Книга Сокровища Рейха - Томас Гиффорд

Рока опешил. Прищурившись, он уставился на меня через стол:

– Ваша сестра?

– Считается, что она погибла в Лондоне во время бомбежки вместе с нашей матерью тридцать лет назад. – Пока он смотрел то на фото, то на меня, я достал из кармана большую трубку и набил ее. – Так вот, я думаю, она вовсе не погибла. – Я раскурил трубку, помахал спичкой и бросил ее в пепельницу. – Я думаю, она осталась жива. И я думаю, она теперь жена Гюнтера Бренделя. Котман был знаком с Гюнтером Бренделем еще в Германии, так он сам говорил Сент-Джону. А моего брата Котман заверил, что никогда об этом человеке не слышал, и подчеркнуто повторил мне, что и в глаза его не видел!

– М-да… не знаю, что и сказать.

Я посасывал трубку, наслаждаясь растерянностью Рока, столь нехарактерной для него.

– И это то самое звено, которое связывает моего брата с Буэнос-Айресом. Он приехал сюда с этой вырезкой из газеты. Он был абсолютно уверен, что это – Ли, и каким-то образом этот кусочек газеты привел его к Сент-Джону и Котману. Вопрос в том – каким образом?

Рока молчал.

Сделав паузу, я продолжал:

– Мне кажется, ваш долг – добиться прямых ответов от Котмана и Сент-Джона. И тот и другой лгали мне. Не по большому счету, а по мелочам… но все равно это самая натуральная бессовестная ложь.

– Вы уверены?

– Вы что, не верите? Может, вам они скажут правду.

– Это не так-то просто, мистер Купер.

– Почему?

Он полез в ящик стола, достал оттуда одну из папок, бережно положил перед собой. Церемонно открыл и разгладил обложку. Достал из папки два листка с машинописными записями и условными обозначениями и аккуратно положил их один возле другого.

– Ваши расследования здесь, в Буэнос-Айресе, заставили меня над многим задуматься. Как говорят англичане, вы разворошили улей. – Он едва заметно улыбнулся. – Я просмотрел имеющиеся у нас материалы на Сент-Джона и Котмана. Кроме того, в последние двадцать четыре часа я установил за ними скрытное наблюдение. Без всяких особых причин, просто вы натолкнули меня на эту мысль. К счастью, я не обязан ни перед кем отчитываться. – Снова слабое подобие улыбки появилось на его губах и исчезло. – Вчера я прочел дневник профессора Долдорфа, – он коснулся его кончиками пальцев, – и обратил особое внимание на абзац, указанный вами в записке. Как ни странно, нигде больше во всем дневнике об этом нет ни слова – поистине удивительное отсутствие вдохновения для такого образованного, культурного человека. Полная депрессия, одержимость своими болячками и болезнями. И только после посещения вашего брата он делает одну-единственную интересную запись, одно-единственное загадочное замечание, и нам надо разгадывать его. – Он вынул портсигар из кармана, закурил сигарету. Все, что делал этот человек, выполнялось как ритуал. – Итак, я остановился на следующем: Котман и Сент-Джон находятся под наблюдением. Передо мной дневник со ссылками на некоего П. – Перона? А также Зигфрида и Барбароссу, личности которых предстоит установить. Был ли это истерический бред? Не знаю, мистер Купер, не знаю и признаюсь в этом совершенно откровенно, хотя сомневаюсь, что это было так. И вот я понял, что для меня лично важно выяснить, чем Котман и Сент-Джон занимаются, где они сейчас. Я подумал о похоронах Долдорфа. Мысленно представил себе, как они стоят на кладбище у открытой могилы, отдавая последнюю дань уважения покойному. И мне стало любопытно. – Он пожал плечами. – Любопытство, как вы понимаете, – моя профессиональная черта.

– Продолжайте, – нетерпеливо попросил я. – Почему же все-таки так трудно допросить их?

– Потому что они уехали.

– Уехали?

– Вот именно, – подтвердил Рока. – Уехали. – Он помолчал. Я сидел огорошенный. Уехали!.. – В записке, вложенной вами в дневник, вы интересовались, помните, имеются ли у нас какие-нибудь данные о выездах Альфреда Котмана за пределы страны. Я проверил это, мистер Купер, и выяснил, что Альфред Котман вернулся в Буэнос-Айрес ровно за месяц до того дня, как ваш брат поселился в гостинице «Клэридж» здесь, в Буэнос-Айресе. Котман прилетел из Египта. Из Каира. – Рока поставил галочку против какой-то записи на одном из белых листов. – Ваш брат тоже прибыл из Каира, мистер Купер. – Рока испустил короткий сдержанный вздох. – Похоже, мы с вами возвели своеобразное маленькое сооружение, вы согласны? Систему странных, казалось бы, незначительных совпадений. Поэтому я решил, что мне доставит удовольствие побеседовать с Альфредом Котманом. Но оказалось – он отбыл.

– Куда они уехали? – спросил я. В небольшом кабинете было душно, но все стерильно чисто, все в идеальном порядке, а в голове у меня царил хаос. Какой бы шаг я ни предпринял, всякий раз возникало что-то непредвиденное и малоприятное.

– Они вылетели сегодня очень рано утром с небольшого частного аэродрома севернее Буэнос-Айреса. На личном реактивном самолете Котмана. Пилот – Гельмут Крюгер, профессиональный летчик, работающий по найму. Он неоднократно возил Котмана в увеселительные поездки по стране. Место назначения официально зарегистрировано – Патагония… Вы знаете Патагонию, мистер Купер?

– Упаси бог, конечно нет.

– Она на краю света. Безлюдное, мрачное, суровое место на самой оконечности Южной Америки. М-да… Никто не ездит в Патагонию, чтобы провести время. – Он вздохнул, изящным жестом потушил сигарету. – Однако Альфред Котман за последние шесть месяцев отправился в Патагонию вот уже в шестой раз.

– Хорошо, вы ведь можете допросить его по прибытии туда, – заметил я. – Или когда он вернется обратно.

– Да нет, сомневаюсь. – Рока вытянул губы, побарабанил пальцами по обложке папки. – Позвольте объяснить. Он, Сент-Джон и летчик вылетели в Патагонию, но… так туда и не прибыли. Их самолет нигде не приземлялся – нигде на всем протяжении от Буэнос-Айреса до пункта назначения и нигде в Патагонии. С ними не удается связаться по радио. Ни один самолет на этом маршруте их не заметил. – Он снова сложил губы трубочкой, будто посылал мне воздушный поцелуй. – Они просто испарились. Я уже отдал распоряжение провести наземный и воздушный розыск. Не знаю почему, но у меня предчувствие, что мы их не найдем. – Он мрачно усмехнулся.

Глазго

Последний этап перелета в Глазго прошел в темноте и под дождем. Я попробовал составить схему событий, начиная с момента моего отъезда из Кембриджа и стал набрасывать ее в записной книжке, но очень скоро все страшно запуталось. Пришлось бросить это занятие. Да, я не Рока. Я не мог все так логически сопоставить.

Когда я ушел из его кабинета на улице Марено, он выглядел озадаченным, но далеко не сбитым с толку. Новые трудности он встретил решительно и по-деловому. Наверняка уже к вечеру на каждого из тех, кто втянут в это дело, он заведет досье.

Мария будет находиться под присмотром, пообещал мне Рока, пока, как он выразился, не кончится этот «период нестабильности». Он также распорядился провести самое тщательное расследование, касающееся финансовых дел профессора Долдорфа, и уточнить, поддерживал ли тот связь с Котманом или с кем-нибудь другим из деятелей перонистского периода.