Книга Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

Мария Магдалина рассмеялась, но, собравшись, выговорила:

– Ты разве не понимаешь? Я хочу умереть с Ним вместе.

Иосиф погладил ее по щеке, потом рассказал о своем саде неподалеку от уже подготовленной гробницы в скале. Иосиф собирался потребовать от римлян разрешения перевезти туда тело. Мария упорно цеплялась за сознание, думая, что у него все должно было получиться. Иосиф был богатым и влиятельным человеком. Но минутой позже она вновь провалилась в пустоту. Зной волнами накатывал на лысую гору, Магдалина замерзла и впервые обратила внимание на дрожь, сотрясающую все тело. Ее это не обеспокоило, так же как не удивила мысль, что она уже не принадлежит своему телу.

Из общего гула толпы выделился крик. Он стоял со своим крестом, измученный, исполосованный ударами бича. Терновый венок обрамлял Его лоб. Кровь ручейками стекала по лицу, а спина превратилась в лоскутья изорванной кожи. Под глазами чернели кровоподтеки. Мог ли Он видеть?

Марию Магдалину вырвало из пустоты, пустота сменилась мукой, которая ножами врезалась в тело. Мария кричала, кричала как безумная. Иосиф из Аримафеи зажал ее рот рукой. Он продолжал удерживать Марию, пока солдаты забивали гвозди в ладони Иисуса. Мария зажмурилась и взмолилась о прощении за это. Открыв глаза, она увидела, как затыкают уши другие женщины, не в силах вынести ужасного хруста. Она вновь зажмурилась, когда крест был установлен, но это не помогло. Мука резала ее, вгрызалась во внутренности, но больнее всего было сердцу – нож, терзающий его, был раскален.

Но в какой-то миг вдруг воцарилась благословенная тишина, Мария больше не была собой и не была на лысой горе.

Вокруг раздавались насмешки: «Он помог многим, а себе не может помочь». Толпа, которая чествовала Его, теперь жадно впитывала зрелище Его мук и наслаждалась. Как молния, пронзило Марию воспоминание: «Я даже не представлял, сколько зла в людях, Мария».

Она бросила взгляд на мать Иисуса, Иоанн обнял ее одной рукой. Установили кресты с двумя другими казнимыми. Мария взглянула на одного из них, он не был так изувечен, как Иисус, и вызывающе глянул на женщину. Она узнавала его, она его знала. Но где, когда они встречались? Он говорил с Иисусом, и тот ему отвечал, но никто в толпе не мог расслышать ни слова.

Время тянулось бесконечно. В шестом часу небо потемнело, на город налетел ужасный пустынный ветер, наполнивший легкие дикой болью. Мария надеялась, что песок прекратит страдания Иисуса. Но лишь в девятом часу Он испустил дух.

В тот миг Марию объяло спокойствие. Ножи вынули из тела, а с ними исчезла и невыносимая боль.

Тогда она и сошла с ума.

Словно кукла, следовала она вместе с Саломеей за слугой Иосифа. Мертвое тело несли к гробнице. Иосиф сам обернул вокруг покойного просторный саван. Наблюдавшие за ними солдаты убедились в том, что вход в гробницу был завален большим камнем. Мария огляделась. Красивый сад был полон жизни. По пути обратно она тщательно запоминала дорогу и шепнула Саломее:

– Мы придем сюда на рассвете умастить тело.

– Но как же камень?

Мария ответила каким-то новым холодным голосом:

– Хоть в этом должен Господь нам помочь.

Глава 38

Удивительно, что дом человека с кувшином миг не изменился. Женщины тихонько поднялись к себе наверх, где они наконец смогли плакать – все, за исключением Магдалины, которая расстелила на полу свою постель и заснула. Тихий плач только убаюкивал Марию, объятую черным сном без сновидений.

Настало утро субботы. Превосходные кушанья пасхальной трапезы, которую приготовили женщины, остались почти нетронутыми. Они рано легли и на этот раз смогли заснуть. Мария Магдалина спала тяжелым сном, будто в забытьи.

Потом их разбудил хозяин.

– Землетрясение. В подвале есть укрытие, вы можете взять постели и спрятаться там.

В тот же миг женщины ощутили, как затрясся дом и пол ходуном заходил под ногами. Некоторые кричали от страха, другие собирали вещи и сбегали вниз по лестнице. Одна только Магдалина не суетилась, она была довольна. «Правильно, Иисус, потряси этот мир, чтобы все наконец поняли, что натворили». Но хозяин дома торопил ее, и Мария последняя медленно сошла по лестнице в тесное помещение под домом. Там находились и слуги. Гречанка захватила с собой хлеб, сыр, воду и маслины.

Магдалина оказалась единственной, способной поесть. Потом она легла и тут же уснула. Как, впрочем, и Мария из Назарета, и другая Мария, Клеопова жена, и Саломея – все, кто стоял у подножия креста рядом с Магдалиной.

Перед рассветом Марию разбудила Саломея. Она принесла пряности и масло. Женщины не пожалели ароматных добавок и приготовили состав, которым позже должны были умастить тело Иисуса. Еще до света они были в пути. Землетрясение кончилось, но пробираться по тесным переулкам, где среди развалин бродили в поисках потерянных родственников люди, было трудно. Никто не обращал внимания на двух женщин с объемистой корзиной, карабкающихся по руинам.

Вонь разлившихся нечистот и гниющих отбросов наполняла город.

Внезапно они оказались за городской стеной. Здесь разрушения были меньше, но валялись разбитые колонны и большие камни.

Саломея задыхалась:

– Помнишь, вчера вечером ты говорила, что Господь должен помочь нам? Скоро мы узнаем.

И вышло, как она сказала. Войдя в сад, женщины увидели, что большой камень валяется на склоне и не заслоняет вход. Но лучше всего было то что землетрясение распугало солдат, охранявших гроб. Две женщины были в саду одни. Первые солнечные лучи пробирались через густые кроны деревьев, и птицы начинали петь. Мария Магдалина, глядя на это, глубоко вдохнула и прислушалась.

Несмотря ни на что она была на пути к самой себе – так подумала Мария.

Женщины проникли в гроб. Несколько слабых лучей проскользнули в проход, но тьма все еще была такой плотной, что пришлось постоять на месте пока глаза привыкнут к ней. А потом… они не сразу осознали увиденное: на выступе скалы не было тела, лишь красивая плащаница лежала на месте.

– Это невозможно, – прошептала Саломея, – невозможно, невозможно…

Мария Магдалина не смогла даже что-то прошептать, ее вдруг объяла огромная скорбь. Она заплакала. Рыдание поднималось из глубины тела и рвалось из горда с такой силой, что женщине трудно было дышать. Мария выла нечеловеческим голосом. Это был больше крик, чем плач.

– Успокойся, Мария, – сказала Саломея. – Нас не должны заметить.

Мария старалась успокоиться. Наконец только слезы, которые невозможно было унять, словно осенний дождь, катились по ее лицу.

– Что будем делать?

– Тут ничего не поделаешь.

– Мы должны вернуться и рассказать.

– Да.

– Тише! Снаружи стоит человек.