Книга Евангелие от Афрания - Кирилл Еськов

Размышляя на эти печальные темы, я чисто механически запросил для ознакомления досье Фабриция. Посланный вернулся, однако, с пустыми руками: два часа назад досье было истребовано Квинтом Симплицием, новым шефом внутренней контрразведки. Мой запрос уже доведен до его сведения, и тот просил передать, что в ближайшее время лично вернет мне все эти материалы; в шесть пополудни меня устроит? Я ощутил внезапную тошноту и удушье – как от точного тычка в солнечное сплетение.

Вот и все. Фабриций доигрался: акула безошибочно учуяла в воде привкус крови, и теперь ее ничто не остановит. Мне же – ради спасения «Рыбы» и наших с прокуратором голов – надлежит немедленно обрубить все концы, выходящие на попавшего под колпак советника. Проблема в том, что не только прикрыть, но и даже ликвидировать его уже невозможно: для меня и моих людей он теперь стал «неприкасаемым». Тогда… Тогда мне, кажется, настала пора в очередной раз замириться с коллегой Нафанаилом. Смерть от кинжала диверсантов из Отдела специальных операций – легкая смерть, и, ей-Богу, это самое лучшее из того, что может ожидать центуриона. Не сомневаюсь, что он и сам одобрил бы это решение. Такие дела.

– …Возвращаю вам это досье, любезный Афраний. Мне кажется, его содержимого вполне достаточно для немедленного отстранения центуриона Фабриция от работы – это для начала. У меня ведь нюх на оборотней; клянусь Плутоном, я и этого выведу на чистую воду в ближайшие дни!

– Вот как? И на какую же из вражеских служб, по вашим данным, работает центурион?

– Да при чем тут это! Неразборчивость в связях, личная нескромность, высказывания, попахивающие «оскорблением величества»… И главное – ведь он же не сегодня-завтра сделает себе обрезание! А может, и уже сделал, а?

– Гм… Боюсь, квестор, что Главное разведуправление Империи – а оно одно только вправе отстранять от работы своих резидентов – может не счесть ваши доводы достаточно вескими.

Этот бесцветный человечек с дряблыми, какими-то перепончатыми лапками убил больше поданных Кесаря, чем любой из вражеских полководцев, и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Квинт Симплиций выдвинулся в Риме во время последних чисток – да так резво, что сам Сеян, похоже, начал опасаться своего бывшего вольноотпущенника, а потому быстренько произвел его в надлежащий чин и сплавил на край света – в Иудею. Самое место для антисемита с наклонностями хорька в курятнике…

– В том-то и дело, Афраний, что ГРУ наверняка начнет его покрывать – честь мундира, кастовая солидарность и все такое. Но вы ведь, как я вижу, тоже копаете помаленьку под этого аристократишку – не просто же так вы полезли в его досье, а? Так, может, объединимся: передайте ваши материалы по центуриону нам, просто чтобы появился формальный повод для ареста, всего на несколько часов. А за это время – гарантирую! – мои специалисты получат от него такие признания, что его ГРУ-шное начальство не посмеет ерепениться. Весь навар за разоблачение этого перерожденца и двурушника, естественно, пополам; ну что, по рукам?

На чем же он собрался меня ломать? Козыри свои пока прячет в рукаве. Если только… если только это все не чистый блеф. Ну-ка, обострим игру.

– Признаться, я не вполне вас понимаю, квестор. Что – конкретно – вы собираетесь инкриминировать Фабрицию? Несанкционированные контакты с парфянскими дипломатами? поддержку какой-нибудь еврейской подрывной организации? что? (Ну же!..)

– Ну, если бы мы уже располагали такими данными, так зачем бы я стал к вам обращаться?

А он, часом, не сумасшедший? Уму непостижимо – неужто он вправду ожидает, что я так вот, за здорово живешь, сдам своего сотрудника? Хотя черт знает, может у них там, в метрополии, это теперь в порядке вещей.

– Так значит, ничего конкретного у вас на руках нет – ну, если не считать вашего «нюха». Мне это, признаться, как-то непривычно: Фабриций все ж таки офицер разведки, не хрен с бугра…

– Подумаешь, «офицер разведки» – тоже мне, персона королевской крови! Да знаете ли вы, сколько сенаторов сидели передо мной на привинченном к полу табурете? Не считая патрициев и всякой шушеры из всадников, вроде здешнего прокуратора; эх, было времечко!.. Так значит, как я понимаю, от сотрудничества вы отказываетесь; что ж, не хотите – не надо, обойдемся без вашей помощи. Только вот иронизировать насчет моего нюха я вам не советую, Афраний, ох как не советую!

– Ну, раз уж речь зашла о вашем нюхе, то позвольте вам напомнить об одном деле трехнедельной давности. В нашей Галилейской резидентуре произошел тогда крупный провал, и мы, как всегда в таких случаях, начали внутреннее расследование. Однако кое-кто – не будем тыкать в него пальцем – решил быстренько заработать на этом деле орденок в петлицу; он полагал, что поймать настоящего шпиона ничуть не сложнее, чем выбить из перепуганного обывателя признание в «оскорблении величества». И пока я в Тивериаде определял на ощупь – какие из наших явок засвечены, а какие нет, вы, квестор, размахивая новейшими инструкциями, добились изъятия дела о галилейском провале из моего ведения и передачи его в вашу службу. И вы еще, помнится, публично посулили тогда найти виновных в течение трех дней. Так вот, я сейчас обращаюсь к вам вполне официально – как Координатор спецслужб Империи по Юго-восточному Средиземноморью: извольте доложить, насколько продвинулось с той поры ваше расследование?

– Ну, нами проводится агентурная работа… И эти… Оперразработки… В конце концов, я по своему рангу не обязан вникать во все детали!

– Детали меня тоже не интересуют, квестор. Установлен ли источник утечки? Да или нет? Не слышу ответа!.. (Обостряй, все время обостряй – пусть-ка он сходит со своего козыря!) Произошел крупнейший за последние годы провал – а вы отстраняете от расследования настоящих профессионалов и заменяете их людьми, которые только и умеют, что отбивать печенки подследственным. Мои оперативники в Галилее ежечасно рискуют шкурой – а вы тем временем обнюхиваете их анкеты на предмет еврейских родственников…

– Па-азвольте!..

– Не позволю!! Может, вы и запамятовали, любезный, – так я вам напомню: ваша служба называется «внутренней контрразведкой», и первейшая ваша обязанность – обеспечивать безопасность добывающих сетей. А вы тут занимаетесь всякой хренью!!!

– Значит, так: Иерусалимский резидент ГРУ – откровенный юдофил, но это все, по-вашему, «хрень»; я вас правильно понял, трибун?

– Именно так. Я, к вашему сведению, тоже юдофил.

– ?!?

– Разведчик, любезный мой Симплиций, обязан любить своего врага, любить трепетно и нежно – иначе он никогда не сумеет нащупать его сонную артерию.

– Для меня это все слишком сложно, достопочтенный Афраний; я ведь из простых, гимнасиев не кончал… Мой долг – и как подданного Кесаря, и как истинного арийца – проинформировать его высокопревосходительство Сеяна о том, что руководство местных Органов утратило политическое чутье и национальное самосознание и пошло на поводу… – Он произносил все это внушительно, веско, ну прямо «Цицерон против Катилины» – и вдруг ни с того ни с сего завопил, срываясь на визг: «Я вам тут всем покажу, как превращать Органы в синагогу, слышите, вы!!»