принципы, на которых основана правовая система.

Находить баланс между этими целями и обслуживанием клиентов – часть повседневной работы консультанта, а не что-то из ряда вон выходящее. Судебным юристам, например, часто приходится решать, стоит ли, чтобы выиграть дело своего клиента, подвергнуть сомнению показания свидетеля, который, как им известно, сказал правду. В подобной практике нет ничего противозаконного, но она извращает саму суть законности и таким образом разрушает возможность справедливого судебного разбирательства как такового. Если бы юристы поступали так постоянно, показания большинства свидетелей ничего бы не стоили, и это лишило бы судей и присяжных возможности принимать справедливые и беспристрастные решения – да, пожалуй, и какие бы то ни было решения вообще. Поэтому юристы всегда должны соизмерять свою ответственность перед клиентом с ответственностью перед судом[116].

Не существует правила или принципа, позволяющего ослабить противоречие между ролью поборника интересов клиента и ролью бесстрастного блюстителя закона. Это противоречие встроено в американскую правовую систему, основанную на презумпции невиновности и на процедуре, требующей от истцов и ответчиков обоснования позиции перед жюри, которое будет принимать решение. «Реальная проблема, – утверждает декан юридического факультета Йельского университета Энтони Кронман, – не в том, чтобы уйти от этой дилеммы (это сделать невозможно), но в том, чтобы удержаться от соблазна разрешить ее, поставив благополучие клиента выше закона»[117].

Многие юристы крупных фирм традиционно гордились своим стремлением и умением соразмерять личные интересы клиентов и общественное благо, способностью давать мудрые советы, не ограничиваясь ролью простых наемников. И такую возможность – сохранять баланс интересов – давало долгосрочное сотрудничество юристов со своими клиентами[118]. Беседы Роберта Нельсона со старшими партнерами некоторых весьма крупных юридических фирм в 1980-е годы показывают, что эту точку зрения разделяли почти все. Партнеры декларировали самые высокие этические стандарты своих компаний, и большинство из них были убеждены, что юристы, консультируя клиентов, должны выступать и в роли их совести[119].