Книга Гарем до и после Хюррем - Николай Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Празднества по случаю их обрезания отличались особым великолепием. За три месяца до их начала все визири и государственные деятели всех османских провинций приглашались на церемонии. Эти пиры продолжались 10–15 дней, а иногда и дольше! В 1457 году празднества по случаю обрезания Баязида и Мустафы, сыновей Мехмеда Завоевателя, продолжались месяц с участием монархов соседних стран. А подготовка к празднованию обрезания сына Мурада III шейх-заде Мехмеда началась за год до этого события! Для церемонии была построена трехэтажная платформа во дворце Ибрагима-паши для султана и его гостей, большие шатры были поставлены для пира на Площади лошадей, и все это место освещалось масляными лампами. На празднества, продолжавшиеся 52 дня, пригласили монархов многих стран. Крупные чиновники, старшие офицеры, мусульманские богословы, купцы и представители различных государств непременно присутствовали на действе и обязательно привозили с собой подарки. Гостей развлекали и угощали до отвала.
Художник Наккаш Осман отобразил в своих миниатюрах пиры, происходившие в то время на Площади лошадей. Пиры происходили также в Окмейданы и Халиче (Золотом Роге) — и на берегу, и на море. Поэт Вехби описал такой пир. Левни изобразил пир в миниатюрах, которые он затем собрал в альбом.
Принцы обычно имели апартаменты в гареме, где они жили до 13–14 лет, после чего обязаны были покинуть дворец. К этому времени, если их отцы были еще живы, они уже одевались в шубы, носили на голове эгретки. На открытом воздухе они занимались ездой на лошадях, стрельбой из лука и охотой. Принцы же, чьи отцы умирали, жили в изоляции в своих покоях. Им предоставляли дом в большом внутреннем дворе гарема. Комната, фактически запертая, в которой они оставались, не без основания называлась кафес («клеткой»). Принцы, которые вели уединенный образ жизни в своих комнатах-клетках, имели двенадцать наложниц, одного евнуха из казначейства и другого — из погребов.
Из сообщений послов и путешественников.
Жизнь и смерть в золоченой клетке
Kafesas дословно переводится как «клетка», называли это помещение еще как «Золотая клетка». Принцы жили в роскоши, но не могли даже выйти оттуда. Часто потенциальные наследники, живущие в кафесе, начинали сходить с ума взаперти и кончали жизнь самоубийством.
Вся жизнь принцев проходила вне всякой связи с другими людьми, кроме нескольких наложниц, у которых были удалены яичники или матка. Если по чьему-либо недогляду какая-то женщина беременела от заключенного принца, ее немедленно топили в море. Принцев охраняли стражники, у которых барабанные перепонки были проколоты, а языки надрезаны. Эта глухонемая охрана могла стать при необходимости и убийцами заключенных принцев.
Жан Этьен Леотар. В восточном костюме
Жизнь в золотой клетке была пыткой страхом и мучением. Несчастные ничего не знали о том, что происходит за стенами золотой клетки. В любой момент султан или дворцовые заговорщики могли убить всех. Если принц выживал в таких условиях и становился наследником трона, он чаще всего был просто не готов править огромной империей. Когда в 1640 году умер Мурад IV, его брат и преемник Ибрагим I так испугался толпы, рвавшейся в золотую клетку, чтобы провозгласить его новым султаном, что забаррикадировался в своих покоях и не выходил до тех пор, пока не принесли и не показали ему тело мертвого султана.
Сулейман II, проведя в кафесе 39 лет, стал настоящим аскетом и увлекся каллиграфией. Уже будучи султаном, он не раз высказывал пожелание вернуться к этому тихому занятию в уединении. Другие принцы, как упомянутый Ибрагим I, вырвавшись на свободу, пускались в дикий разгул, как бы мстя судьбе за погубленные годы. Золотая клетка пожирала своих творцов и превращала их самих в рабов.
Каждая резиденция в золотой клетке состояла из двух-трех комнат. Принцам запрещалось выходить из них, у каждого были отдельные слуги.
Трон оказывался вакантным, когда султан умирал, отрекался от власти или его свергали. Мурад II добровольно оставил трон своему сыну Мехмеду Завоевателю. Однако Баязид II, например, был силой отстранен от власти, перешедшей к его младшему сыну Селиму. Султаны Осман, Ибрагим и Мустафа IV были свергнуты. Дарюссааде агасы (главный евнух) сообщал принцу о смерти его отца или отстранении от власти. Он брал принца за руку и сопровождал его, чтобы показать мертвое тело его отца. Личная охрана брала принца за другую руку и отводила в здание, где хранился хырка-и шериф (плащ пророка Мохаммеда). Там, в то время как готовился акт признания нового государя, начиналась подготовка к церемонии.
О восшествии на престол принца немедленно извещался народ, и на церемонию приглашались гости.
Трон султана располагался непосредственно за воротами Ак Агалар, называвшимися Баб-эс-саадет. Гости выстраивались в соответствии со своим рангом во внутреннем дворе. Султан, уже ожидавший в соседней комнате, приходил и садился на трон, сопровождаемый Бабэс-саадет агасы (евнухом Врат счастья) и оруженосцем султана. Гости, присутствовавшие на церемонии, поочередно выказывали новому султану свое почтение. Наконец церемония заканчивалась, когда шейх-уль-ислам, великий визирь, и другие визири признавали его. После этого, по традиции, происходил обряд опоясания государя мечом в мечети Эюба под Стамбулом.
Мать султана, напомним, называли валиде-султан. Этот термин был впервые применен по отношению к матери султана Мурада III. Когда Мурад III перенес свою резиденцию из старого дворца в Баязиде во дворец Топкапы, его мать переехала вместе с ним и обосновалась в гареме, став в нем женщиной номер один. Со времени Мурада III переселение матери султана в новый дворец сопровождалось валиде алайы (процессией матери султана). После опоясания мечом новый султан повелевал эскортировать свою мать в новый дворец. Через несколько дней процессия выступала от старого дворца. Мать султана садилась на «летающий трон» (паланкин) или в конный экипаж. Турецкие солдаты выстраивались по обеим сторонам дороги, чтобы приветствовать мать султана.
Когда процессия прибывала к пекарне в первом внутреннем дворе, султан открывал дверь экипажа и выводил мать, целуя ее руку и сопровождая в гарем. Наложниц султана из старого дворца также сопровождали в гарем, причем иногда собиралась процессия из целой сотни экипажей. На второй день после приезда матери султана в гарем об этом событии сообщали великому визирю. Ему жаловали шубу и дорогой кинжал. Великий визирь приветствовал вновь прибывших в Воротах паши и зачитывал указ султана. Затем, будучи облаченным в шубу, он дарил подарки тем, кто преподнес ему свои подарки.
Жан-Леон Жером. Охранник гарема
Покои матери султана по размеру уступали лишь апартаментам монарха. Во дворце был обширный внутренний двор специально для матери, и ее покои выходили на этот двор. Нижний этаж был отведен невольницам, прислуживавшим ей. Он отапливался жаровнями, наполненными горящими дровами и пылающими углями, принесенными из камина матери султана. Ее камин был украшен уникальным фарфором. В покоях имелись три этажа. Обычно жили на нижнем этаже, ели и молились на втором и спали на верхнем. В этих апартаментах после входа сразу располагалась гостиная. Охрана дежурила при входе. Лестница напротив охраны вела в комнаты матери султана. В хаммаме мылись сама мать султана, ее служанки, жены султана и его фаворитки. Наложница, рекомендованная султану матерью или старшим евнухом, купалась там же. По скрытому проходу из бани ее сопровождали непосредственно в покои султана. На обратном пути ее приводили в одну из комнат на верхнем этаже апартаментов матери султана. Там проверяли, не забеременела ли она. Если это подтверждалось, то у нее появлялись собственные покои, как у кадын-эфенди (жены султана).