Книга Народ лагерей - Иштван Эркень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И можно шутить даже с лейтенантом?
— А хоть бы и с полковником, — сказал лейтенант. — Вас в семье зовут Марией или каким-то уменьшительным именем?
— Так и зовут Марией, — сказала девушка. — А они и вправду ушли?
Лейтенант сделал вид, будто внимательно осматривается по сторонам. Медно-красные перья на жандармских шляпах то тут, то там выныривали из толпы, неотступно кружа около того места, где сидели молодые люди.
— Точно, — сказал он. — Вы испугались?
— Мне было страшно за вас.
— Очень страшно?
— Немножко страшно, — сказала девушка.
— Неужели вам было не очень страшно за меня? — настаивал лейтенант.
— Очень, — призналась девушка.
— И мне было очень страшно за вас, — сказал лейтенант. — Очень, очень, очень.
Они помолчали. В руках у лейтенанта громыхнул спичечный коробок. Лейтенант закурил.
— Как много вы курите, — обеспокоенно заметила девушка. — А я думала, вы дезертир.
— Где вы так чудесно загорели? — поинтересовался лейтенант.
— У нас здесь своя купальня, — сказала девушка. — И вы уедете на фронт?
— Да, — сказал лейтенант. — Вы когда-нибудь были влюблены?
— В своего жениха, — ответила девушка. — Не дай бог с вами что-нибудь случится!
— Кто он был, ваш жених? — спросил лейтенант.
— Сын аптекаря, — сказала девушка. — Я не пущу вас на фронт.
— Вы порвали с ним? — спросил лейтенант.
— Он женился на другой.
— Почему? — спросил лейтенант.
— Купальня у нас убогая — одно название, — пояснила девушка. — Всего-навсего двенадцать кабинок для переодевания да бассейн сплошь в трещинах, зачастую там и воды даже не бывает. Многие туда вовсе даже и не купаться ходят.
— А зачем же?
— За другим совсем, — сказала девушка и покраснела. — Весь город только и следит, кто с кем на пляж ходит. «Ходить на пляж» у нас означает… Понятно?
— Понятно.
— Меня не очень хорошо приняли в семье аптекаря. А потом стали поговаривать, что где уж, мол, сохранить чистоту тем, кто купальню обслуживает… Только это все неправда. Вы мне верите?
— Верю, — сказал лейтенант.
— Может, они просто выискивали предлог, чтобы подобрать сыну невесту побогаче, — сказала девушка и затем вдруг добавила: — Господи, а почему бы вам не сесть в поезд вместе со мной?
— Потому что нельзя, — ответил лейтенант. — Вы любили его?
В коробке громыхнули спички. Лейтенант закурил. Девушка осуждающе смотрела на зажженную сигарету.
— Наверное, любила не всем сердцем, — произнесла она наконец. — Да и ему от меня только одно нужно было: на пляж сходить — другого у него и в мыслях не было… Но я смогла бы принадлежать лишь тому, кого полюблю всей душой и кого назову своим мужем. Вы мне верите?
— Верю, — сказал лейтенант.
— Хочу сначала мальчика, а потом девочку. И ничего страшного, если родятся самые обычные, заурядные детишки. Зато потом пусть родится еще один мальчик, но обязательно в чем-нибудь одаренный.
— В чем же именно?
От старых каштанов упала тень. Девушка, зябко вздрогнув, смотрела на опавшую листву, золотистый оттенок которой теперь отливал багрянцем.
— Этого я еще не решила. Лучше, если у него будет талант к музыке, к игре на каком-нибудь инструменте, скажем, на скрипке, или же к пению… Вам что больше нравится?
— Пожалуй, скрипка, — сказал лейтенант.
Девушка задумалась.
— Теперь я тоже к этому склонна, — наконец сказала она. — А я сопровождала бы его на гастроли по всем странам, сидела бы на концерте где-нибудь в последнем ряду и аплодировала вместе со всеми. И ни одна живая душа не знала бы, что в зале находится его мать. Даже и он сам не знал бы.
— Даже он? — изумился лейтенант. — Но почему же?
— Затрудняюсь объяснить. Наверное, чтобы он не волновался. Я, например, перед мамой даже раздеваться стесняюсь.
— И как же вы собираетесь это устроить?
— Понятия не имею. Пожалуй, я ездила бы за ним тайно. И всегда приезжала бы на день позже, когда в газетах уже будут его фотографии.
— Странная вы девушка, — задумчиво проговорил лейтенант. — Вам хотелось бы путешествовать?
— Очень.
— И куда бы вы ездили?
— Куда? Да везде и всюду!
Она облегченно, чуть ли не весело вздохнула.
— Война скоро кончится, и тогда весь мир будет открыт. Путешествуй сколько душе угодно, все равно войне больше не бывать.
— Почему это? — спросил лейтенант.
— Да потому, что войны ведутся из-за границ, а теперь границ больше не станет. А раз не будет границ, то и воевать не из-за чего.
— Вы так думаете? — задумчиво спросил лейтенант.
— А вы разве думаете иначе? — Девушка смотрела на него округлившимися глазами.
— Нет, я тоже так считаю, — после недолгого раздумья сказал лейтенант и отвернулся, потому что физиономия одного из жандармов мелькнула вдруг совсем близко. В руке у лейтенанта громыхнули спички.
А девушка заговорила о том, что и как будет после того, как кончится война. Как тихо станет здесь, на станции. С какой точностью станут ходить поезда. Какой мирный покой воцарится в горах, где сейчас гремят пушки. А затем спросила:
— Ну а у вас какое заветное желание?
— У меня? — задумался лейтенант. — Не так уж много мне и надо.
— Знаю, — улыбнулась девушка. — Для вас главное — сигареты.
— Пожалуй, — согласился лейтенант.
— Что в них хорошего?
— До сих пор я как-то над этим не задумывался.
— Ну а теперь советую подумать, — сказала девушка.
Лейтенант сделал глубокую затяжку и задумался.
— К примеру, хорошо, что они всегда под рукой.
— А еще?
— И свободно умещаются в кармане.
— А еще?
— А еще они хороши тем, что с ними хорошо.
— Надо же до такой премудрости додуматься! — улыбнулась девушка.
— Попробуй додумайся, — тихо улыбнулся и лейтенант. — Вам не понять, что это и в самом деле величайшая премудрость. Ведь можно жить и по-другому, не так, как живете вы… Когда у человека нет никого и ничего. Когда все время кажется: вот-вот конец. Еще пять минут, или десять, или четверть часа… И тогда можно закурить, бросить окурок, закурить снова — чтобы каждую минуту, покуда жив, тебе выпадало что-нибудь приятное.