Книга Босиком в голове - Брайан У. Олдисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
в языке
в религии
во Вселенной
законы
определение
Религия 229 — 304
литургия
и человек
возникновение христианской церкви
молитва
относительность концепций
«школы непрерывной рецитации»
Рецитации пример в 360
Ритуальные формулы 303 314
Ролевые функции 239 — 40
В любой момент мир может стать иным
Не так для «Я» моих — всегда одно и то же
Они кружатся в собственных пределах
Когда же нечто превосходит их оно
В ничто их обращает
Одним живу сейчас другим возможно
Стану завтра
То что за мной куда меня сильнее
Я повернул налево
И стал другим: смеясь
Хотя тому же прежде ужасался японскими
Гравюрами любуюсь
Сосновых шишек вкус и здесь же
Серебристый карп и торт из сливы
Вдоль стен
Крадутся «Я» они ведут себя совсем иначе
Чужии фотокопии и духи
Никак не братья — нет
Мой спектр тревожный
Вторых кострища «Я»
Былого блики
На спице дальней гибкий лицедей
Он напролет всю ночь танцует
Кумир толпы
Любовные послания в моем столе
Его знакомый почерк
Несносен мне он
Я перехожу в иное измерение. Несомненно
То что за мной куда меня сильнее
И жизнь моя напоминает притчу рассказанную кем-то
Для того кому иносказанием
Весь этот мир.
Для неменя пока
Себя не обретая
Я отпадаю раз за разом
От себя — я убываю постепенно
Убываю — я не щажу себя
И я не понимаю
Того зачем мне я
Аз есмь, что именно
Не знаю
Но есмь
Сие не подлежит сомнению
Нет лишь меня
Нет моего движения
Нет времени отмеренного мне
Нет мира приходящего извне
Нет вне и между
Между да и нет
Нет разницы
Да и самих
Их нет
Но нет
Я вижу да и нет
Я различаю тьму и свет
Мне скоро будет двадцать лет.
Кому? Тому кого здесь нет?
— Здесь есть лишь тот
Кого здесь нет
Все остальное —
Дикий бред.
ДОМОЙ
Искры гравия усталых обмякших колес ночное кружение. Обожженная светом фар извивающаяся гранитная лента пределом потусторонней тьмы. Ночери дочи. Неподдельная разность во взорах мелки глаз близоруких скитальцев.
На примитивных своих на рычащих своих механизмах стадом шумливым и грозным по пустошам франков. Туда где Рейна воды несут свой радужный покров и жерла темнеют зловещих орудий. Сразу за мостом предупредительный зрак «Zoll».[22]Помигивание подфарников. Язык вспышек.
Криогенный сезон подходит к концу ветра-юнкера откатывают тундру на север освобождая место для весенних маневров буйных своих полков. Желтые стрелы. RECHTS FAHREN.[23]Ни за что на свете.
Чартерис весь в паутине останавливает свою бабамши. И он и Анджелин выходят на обочину как славно было бы лежать на этом самом месте недвижно-негаданно и смотреть на белые утесы ночных облаков чувствовать их свежесть. Хлопание дверец. Все уже на дороге возле своих лимузинов позевывая и потягиваясь один за другим утопают в тумане. Собратники.
Разом заговорили, Глория, обращаясь к Анджелин:
— Сдается мне, я в этих краях уже бывала.
— Не верь своим рецепторам, Глор! Но в чем-то ты права — здесь пахнет любовью. Ты чувствуешь?
— Да ну! Я бы этого не сказала, просто это место может оказаться совсем другим местом — ты понимаешь, о чем я? Скажи, мы приехали сюда специально или это вышло само собой?
Местом и часом сражена наповал.
— Какая разница? Я думаю, самое время чайник поставить, а то у меня уже ум на разум заходит!
И другие голоса словно из-под земли чего-то требуют от него сами ни черта не делают для того чтобы выйти из этих своих зловонных лабиринтов мол наш Шаман он все может пусть он этим и занимается не нашего это ума тело. Шумно дышат — дышат все разом хрустят суставами ворочают пальцами скрежещут одеяниями. Море мерзких звучаний.
Сделав глубокий вдох чтобы вынырнуть из этого морока четко и внятно:
— На сегодняшний день мы отработали все. Сейчас мы ляжем спать друзья дальнейшее же завтра.
Они принялись устраиваться на задних сиденьях автомобилей кто-то на бледном пламени пытался вскипятить чайник но это было непростым делом. Анджелин спала отдельно от Дрейка он же подрулил к стройной Элсбет присоединившейся к ним где-то в Люксембурге юной полной нерастраченного тепла Элсбет еврейская кровь которой
Дыхание ночи постепенно взяло верх они уже не сопротивлялись уходили один за другим в таинство ее заворачиваясь в свои одеяла и замолкая и каждый раз
Глубоко-глубоко лимб смерти жестокие жернова грез альтермотивы все эти я старою кожей сходя с себя самого затвор щелкает ежесекундно клацание автофотографии количество переходит
Соединенные Шпаты Америки и
Он чувствовал ее тепло тело ее тепла ток крови в ее жилах не открывая глаз она улыбнулась и обняла его запах пота и спальника словно тем летом когда небритым просыпался и видел перед собою горы залитые солнцем исполненная мудрой стати земля теплое дыхание —
Брань глотки в униформах и голоса многомерников беготня и шум дикий рев двигателей
Прямо перед носом тяжеленные ботинки. Ну и дела! Не успели переправиться через Рейн как на нас свалилась Deutcher Polizei.
Головы учеников бесстрастные созерцатели астрострады. Грузный жандарм оступившись рухнул наземь и завопил призывая присутствующих к порядку.
Чартерис рассмеялся и нащупал рукой лежавшие рядом джинсы.
— Ты бы нам для начала объяснил, что ты понимаешь под порядком, парень, мы ведь законов ваших не знаем. Прежде под этим словом понимались начищенные бляхи и строевые занятия на плацу — ты это имел в виду?
