Книга Протекторат - Олег Авраменко

Также Конте собирался допросить Еву Монтанари и её подругу Викторию Ковалевскую, которые были последними, кто общался с Келли Симпсон, однако тут ему пришлось подождать до утра, поскольку уставшие за день девушки ещё до старта отправились спать. Беседа с ними состоялась лишь после завтрака, когда они, собственно, и узнали, что Келли отсутствует на корабле. Ева довольно подробно рассказала Конте о том, как встретила мисс Симпсон в аэропорту и о чём они с ней говорили. Ничего странного, а тем более подозрительного, в её поведении она не заметила. Келли была в своём обычном репертуаре — весёлая, словоохотливая, даже немного навязчивая; если у неё и были какие-то планы, помимо намерения вернуться на корабль, то она их ничем не выдала.

Виктория Ковалевская в течение всего разговора помалкивала, так как прежде не знала Келли Симпсон и ничего конкретного сказать о ней не могла. Впрочем, Конте пригласил её не для расспросов об исчезнувшей помощнице посланника; просто он решил воспользоваться удобным случаем, чтобы лично познакомиться со своей новой пассажиркой и посмотреть, что она собой представляет. В результате таких «смотрин» он окончательно укрепился в мысли, что совершил непростительную ошибку, согласившись взять её на корабль.

«Плохи дела, — заключил Конте, когда девушки, попрощавшись, покинули рубку. — Эта куколка вполне способна за время полёта перебаламутить весь экипаж. Мне следовало посмотреть на её фотографию, прежде чем поддаваться на уговоры Евы. А теперь уже поздно. Теперь только держись… Да уж, не зря говорили древние, что женщина на корабле приносит несчастье. Конечно, не каждая женщина, но такая — безусловно…»

Минут через десять в капитанскую рубку явился старпом Василов. Ещё до того, как он отдал честь и приступил к докладу, Конте уже понял, что у его помощника возникли очередные проблемы с экипажем — на лице лейтенанта-командора застыло обычное в таких случаях виноватое выражение, а взгляд растерянно метался со стороны в сторону.

— Капитан, — робко произнёс он, — разрешите поговорить с вами как с частным лицом. Впоследствии, если вы потребуете, я изложу существо дела в официальном рапорте.

Конте мысленно вздохнул.

— Хорошо, Билл, садитесь и рассказывайте.

Василов опустился в кресло для посетителей, которое раньше занимала Ева Монтанари, снял форменную фуражку, нервным жестом пригладил свои коротко остриженные светло-рыжие волосы и неуверенно заговорил:

— Я насчёт мертвеца, капитан. Того, которого обнаружил старший лейтенант Костелло.

«Как, ещё одного?!» — чуть не вырвалось у Конте, и лишь с некоторым опозданием он сообразил, что речь идёт о первом (и, к счастью, пока единственном) мертвеце на борту его корабля.

— Я слушаю вас, Билл. Что вы можете сообщить по этому поводу?

— Я… в общем… — замялся старший помощник. — Короче, это сделал я.

Конте пристально посмотрел на него:

— Вы хотите сказать, что убили того человека?

— Ну… Да, капитан, так точно. Я хотел арестовать его, но он оказал сопротивление и… вот так получилось.

Между ними повисло напряжённое молчание. Уильям Василов вертел пальцами пуговицу кителя, избегая встречаться взглядом со своим капитаном. А Конте отчаянно боролся с искушением схватить старпома за грудки, хорошенько встряхнуть его и в самых резких выражениях высказать ему всё, что он думает о бесхребетных слизняках, которые уклоняются от ответственности за свои же собственные поступки. Добро бы ещё так смалодушничал рядовой член экипажа — но не старший помощник капитана, второе лицо на корабле, человек, от которого зависело поддержание дисциплины и порядка на борту…

«Ну, за что мне такое наказание?! — думал Конте, глядя на Василова с лёгким отвращением. — Чем я прогневил судьбу, что она послала мне в подчинённые такого олуха?…»

А вслух отрывисто бросил:

— Рассказывайте!

Василов глубоко вдохнул, набираясь смелости.

— Всё началось ещё на Терре-Сицилии, за девять дней до нашего отлёта с планеты. Как раз тогда мне присвоили звание лейтенанта-командора и я пригласил нескольких своих друзей отметить это событие. В тот вечер мы хорошенько повеселились и… м-э…

— Напились до чёртиков, — подсказал Конте.

— Совершенно верно, капитан. Не буду говорить за других, но сам я здорово перебрал. На некоторое время я даже отключился, чего раньше со мной никогда не бывало. Очнулся я лишь в такси, когда оно подъезжало к дому, где находилась моя квартира. Рядом со мной была незнакомая девушка — на следующий день друзья мне рассказали, что мы встретили её в одном из баров, она, что называется, сразу запала на меня, и вскоре мы вместе ушли. Словом, обычное пьяное приключение… вот только его продолжение было не совсем обычным. Девушка помогла мне выбраться из такси и довела до дверей квартиры. К тому времени я уже немного очухался и обнаружил, что она очень красивая. Естественно, я предложил ей зайти, девушка согласилась, и, когда мы оказались в квартире, я попытался затащить её в постель. — Рассказывая об этом, Василов потупил глаза и густо покраснел. — Девушка тут же влепила мне пощёчину, выхватила из сумочки парализатор и заявила, что пришла не для того, чтобы… гм… чтобы трахаться с пьяными свиньями. После чего предупредила, что во время остановки на Нью-Джорджии неизвестный злоумышленник — это её собственное выражение — попытается подбросить на борт «Отважного» бомбу. Она даже назвала точное место, куда он её положит, — ремонтный бокс холодильного отсека генератора. Затем она ушла, и больше я её не…

Василов умолк, встретившись с взглядом командира, который наряду с изумлением и недоверием выражал еле сдерживаемую ярость.

— И вы не доложили об этом командованию? — тихо, почти шёпотом, спросил Конте. В его голосе прозвучали такие зловещие нотки, что краска стыда мигом сбежала с лица старшего помощника, уступив место мертвенной бледности страха. — Я вас спрашиваю, Билл: вы что, никому ничего не сказали?

Василов заморгал, как провинившийся школьник.

— Я… я решил, что это просто глупый розыгрыш…

— Всё равно вы обязаны были доложить. Порой подобные розыгрыши плохо кончаются. Как в нашем случае.

— Да, капитан, я это понимал… но обстоятельства… Если бы я доложил обо всём командованию, ту девушку наверняка разыскали бы, и она… она могла обвинить меня в попытке изнасилования. Мол, я набросился на неё, а она, чтобы припугнуть меня, ляпнула первое, что пришло ей в голову. О бомбе… Когда на следующий день я расспрашивал друзей о нашей вечеринке, они рассказали, что я напропалую хвастался девушке своим новым назначением и обещал, что года через два сам стану командовать кораблём… — Василов окончательно скис. — Тогда началось бы служебное расследование… возможно, взыскание, понижение в должности… А я так гордился тем, что в двадцать пять лет стал старшим помощником…

Конте откинулся на спинку своего кресла.