Книга Девять плюс смерть равняется десять - Джон Диксон Карр

– По имеющимся у нас доказательствам мы в состоянии об этом догадаться, – ответил он. – Но думаю, эта девушка может все вам объяснить.

Вэлери чуть не плакала от досады.

– Я постоянно твердила об этом, но никто из вас мне не верил! Вы думали, что Джером был рыцарем на белом коне, а я – форменной гнидой. Но я знала, что мои сведения верны. Миссис Зия-Бей поведала двум-трем девушкам в баре Тримальчио, что у нее есть целая пачка писем от Джерома с какими-то компрометирующими признаниями… Я не знала, с какими именно…

– Не будет ли чрезмерной дерзостью, – осведомился Г.М., глядя на нее поверх очков, – спросить, кто вы на самом деле? И что за игру вы вели?

– Хорошо, я расскажу вам все. – Вэлери с трудом держала себя в руках. – Так или иначе, эта скотина украла мой паспорт, и теперь я не смогу даже высадиться в Англии. Не то чтобы это меня огорчало, поскольку у меня уже нет особого желания иметь дело с семейством Кенуорти… Мое имя не Вэлери Четфорд, хотя я всю жизнь прожила в доме мистера Четфорда сначала, когда он был холостяком, а потом, когда он женился на Эллен Кенуорти. Я училась в школе вместе с Вэлери – она умерла год назад. Но я ей не родственница. Мое настоящее имя… – она помедлила, собираясь с духом, – Герте Фогель.

– Фогель! – Г.М. прищурился и свистнул. – А вы, часом, не родственница миссис Фогель, которая была экономкой Четфорда и явилась причиной скандала, когда Четфорд женился на Эллен Кенуорти? Старый лорд Эббсдейл – отец Джерома Кенуорти – был шокирован до глубины своей пуританской души и отрекся от сестры. Какое отношение вы имеете к миссис Фогель?

– Я ее дочь, – ответила Вэлери. – Она уже мертва, так что вы ничего не можете сказать против нее. – Г.М. снова негромко присвистнул. – Вэлери тоже умерла. А мистер Четфорд, мой любезный дядюшка Артур, – так мне велели его называть, – пил так, что на него было страшно смотреть. Моя тетя Эллен превратилась в сварливую старуху. Оба просили меня сделать что-нибудь для них в благодарность за то, что они сделали для меня. Они говорили, что брат тети Эллен, лорд Эббсдейл, богат, как Крез,[31]в то время как у них нет ни гроша, что этот чопорный сукин сын отрекся от нее и никогда не примет назад. Тетя Эллен все время плакала…

Девушка глубоко вздохнула:

– Потом им пришла в голову великая идея. Почему бы мне не выдать себя за Вэлери Четфорд? В конце концов, лорд Эббсдейл мог бы привязаться к дочери Эллен, так как сам хотел иметь дочь. А еще лучше, если бы я смогла оказать старику или его сыну какую-нибудь большую услугу…

Ее лицо покраснело, она нервно сплетала пальцы.

– Вы знаете, как паршиво я играла свою роль. В действительности я пыталась не помочь Джерому Кенуорти, а только заставить его думать, что стараюсь это сделать, и заслужить его благодарность. – Девушка повернулась к Максу: – Вот почему в ночь убийства миссис Зия-Бей я рассказала вам о письмах и наивно попросила вас забрать конверт из офиса эконома. Я знала, что вы этого не сделаете и все передадите капитану. Это поставило бы меня в самый центр событий. Тогда я смогла бы вскоре признаться, что пыталась помочь Джерому. Я не видела в этом никакого вреда! Ведь я была уверена, что он не совершал убийства, так как видела «француза»… Но это все-таки оказался Джером. Что за мир!

Г.М. усмехнулся и тут же замаскировал это кашлем.

– Фогель… – пробормотал он. – Это немецкая фамилия.

– Да, – кивнула Вэлери. – Мой отец родился в Германии, хотя стал натурализовавшимся англичанином и хорошим гражданином. Но я не могу не испытывать сочувствия к родине отца. – Она снова посмотрела на Макса. – А когда мне стали говорить «Хайль Гитлер», я вообще не знала, что обо мне думают. Ведь намекали, что я подавала сигнал субмарине в ночь ложной тревоги. Хотя я так боялась субмарин, что поднялась на шлюпочную палубу, так как не могла заснуть от страха. Я бы и за миллион не поплыла на корабле, если бы тетя Эллен и дядя Артур не сказали, что я должна следовать за Артуром и познакомиться с ним…

– Ну, ну, – успокаивающе произнес Г.М.

– Но я только все испортила. Вы даже не поверили мне, когда я говорила о письмах, хотя это была чистая правда.

Г.М. открыл глаза.

– Думаю, девочка моя, вы недооцениваете старика.

– Но разве вы ей поверили? – удивился Макс. – Мне казалось…

– Разве вы забыли о независимых показаниях? – устало отозвался Г.М. – О том, что сообщил ваш собственный брат? Что стюардесса каюты миссис Зия-Бей подтвердила, что в ее сумочке лежала пачка писем?

– В самом деле, – пробормотал эконом.

Доктор Арчер вмешался снова:

– Меня все еще интересует мотив, побуждавший мистера Кенуорти убить эту леди. Компрометирующие письма? Не является ли это – прошу прощения за термин – несколько викторианской, другими словами – морально устаревшей угрозой в наши дни?

– Конечно, – согласился Г.М. – Но лорд Эббсдейл, отец Кенуорти и единственный источник его доходов, весьма викторианский тип. Вы согласитесь с этим, если услышите то, что нам известно о его характере.

Доктор проигнорировал это замечание.

– Тут я, вероятно, в состоянии вам помочь, – улыбнулся он. – В дискуссию внесли вклад все, кроме меня. Теперь моя очередь. Как я говорил вам в среду на шлюпочной палубе, я произвел вскрытие, результаты которого могут удивить. – Он сделал паузу. – Леди не была отравлена или утоплена, но она ждала ребенка.

Г.М. щелкнул пальцами.

– «Письма с какими-то компрометирующими признаниями», – процитировал он Вэлери. – Держу пари, ребенок был от Джерома Кенуорти. И Эстелл Зия-Бей собиралась отправиться прямиком к старику Эббсдейлу. – Он повернулся к Максу: – Разве она не сказала вам, когда была пьяна, что собирается повидать кое-кого «в адми…», что наверняка означало адмиралтейство? Не сказала, что у нее есть доказательства? Вот вам и мотив, леди и джентльмены.

Теперь мы можем реконструировать события. Когда миссис Зия-Бей вознамерилась пересечь океан и излить свои жалобы Эббсдейлу, Кенуорти спокойно решил ее прикончить. Думаю, он убедил ее воспользоваться этим кораблем, сказав, что сам поплывет на нем, и попросил помалкивать об их отношениях, пока он окончательно не решит, что делать.

– А если бы она проболталась кому-нибудь на борту? – спросил Латроп.

– Ну и что из того? Думаю, вы заметили, что Эстелл Зия-Бей, несмотря на всю ее болтливость, помалкивала о личных делах даже в пьяном виде. К тому же она не доверяла Кенуорти. Леди притворялась, что запечатала письма в конверт и оставила его у эконома, о чем, вероятно, сообщила Кенуорти, хотя в действительности держала их в сумке. К сожалению, он об этом догадался. Но предположим, она бы проболталась об их дружбе. Не забывайте, что преступление должно было выглядеть делом рук капитана Пьера Бенуа из французских тиральеров. Его бы разоблачили, благодаря кровавым отпечаткам пальцев, и он покончил бы с собой, оставив записку с признанием. Каким образом это могло касаться ни в чем не повинного сына лорда Эббсдейла?