Книга Собачья радость - Наталья Александрова

И первое, что она почувствовала, кроме головной боли, былокакое-то неприятное, раздражающее ощущение. Кто-то теребил, царапал, кусал ееухо. Это ощущение было даже мучительнее головной боли, потому что мешало ейускользнуть обратно, в глухую спасительную темноту беспамятства, куда ей такхотелось провалиться, где не было боли и беспокойства…

Лола застонала и пошевелилась. Рядом с ней послышалосьтоненькое поскуливание, и боль в ухе усилилась.

Лола снова застонала и приоткрыла глаза. Она увидела что-толохматое, и когда невероятным напряжением воли смогла собрать свою рассыпаннуюпамять, поняла, что это Пу И, ее любимый чихуахуа.

Пу И поскуливал и тянул ее зубами за ухо.

– Пу И, маленький негодяй, – простоналаЛола, – что ты делаешь? Оставь меня в покое! Дай мне спокойно умереть!

Но Пу И не хотел ничего слышать. Он все тянул хозяйку за ухомелкими острыми зубами, как будто пытался заставить ее встать на ноги, итихонько подвывал.

– Пу И, дай мне немного отдохнуть! – Лола умоляющесмотрела на настырного пса. – Всего полчаса… совсем немножко… я приду всебя и встану… а тебе я дам очень много орехового печенья… целый килограмм…только оставь меня сейчас в покое, я прошу тебя!

Упорный чихуахуа не поддавался на уговоры, не польстился натакую соблазнительную взятку, он продолжал мучительно теребить Лолино ухосвоими зубами и жалобно скулить.

– Ну что тебе от меня нужно, чудовище! Почему ты нехочешь оставить меня в покое! Что я сделала тебе плохого!

Пу И ничего не отвечал и продолжал свои пытки.

Лола поняла, что он от нее просто так не отвяжется, исделала еще один шаг к окончательному пробуждению. Она попыталась вспомнить,что с ней случилось и где она находится.

Одно было ясно: она не у себя дома, не в своей собственноймягкой и удобной постели. Она лежала на полу, причем пол был невероятно грязен.В пределах ее видимости валялись коробки из-под кефира и картофельные очистки.И запах, запах! Пахло так, что тошнота, преследовавшая Лолу с самого моментапробуждения, становилась просто нестерпимой.

Где она? Что это за ужасная, запущенная берлога? Как онасюда попала? Что с ней случилось? И почему, наконец, у нее так мучительно, такневыносимо болит голова?

Она снова напрягла память, при этом головная боль такусилилась, что она громко застонала. Пу И тоже заскулил громче, словно вторяхозяйке.

Где же она?

Лола вспомнила ссору с Ленькой из-за разорванной записнойкнижки… Вспомнила, что Маркиз ушел, хлопнув дверью… Вспомнила встречу с Анфисойи фотографию, которую та ей отдала…

Прошлое понемногу восстанавливалось в ее памяти, и хотяголова болела нестерпимо, сознание понемногу прояснялось.

Пу И все так же терзал своими острыми мелкими зубами ее ухо,не давая ей передышки. И еще этот запах, этот ужасный, тошнотворный запах…

Лола вспоминала прошедший день минуту за минутой.

Она вспомнила, как решила поехать в Ломоносов исамостоятельно найти человека с фотографии, чтобы доказать Маркизу свою самостоятельность,свое умение вести расследование… Она вспомнила, как ехала в пригороднойэлектричке, как шла через парк, мимо полуразрушенного дворца… Вспомнила, какнашла нужный дом, вспомнила, как Михаил Степанович впустил ее в свою ужасную,запущенную квартиру…

Так вот где она находится! Она очнулась именно в этойквартире на улице Сочувствующих. Лола вспомнила эту захламленную кухню…

А что же было дальше?

Лола напрягала память, преодолевая мучительную головную больи тошноту.

Она вспомнила разговор с Михаилом Степановичем, вспомнилаего рассказ о давних событиях во Владимире… Вспомнила, как хозяин квартиры ушелв комнату искать еще одну фотографию…

Что же случилось потом?

Память мучительно сопротивлялась, не хотела приоткрывать этупоследнюю завесу…

Лола напряглась. Пу И особенно больно вцепился в ее ухо…

Боль… Она вспомнила, как отправилась в комнату за бесследнопропавшим хозяином… Она вспомнила, как увидела его, безжизненнораспластавшегося на полу, вспомнила страшную рану, рассекавшую его горло от ухадо уха… И вспомнила, как страшный удар обрушился на ее голову, лишив еесознания, сбросив в темноту…

От этого воспоминания боль в голове усилилась…

Но позвольте, она же потеряла сознание в комнате, а теперьлежит на кухне, этот грязный линолеум в подтеках пролитого кофе и остатках еды…

Что же это значит? Неужели она смогла доползти сюда вбессознательном состоянии? Быть этого не может! Она даже сейчас почти не моглапошевелиться, все тело, и особенно голову, пронизывали иглы боли…

Но это значит, что ее кто-то сюда перетащил…

Кто? Странный вопрос: тот же, кто ударил ее по голове… Тотже, кто убил несчастного, безобидного Михаила Степановича… Убийца!

От этой мысли, от этого страшного слова Лолу передернуло, еетело пронизала короткая мучительная судорога страха.

Но если с этим, первым вопросом все было ясно, если онапоняла, кто перетащил ее сюда, на кухню, то оставался второй вопрос: зачем?Зачем он это сделал?

И этот вопрос вызвал у нее тревогу, страшную тревогу…

И еще одно беспокоило ее. Запах. Тошнотворный, удушливый,отвратительный и при этом очень знакомый ей запах.

Она принюхалась и поняла, что это самый обыкновенный, самыйестественный запах на кухне. Запах бытового газа. Но пахло так сильно, такневыносимо, что почти невозможно было дышать.

И Пу И громко скулил и кашлял. Бедный песик тоже задыхался итеребил хозяйку за ухо, пытаясь заставить ее подняться и сделать хотьчто-нибудь, чтобы этот ужасный запах прекратился.

– Пуишечка, дорогой, – простонала Лола, – тыменя спас! Если бы не ты, я так и задохнулась бы, не приходя в сознание!

Но рано было говорить о спасении. Лола попыталасьприподняться, но пол предательски закачался, как корабельная палуба в шторм. Вголове мучительно били молоты, тело не хотело повиноваться…

Лола несколько раз глубоко, хрипло вдохнула, пытаясьразогнать кроваво-красный туман перед глазами, но то, что она вдыхала, ужепочти не было воздухом, кислород, смешанный с газом в убийственной пропорции,не вызывал ничего, кроме тошноты…

Лола увидела перед собой ножку стола, ухватилась за нее, какза костыль, и, собрав все силы, приподнялась.

Навалившись на стол, огляделась по сторонам. До кухоннойплиты было два шага, но это были невыносимые, нереальные два шага, ей было ихне пройти…

Внизу жалобно скулил Пу И, он уже задыхался.

Лола толкнула вперед стол, придвигая его к плите, идвинулась за ним, опираясь на него всем весом. Еще несколько таких женемыслимых толчков, еще несколько напряжений воли и мышц – и она добралась доплиты…