Книга Русский лабиринт - Дмитрий Дарин

По-видимому, новости формировались по принципу нарастания трупов. Теперь потерпел крушение Ил-96, причем рухнул где-то в тайге, не долетев около двухсот километров до Красноярска. Карина сделала шаг к телевизору – что-то заставило ее сделать звук погромче. Разбилось много известных людей, одна актриса, какой-то московский чиновник с женой, международная делегация бизнесменов, летевших с какого-то экономического форума в Японии, соболезнования, соболезнования, соболезнования. Карина, еще не понимая, зачем, переключила на другой канал – там новости должны были идти через пять минут. Сосиски уже начали расползаться, но женщина не обращала на них никакого внимания. Снова пошел сюжет про самолет. Алексей протестно замычал – сколько можно смотреть одну и ту же чернуху, но Карина так смачно шикнула, что муж удивленно заткнулся и тоже стал смотреть в экран.

– Исчез с радаров над Ирбейским районом Красноярского края, – повторила за диктором Карина и резко повернулась к мужу, – ты мне говорил как-то… название такое запоминающееся… ты из тех мест, что ли?

– Не совсем, – пьяно ответил Алексей, – сосиску дай уже, жрать охота.

– Вам, козлам, только жрать, – подала ужин Карина и присела рядом, – я тебя спрашиваю – ты из тех мест родом или нет?

– Там, в этом районе деревня есть, родители оттуда родом, а сам-то я в Красноярске родился, – с набитым ртом гордо ответил Алексей, – а что?

– Гляди ж ты. В Красноярске памятник еще не поставили своему великому гражданину? – поддела Карина.

Алексей проглотил сосиску и потянулся к бутылке. Карина твердым жестом отодвинула водку.

– Родители, говоришь?

– Ну да! И мать там похоронена, вот выкручусь, съездить надо будет. А что?

Карина закусила губу, посмотрела на экран – диктор сообщал уже о чем-то другом, – потом на мужа.

– А то, придурок! Ты туда полетишь завтра же. Нет, сегодня вечером или ночью. Первым рейсом!

– Зачем это? – опешил Алексей. – Мне завтра во «Властилину»…

– Да забудь ты про этот лохотрон подольский. Ты слышал, сколько богатых людей летело на этом самолете?

– И что?

– Не врубаешься, кретин? Самолет в тайге упал, в тех местах, откуда у тебя родня. Значит, кого-то из знакомых найти можно, договориться с каким-нибудь егерем, взять его в долю.

– В какую долю?

– В такую долю! – Карина села ближе, поджав красивые ноги, глаза ее заблестели. – Нужно найти самолет раньше, чем спасатели. Даже и необязательно раньше – там добра на километры раскидано. Там одни часы с руки члена бизнес-делегации стоят больше в десять раз, чем твоя сраная «Тойота» и твой сраный долг. А если чемоданчик с деньгами? А акции на предъявителя? А драгоценности их телок? Да мало ли что можно найти!

Алексей провел пятерней по рыжей шевелюре.

– Погоди, погоди. Ты что это предлагаешь? Это же… мародерство в чистом виде.

– Это здравый смысл в чистом виде. Здесь тебе жить нормально до завтрашнего вечера осталось, если вообще жить. А ни бабки, ни цацки тем недолетевшим уже не помогут. Зато нам еще как помогут, выручат просто. Да еще на хлеб с икрой останется. Тебя нет, я к подруге перееду пока – оближутся твои бандосы, да своими разборками займутся. Вернешься, отдашь с процентами, и все, ты их скинул. Еще раз говорю – там не то что на новую «Тойоту», на новую жизнь найти можно. Одевайся, по пути заедем к одной… знакомой… одолжит на билет… и сразу в аэропорт. А там – все в твоих руках.

Алексей оторопело посмотрел на жену.

– Ну… Карин, это все-таки как-то… некрасиво, что ли… что я буду – мертвых обирать? Да и тайга там такая – зайти легко, а выйти уже трудновато. А самолет найти, так это даже поисковым бригадам, с оборудованием, рациями, компасами, радарами и прочим снаряжением, не сразу удается.

Карина отодвинулась.

– Это кто про красоту тут говорит? Пьянь, живущая в долг, и то, когда срок уже весь вышел? Ты на рожу свою посмотри, не ленись, встань, подойди к зеркалу и посмотри. Это они с тобой вчера сделали. И это еще было, что забрать. А завтра, когда нечего будет забирать, что они с тобой сделают, представляешь? Вот что ты тогда про красоту, которая спасет мир, но уже без тебя, вот что ты тогда скажешь, недоумок? Самолет – не самолет, а что-нибудь с самолета найти вполне реально. Как грибы или ягоды. Надо только волю напрячь и силы, то есть быть мужчиной хоть раз в жизни. Вот это тот самый раз, а то подохнешь от переломов, как собака. Учти, мне тебя лечить будет не на что. Все, или ты едешь немедленно со мной, а потом в аэропорт, или я еду одна, но к подруге и навсегда. Развод и девичья фамилия, понял? Я на жену ходячего трупа не подписывалась.

Алексей молча ковырялся в тарелке.

«А если ты из тайги не выйдешь, – додумала про себя Карина, – тоже неплохо. Я как свободная вдова на твоего папашу насяду, свою часть имущества всегда отсужу. Или откупится старый хрыч. Но что-нибудь, да поимею. Наши судьи вдов любят».

Карина встала из-за стола, достала с антресолей чемодан и стала кидать туда вещи. Алексей мрачно доел сосиски, поглядывая на жену, потом залпом допил оставшуюся водку прямо из горла и, качая головой, будто не веря самому себе, начал собирать старую спортивную сумку.

7

Уже прошло почти полсуток, как Алексей добирался до родных мест. Он старался не трезветь. Энергетический вихрь Карины, который вовлек его в эту авантюру, не ослабевал, Алексей чувствовал его буквально физически, как будто его подталкивали в спину. Поначалу, в самолете на Красноярск, он больше недоумевал по поводу самого факта его вылета, иногда ему казалось, что такое резкое изменение жизни возможно только во сне или в кино. Поэтому Алексей и смотрел на себя и на то, что с ним происходит, со стороны, как будто из зрительного зала на экран, где шел фильм с его участием. Заказывал у стюардесс одну бутылочку водки за другой, опорожнял и глядел в иллюминатор, где над облаками зловеще разливался багровый рассвет. Казалось, закрой он глаза и откроет уже на своем вдавленном привычном диване в квартире в Печатниках, потянется и пойдет искать в холодильнике что-нибудь на завтрак. Но Каринин вихрь вдруг пихал его в затылок, и Алексей непроизвольно начинал расспрашивать бортпроводниц: что слышно по поводу рухнувшего самолета, нашли ли, где именно ищут, что вообще случилось? Проводницы пожимали плечами, они ничего толком не знали и успокаивали нервного пассажира малой вероятностью повторного крушения на одной линии. «Ну да, снаряд в одну воронку не попадает», – соглашался Алексей и просил еще водки. Выпив очередную порцию, он начинал прикидывать, что надо в такую рань, не тратясь на такси, добраться на железнодорожный вокзал, купить билет до Ирбейского или же прямо в аэропорту купить билет на местный рейс. Соображал также, где лучше купить палатку и самое элементарное снаряжение – сапоги, компас, тушенку и прочее. Где разузнать – есть ли в этом Ирбейском магазин «Охотник» или лучше все достать в Красноярске, хоть и придется переть лишние километры? Вопрос насчет снаряжения решился сам собой – поезд на Ирбейский отходил еще до открытия любых магазинов. Алексей почти не заходил в свой вагон – все больше стоял в тамбуре. Курил и смотрел, как бегут назад пушистые ели, могучие лиственницы, разросшиеся и переплетенные кусты, и пытался себе представить, что он там, внутри этого дикого лесного царства, в тайге, один, с каким-то юннатовским рюкзаком, ищет какую-нибудь медвежью тропу, делает зарубки на деревьях, разводит костер. «А волки? Или медведь? – вдруг мелькнула холодная мысль. – Как я без ружья туда сунусь-то?» И тут же вихрь подталкивал в голову другую, рассудительную: «Там, в деревне, у каждого двустволка должна быть, сторгуюсь как-нибудь». Алексей даже провел осторожный разговор с проводницей: дескать, что слышно, что говорят по поводу рухнувшего самолета? Проводница – дородная тетка с испитым лицом – только равнодушно пожала плечами и справилась насчет чая. У Алексея создалось такое впечатление, что местных людей вообще ничего не интересовало, жизнь здесь была похожа на стоялое лесное озеро – никаких кругов по воде. Отхлебывая горячий чай из стакана с резным металлическим подстаканником, Алексей вдруг почувствовал какой-то особый, старинный зов. Он уже не ехал просто из Москвы, он ехал в заветные родные места, вернее уже – по родным местам, пусть и не бывал тут никогда. Но он четко ощущал, что именно здесь все начиналось, начинался он, что его история жизни больше, чем он сам. Что Алексей Петрович Лыков в Москве – всего лишь ветка какого-то огромного кряжистого дерева, перенесенная на чахлую городскую землю и неудачно привитая к гнилому столичному стволу. Следующую кружку крепкого вкусного чая Алексей допивал, уже рассматривая людей на платформе – поезд на медленном ходу въезжал на Ирбейский вокзал.