Книга Первые опыты - Меган Маккаферти

Не могу поверить, что мне так было плохо при мысли, что Бриджит и Берк порвут отношения.

Они друг друга стоят. И от мысли, что мне придется наблюдать за тем, как Безмозглая команда лжет друг другу весь год, становится весело, но и хуже, так как весь год придется опасаться предательства с их стороны.

Первое сентября

Хоуп!

Мэтью Майкл Дарлинг умер двадцать лет назад. Хотя мы в разном положении, я знаю, ты можешь найти в этом связь.

Я по-своему скорблю по нему: примеряю новую одежду, в которой, может быть, пойду в школу.

Я спрятала ценники в рукава. Если бы я их отрезала, это означало бы, что я дала обязательства. Но мне крайне неловко давать обязательства, так как я чувствую, что никогда не надену эту одежду за пределами своей спальни. У меня такое ощущение, что эти предметы одежды так и останутся для меня чужими и с ними меня не будут связывать никакие воспоминания.

Что бы сделала моя мама, если бы я умерла? Не могу спросить ее об этом. Особенно сегодня.

На самом деле, можно ли найти подходящее время для этого вопроса?

Каждый год такие девушки, как, например, Сара, надевают самую стильную одежду в первый день учебного года. Они так принаряжаются, что выглядят как на обложках молодежных журналов, в свитерах с хомутом, мини-юбках из шерсти и ботинках, несмотря на то что на улице тридцать градусов. Раньше я думала, что они просто хотят показать, какие они стильные. А может быть, не только я думаю, что мне не представится шанс надеть такую одежду?

Сомневаюсь в этом.

Знаю, что это глупо, но всякий раз, когда я иду за покупками к новому учебному году, я всегда представляю, что с этими покупками моя жизнь станет совершенно другой, по-настоящему интересной. Что новая футболка и помада в конце концов помогут Полу Парлипиано осознать, какая я удивительная и замечательная. Но теперь Пол Парлипиано далеко, и я не могу больше на это надеяться.

Но что мне сделать, чтобы прогнать мысли о том, что ты уехала?

Вечно в несбыточных мечтах, твоя Дж.

Сентябрь

Третье сентября

Я лежала под одеялом, наслаждаясь и оплакивая свой последний выходной перед началом учебного года — этим кошмаром, который начнется с понедельника, как вдруг ко мне в спальню влетела Бриджит.

— Все было ложью! — закричала она.

— Вау, — подумала я. — Я знала, что Сара раззвонит всем и каждому про Берка и Мэнду, но не догадывалась, что это произойдет так скоро.

— Все, что касается Хай, было ложью.

— Что?

— Сегодня в «Нью-Йорк Таймс» появилась статья о ней, — вопила Бриджит, тряся перед моим носом газетой.

— Что?

— Посмотри сама!

Я потерла глаза, прогнав последние остатки сна, и взяла газету у Бриджит. Там на первой странице под рубрикой «Стиль жизни» красовалась фотография скучающей Хай, на одну руку она опиралась подбородком, в другой держала сигарету. Подзаголовок гласил: «Цинтия Вэллис — своя ли она в кругу тинейджеров?»

— Цинтия Вэллис?

— Да, так назвала ее журналисты, — сказала Бриджит.

— Журналисты?!

— Все обстоит гораздо хуже, — сказала Бриджит, нервно накручивая свой «конский хвост» на руку.

Я прочитала и наконец узнала правду о Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис.

Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, дочь лауреата Пулицеровской премии поэтессы Вистерии Аллегры-Вэллис и миллиардера-банкира Николаса Вэллиса, которые развелись, когда ей было четыре года. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис принадлежит к «сливкам нового поколения — последователям хип-хопа, прожигающим свою жизнь в разных развлечениях». Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис в тринадцать лет была поймана ее няней в пентхаусе своего отца на Парк-авеню, занимающейся сексом с голым манекенщиком, который был в два раза старше ее. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, «завсегдатая ночных клубов, развитую не по летам девицу, которая не прочь переспать со всеми подряд», попросили покинуть стены их заведения по крайней мере шесть суперпрестижных частных школ за курение, пьянство и употребление наркотиков. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, которая к шестнадцати годам «устала от шампанского, кокаина, беспорядочных половых связей и шмоток от прада». Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, которая «страстно возжелала нормальной жизни, которой у нее никогда не было», и поэтому решила переехать в «нормальную» семью знакомой ее бывшей служанки и посещать «нормальную» среднюю школу в «обычном» городке в штате Нью-Джерси, просто чтобы посмотреть, как живут «нормальные» девочки ее возраста. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис заявила, что ее шокировало то, что эти «нормальные» девочки из Нью-Джерси были настолько же пустыми и помешанными на сексе, как и девочки с Парк-авеню, только менее осведомлены о моде. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, выбрав шесть ярких характеров, решила написать свой первый роман, который, как она надеется, даст ей возможность поступить в Гарвард на основе ее собственных заслуг Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис свой опыт «нормальной» жизни в Нью-Джерси, облаченный в художественную форму, она назвала (не могу вымолвить!) «Тупоголовые девицы и сборище дураков».

— Тупоголовые девицы!

— Я знаю! Какой ужас! — закричала Бриджит. — Она называет нас тупоголовыми девицами!

У меня так кружилась голова, словно я ехала на «американских горках» на Фантаун Пьер. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис не была первой, кто назвал Безмозглую команду тупоголовыми девицами. Она украла это название у меня, когда мы разговаривали у нее дома на весенних каникулах. Затем я подумала: «А что, если она напишет о разговоре, который состоялся весной? Что, если она напишет обо мне? А вдруг она и меня относит к тупоголовым девицам?»

Бриджит читала мои мысли:

— Она может это сделать? Она может написать о нас? Неужели это правда, что она собирается написать о нас?

Я не могла ответить ей. У меня пропал дар речи.

Через полчаса ко мне прибыли Мэнда и Сара. Мы четверо в первый раз собрались вместе после окончания учебного года. Только сейчас нас объединила тайна под названием «Мэнда гуляла с Берком все лето», но пока мы оставили эту правду в покое, потому что рвали и метали, и разражались проклятиями в адрес Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис. Вот как проходил разговор:

Сара: О мой бог! Мне бы надо было знать! У меня было предчувствие, что она из богатой семьи!

Мэнда: И мне следовало бы знать! Тоже мне девственница! Па-прааа-шу!

Я: Мне бы следовало знать. Ее уличный сленг никогда не звучал правильно.

После Хай-истерии кульминационной точкой в разговоре стала тема об этике дружбы. Разговор был примерно таким: