Книга Утренняя луна - Джуд Деверо

Глава 11

Несколько дней Джекка упорно работала – хотела, чтобы к приезду Триса и Нелл в воскресенье у нее было готово как можно больше рисунков.

Она провела много часов в игровом домике, вырисовывая мельчайшие детали и стараясь представить, как он будет выглядеть, окрашенным в разные цвета. Она никогда не занималась оформлением интерьеров. Квартирка, в которой она жила в Нью-Йорке, была для нее всего лишь местом, в котором она спала. В промежутке между работой официанткой и попытками продать свои акварели, а позднее во время, свободное от работы в галерее, у нее не было ни сил, ни денег заниматься этим крошечным помещением.

Джекка раскрасила один эскиз игрового домика в яркие пасхальные цвета. Получилось так весело, что, по ее мнению, из окон вот-вот должны были начать выпрыгивать пасхальные зайцы. Потом она сделала несколько набросков в других тонах, смело экспериментируя с цветом.

Выбрав шесть вариантов, которые ей самой понравились, Джекка показала их Люси.

Люси рассматривала их долго и задумчиво. Наконец, взяв рисунок с пасхальной раскраской дома, сказала:

– Я видела ткань в стиле Беатрис Поттер, которая прекрасно подойдет сюда для занавесок.

– Какого цвета? – спросила Джекка.

– Бледно-голубой на снежно-белом.

Джекка не могла не улыбнуться – цветовой выбор действительно был идеальным.

– Значит, у нас будут голубые чехлы с желтым кантом.

– И темно-синий кант на занавесках. Какого цвета будут стены?

Они посмотрели друг на друга и одновременно сказали:

– Желтые.

Люси деловито предложила:

– Вам надо смыть с лица краску. И мы пойдем в магазин.

– А как насчет шитья? – спросила Джекка. – Надо, наверное, заполнить какие-то бланки заказов.

– Великое множество бланков. Например, сегодня вечером я могла бы показать вам, как пользоваться раффлером. И вы могли бы отрезать для меня пятнадцать или даже двадцать метров косых беек для французского канта.

– Звучит заманчиво, – сказала Джекка и поспешила в ванную.

Люси позвонила миссис Уингейт и предупредила, что тренировки в три часа не будет, после чего они отправились в Вильямсбург в большой магазин тканей и товаров для рукоделия. Люси, казалось, знала о шитье все. Что бы Джекка ни придумала, Люси точно знала, как это сделать.

Они не умолкая болтали, разглядывая ленты, кайму, кружева, пуговицы, нитки и оборудование. Взяли несколько образцов тканей, и Джекка посмеялась над снобизмом Люси в отношении машин.

– Здесь есть и «Бернина», и «Беби-лок», – сказала она. – А больше для работы ничего и не нужно. Нет ничего такого, чего бы они не могли сделать, причем наилучшим образом.

Выйдя из магазина, Джекка и Люси решили побаловать себя и выпить чаю в ресторане центральной гостиницы Вильямсбурга. Сидя за столиком и любуясь роскошным видом на поле для гольфа, Люси стала расспрашивать Джекку о ее семье. Узнав, что ее мать умерла, когда Джекка была совсем маленькой, Люси потянулась через стол и погладила ее руку.

– Так что я росла с отцом, – заключила Джекка.

– И с братом, – добавила Люси.

– Да, конечно. – Джекка задумчиво улыбнулась, наслаждаясь шоколадным печеньем. – Правда, он скорее тень отца, чем самостоятельная личность. А теперь, когда в нашей жизни появилась Шейла, все изменилось.

– Шейла – подруга отца?

– Что вы, все значительно хуже. – Джекка снова усмехнулась, но на этот раз с грустью. – Она жена Джоуи. Впрочем, это никому не интересно. Обычные семейные проблемы. Все как у всех.

– Джекка, я провожу дни и ночи напролет за швейными машинками. Вся моя компания – это телевизор. Мне интересна даже любовная жизнь улитки.

Джекка не стала спорить. Ей тоже хотелось поговорить.

– Ладно. Шейла – заядлая спорщица. Она…

– Уверена, что только ее мнение правильно и лишь оно имеет значение? – сказала Люси.

– Вы встречались с ней! – ахнула Джекка.

– С ней – нет, но с такими людьми, как она, – да. Так что она сделала?

– Она хочет выжить моего отца из семейного бизнеса, – вздохнула Джекка. – Чтобы Джоуи перестал быть тенью и стал главным.

Джекка подробно рассказала о том, что изменилось в их семье с появлением в ней Шейлы. Иногда Люси вставляла отдельные замечания, но в основном делала то, чего почти не умеют делать в современном обществе, – она слушала. Причем не просто из вежливости, а отдавая собеседнице всю полноту внимания. Она слушала и умом, и сердцем.

– Мне очень жаль твоего отца, – наконец сказала она. – Должно быть, он чувствует, что его сын и невестка хотят его смерти.

У Джекки перехватило дыхание. Люси сказала то, что она сама чувствовала, но не хотела облекать эти мысли в слова.

– Думаю, вы правы, – понизив голос, проговорила она. – Не думаю, что Шейла его так уж сильно ненавидит, но если отец завтра умрет, она почувствует, что перед ее семьей теперь открыты все дороги.

– Не надо судить ее слишком строго. Она мать, пекущаяся о своих детях, и хочет обеспечить их будущее. Когда у вас появятся дети, вы узнаете, что это такое. Для детей сделаешь абсолютно все.

– Как Тристан для своей племянницы?

– Стократ больше, – уверенно сказала Люси. – Хотите немного прогуляться по провинциальному Вильямсбургу?

– Конечно!

Во время прогулки их разговор продолжился, но снова говорила Джекка, а Люси по большей части слушала. Несколько раз Джекка задавала вопросы, пытаясь разговорить Люси, но не преуспела. Люси не пожелала даже сказать замужем ли она, или, возможно, была замужем и есть ли у нее дети. Абсолютно ничего.

При других обстоятельствах Джекка непременно испытала бы досаду, обиду или злость. Тоже мне, таинственная незнакомка! Но Люси умела повернуть дело так, словно она просто излишне застенчива.

Они медленно шли по улице герцога Глостера, великолепно отреставрированной в стиле деревни восемнадцатого века, когда Джекка заговорила о Тристане и стала задавать вопросы о нем.

– Я знаю его уже больше четырех лет, – сказала Люси. – Нет человека, который заботился бы о людях больше, чем Трис. Он не выставляет счета минимум половине своих пациентов, если не больше. Знаете, чем он занимается в выходные?

– Чем? – жадно спросила Джекка.

– Посещает больных. Поэтому его дому требуется ремонт, а игровой домик вообще едва не рухнул. Ливи и я боимся, что он когда-нибудь заснет за рулем, потому что совершенно не отдыхает. Услышав, что он сломал руку, мы почти обрадовались: по крайней мере бедняга хотя бы немного отдохнет!

– Поэтому отец не подпускает его к пациентам и не принимает никакой помощи?