Книга Былое и думы собаки Диты - Людмила Раскина

В этот раз Ма велела Рыжуше взять меня на поводок, идти к трамвайной остановке и там ждать их с Па, чтобы она спокойно могла все уложить. Я с полной готовностью сбегаю с Рыжушей вниз по лестнице и останавливаюсь: а где остальные?

Рыжуша меня и тянет, и уговаривает, но тут я кремень! Только вместе!

Ма видит это с балкона и кричит Рыжуше:

— Ну как так? Неужели ты не можешь заставить Диту идти с тобой?

— Не могу! Иди сама попробуй! — обижается Рыжуша.

Ма задета за живое и тоже сбегает вниз и тоже хватает поводок — ну и что? А ничего! Незачем было зря с пятого этажа бегать! Сама убедилась! Меня невозможно сдвинуть с места — ведь дома еще остался Па.

И главное, чему удивляться? Если б я видела, что только Ма с Рыжушей собираются на дачу, я бы с ними пошла, но ведь я же знаю, знаю — Па тоже едет, значит, нужно всем вместе собраться! Иначе я не согласна!

Ма вздыхает и возвращается домой, а Па, который наблюдал эту «катавасию» с балкона, улыбается: по-моему, ему нравится, что я умею настоять на своем.

Наконец все в сборе и мы трогаемся в путь. И тут выясняется, что у одной из сумок — зеленой — колеса визжат так, будто сразу трем кошкам хвосты прищемили — все прохожие оборачиваются. У Ма лицо каменеет:

— Проверить надо было! Выскакиваем, как погорельцы какие-то! Схватили сумки и бежать!

Хорошо, что до трамвая недалеко, а потом за суматохой посадки в трамвай, затем в троллейбус, затем в электричку визг нашей сумки как-то теряется в этой кутерьме — люди в толпе тоже не соловьями поют.

Ну, все! Мы в вагоне, можно немного передохнуть, тем более что у меня-то всегда есть где посидеть, даже полежать, — под лавкой. У Ма лицо разглаживается, особенно когда Па достает из кармана по шоколадному батончику — им с Рыжушей.

Зато когда мы высаживаемся на нашей станции, зеленая сумка пускается во все тяжкие — визжит, скрипит, да еще и с переливами, потому что дорога неровная.

Но здесь уже неважно, здесь свой брат — дачники, они понимают — у всех такое случается.

Мы шагаем в одном строю с целым отрядом дачников, которые сошли с электрички вместе с нами. Торчат над плечами завернутые в пестрые платочки лопаты, все спешат.

Над нами синее-синее небо, березы еще не распустились, а воздух такой, что я натягиваю поводок и иду самой танцующей из своих походок. На перекрестке — большой плакат: нарисованный Ленин показывает рукой налево. Сверху написано: «Правильной дорогой идете, товарищи!».

Мы поворачиваем налево. Как только мы выходим к пруду, Ма и Рыжуша ахают: деревья еще совсем прозрачные, и наша дача возвышается во всей красе — высокая, двухэтажная, с двускатной крышей.

Мы все ускоряем шаг, почти бежим, Па гремит ключами у калитки, и мы входим.

Старого дома с серыми шлакобетонными стенами совсем не видно, он скрыт спереди пристроенной к нему широкой застекленной террасой, а сверху — вторым этажом с глубокой лоджией под высокой крышей. Дача еще не покрашена и сияет чистыми свежеоструганными досками.

Настоявшись и налюбовавшись, мы продвигаемся к дому.

Участок справа от дорожки еще местами залит талой водой. На пригорке под березой, еще почти в снегу, вылезли чудные синие и розовые крокусы. Слева земля повыше, и наши аккуратные, с дощатыми стенками грядки стоят уже сухие.

Ма уже вся извертелась, чуть шею не свернула — все ей надо сразу увидеть. Пришлось мне ее обогнать и первой взбежать на крыльцо.

Крыльцо высокое, на столбах — «царское!» хорошо будет под ним понежиться в жаркий день — огорожено стеночкой с широкими перилами, сверху собственная крыша, а внутри даже лавочка сбоку от входной двери есть. Про лавочку эту Па хорошо догадался: это он для Ба расстарался — она потом всегда любила вечерами на ней сидеть. Закутается в свое серое пальто (Ба у нас боится сырости) и отдыхает, а я у ее ног.

Или когда тихий теплый дождик идет, тоже хорошо. Да всегда хорошо! Ба там как на капитанском мостике, оттуда все видно.

Ну, это все будет потом, а пока мы открываем дверь на террасу, и у нас захватывает дух: такая она просторная, высокая, светлая, деревянная, с двух сторон сплошь окна до потолка, а задняя стенка — стена старого дома — тоже обшита досками. Па специально для нее доски с особенным, выделяющимся узором подобрал, и здесь прорублена дверь на нашу половину старого дома, который Па с Тарем вдоль пополам разделили.

На правой стороне террасы лестница на второй этаж, красивая, двухмаршевая, тоже с широкими перилами.

Слева от лестницы комнатка, хорошенькая такая — это спальня для Ма и Па. Там уже стоят две кровати — старые дедовские. Кровать Па как раз под лестницей встала, под вторым маршем. Ма говорит, что так очень уютно — потолок с уступами, как в болгарском журнале «Наш дом». Но себе кровать все-(таки не под лестницей выбрала.

С другой стороны, от лестницы справа, еще кусочек террасы остался — получилась комнатка без дверей, только стенкой от террасы отгороженная, хозяйственного назначения, но такие хозяйственные комнатки обычно темные, а у нас — окна до потолка. Ма сначала хотела, чтоб там вторая кухонька была, и поставила там плиту, раковину и под лестницей большой дедовский холодильник, который испортился и работал только в режиме морозильника — очень удобно для дачи. Но потом там еще встал маленький столик с табуреткой и креслом около него в углу, и Ма устроилась там вести свои сельскохозяйственные записи, книжки про сад-огород разложила, журналы «Приусадебное хозяйство», и эта комнатка стала называться «кабинет».

Осторожно, нам еще в новинку, поднимаемся на «верх» — на второй этаж. Посредине лестницы, там, где она поворачивается, маленькая площадка с окошком на улицу — это мой «капитанский мостик» будет.

На «верху» поселится Рыжуша. Красота неописуемая! Кругом дерево и запах от свежеоструганных досок — голова кружится! Окно во всю стену и дверь стеклянная на лоджию. Там, на лоджии, под окном диванчик небольшой уместился, а березы высокие совсем рядом ветками машут. Рыжуша на диванчик легла, примерилась да как вскрикнет:

— Ой, я здесь как будто на березе лежу, даже покачиваюсь от ветерка! Уходить не хочется.

В общем, мы осмотрели новую, построенную часть дачи, а в старую, каменную ведет дверь с террасы. Там образовались две смежные комнатки и кухня, в которой есть еще один — отдельный — выход на улицу: «черное крыльцо».

Средняя комнатка, конечно, темновата, днем она освещается через окно в кухню и поэтому сразу получила название «темница». Зато первая — южная, вся солнцем залитая, — «светлица».

Па и Тарь уже решили в старой части дома отопление газовое устроить. С нашей стороны это будут владения Ба, а то она всегда мерзнет. В «светлице» она будет жить, в кухне хозяйничать, а в «темницу» в холодное время года постояльцев пускать: Рыжушу или Ма с Па. У Ма с Па комната северная, там за окном дольше всего снег лежит, и Па окрестил ее «мокрицей». Зато летом, в жару — мы потом убедились — лучше места нету. А когда холодно — подумаешь, можно ватными одеялами укрываться.