Книга Рыцарь света - Симона Вилар

По прибытии Милдрэд выслушала отчет управляющего Хродерава, его жена Эйвота сытно накормила всех, а потом время текло за разговорами, песнями, шутками. Артуру нравилось, что и тут сохранялась та же спокойная и доброжелательная атмосфера, как и в Гронвуде. Другое дело, что его охватила грусть, когда он понял, что даже в этом замкнутом мирке они с невестой по-прежнему будут лишены возможности уединиться. Несмотря на то что они могли гулять вдоль берега озера или держаться за руки, сидя подле очага, вечером девушка под надзором Клер уходила в верхние покои, и ему только и оставалось, что ворочаться возле уже подремывающего Гая и мечтать о своей милой.

Гай сонно ворчал:

— Не вертись, спи. Завтра на рассвете поедем на охоту.

Они отправлялись на охоту почти ежедневно. Милдрэд тоже вставала с ними до восхода солнца; они садились на оседланных лошадей, ехали в предутреннем тумане по хорошо уложенной гати, направляясь в заливные луга фенленда.

Артур еще никогда не видел столь обширных пространств. Фены тянулись до самого горизонта, и над их отражавшими солнечный свет заводями лишь изредка вставали купы плакучих ив и ольхи на небольших островках. Артур решил, что от такой земли нет никакого прока — ни тебе сеять, ни устроить лов на зверя. Но, как оказалось, он ошибался: эти плоские влажные земли были превосходными пастбищами, тут паслись многочисленные отары тонкорунных овец, а еще Милдрэд поведала, что в фенах выкашивают столько сена, что его хватает до марта. К тому же фены давали тростник, которым крыли дома, из которого плели циновки на полы или просто устилали им пол, чтобы от холодного камня не стыли ноги. Местный тростник даже продавали в отдаленные маноры, а это тоже неплохая статья дохода.

Да и насчет охоты Артур был не прав: несметное количество птиц гнездилось на равнинах фенленда, охотиться тут можно было круглый год. Правда, Артура и Милдрэд огорчало то, что даже в это время им не удавалось побыть вдвоем, вечно рядом кто-то оказывался, не говоря уже о пристально следившем за ними Гае.

Однажды ночью, когда Артур лежал подле рыцаря и ворочался не столько от похрапывания Гая, сколько от своих неутоленных желаний, он ощутил, как кто-то осторожно потряс его за плечо. Это был охранник, которому надлежало нести дозор на смотровой площадке башни. Сейчас он стоял у их ложа, прижав палец к губам, а потом сделал юноше жест следовать за ним. И пока Артур заправлял рубаху в штаны, стражник попробовал монету на зуб, а едва молодой рыцарь приблизился к нему, негромко шепнул:

— Иди наверх. Леди ждет тебя на площадке башни.

Артур так и кинулся, едва не наступив на кого-то из слуг, спавших на полу. Быстро взлетел по огибавшей каменную стену башни лестнице, прокрался мимо дверей в женские покои и увидел над собой откинутый люк, ведущий на смотровую площадку.

Миг — и он был наверху.

Стояла великолепная ночь. С усыпанного мерцающими звездами неба проливала свой бледный свет луна, а у зубчатого парапета башни стояла и смотрела на него Милдрэд. Она была в накинутом поверх рубахи плаще, капюшон был отброшен, и ее длинные светлые волосы разметались по плечам. А вокруг — ни души, лишь где-то в селении на берегу порой лаяла собака да в фенах кричала ночная птица.

— Ну что? — весело прошептала Милдрэд. — Может, поболтаем о чем-нибудь?

Он шагнул к ней и прижал к себе.

Его прикосновение было уверенно-властным, остро-волнующим. Милдрэд почувствовала, что тает изнутри и ее переполненное сердце может не выдержать этого. О, она так полюбила его объятия!.. Ей нравилось ощущать его дерзкие уста у себя на губах, нравилось раскрывать губы ему навстречу, нравилось, когда их языки сплетаются и ласкают друг друга… И самой нравилось ласкать его… там, в вырезе рубахи, где расходилась шнуровка. Густые волосы на груди Артура были мягкими, а от ощущения под ладонью его мышц и бешено бьющегося сердца у нее кружилась голова.

Но напрасно молодые люди надеялись, что они одни. Поглощенные друг другом, они не заметили, как из проема люка показалась голова наставницы Клер. Показалась и исчезла. Ибо женщина отступила и села на ступеньку, подперев щеку рукой и прислушиваясь к быстрому шепоту и бурному дыханию влюбленных наверху.

Она их понимала. Но и помнила свой долг. Поэтому спала чутко и видела, как ее подопечная тихо выскользнула из покоя. Но не стала вмешиваться. Что ж, пусть обрученные немного потешатся друг подле дружки. Клер готова им это позволить. Но не более. Вот и будет сторожить их. И вмешается, если что.

Двое же наверху ничего не осознавали, кроме этих поцелуев и ласк, становившихся все более смелыми. И когда в какой-то миг Артур отклонился, любуясь запрокинутым лицом саксонки, ее закрытыми глазами и нежным полуоткрытым ртом, она тихо шепнула:

— Еще…

Руки Артура обнимали ее стан, проскользнув под плащ, он оглаживал ее тело, ощущая жар кожи под тонкой рубахой. Он чувствовал расслабленность девушки, ее полное доверие… ее покорность. Он даже сжал зубы — так ему хотелось ее, так оглушало желание уложить ее прямо здесь. Но нет, он не смел этого… пока.

Артур опустил голову ей на плечо и глубоко, протяжно вздохнул. Но едва он попытался отстраниться, как Милдрэд сама прижалась к нему и стала целовать. В полутьме поймала его руку и положила себе на грудь. О, как же ей это нравилось! Ей хотелось, чтобы он сжимал ее, чтобы был более дерзким, чтобы касался ее так, как до него никто этого не делал… Ей самой хотелось трогать его, оглаживать его плечи, лохматить длинные волосы, впиться в кожу. Ужасно, что на них столько одежды! И она проскользнула руками под его рубаху, стала гладить Артура по спине. Сама же пылко целовала возлюбленного в грудь, шею. Артур застонал. У него горела голова, горела душа. А Милдрэд сама помогла ему расшнуровать завязки на своей рубахе, и, когда губы Артура жадно и ласково сомкнулись вокруг ее соска, она едва не задохнулась.

В какой-то миг девушка не смогла сдержать невольный стон, выгнулась и прижалась к бедрам Артура. И ощутила, как он хочет ее. Когда-то это пугало и смущало ее, теперь же греховная острота этого ощущения заставила ее еще сильнее прильнуть к его восставшей плоти.

Артур резко отпрянул. Закрыв глаза, он отвернулся, постоял так какое-то время.

Милдрэд оставалась на месте, прислонившись спиной к каменному зубцу парапета, глаза ее были закрыты, грудь выступала в вырезе распахнутой почти до пояса рубахи. Руки девушки слабо свисали вдоль тела, и в этом было столько покорности, столько желания принадлежать…

— Продолжай… пожалуйста, — прошептала она. — Делай со мной все, что хочешь.

Но Артур должен был сдерживаться. Он шагнул к Милдрэд и запахнул ее откинутый за плечи плащ.

— Пойми, котенок, я безумно хочу тебя. И ты это знаешь. Как и знаешь, что есть еще нечто, что должно делать нас достойными того счастья, какое нам позволили. Мы не можем обмануть людей, которые делают все ради нашего же блага.

— Нам и не надо их обманывать, милый, — ответила Милдрэд. — Мы ведь всегда сможем остановиться. Разве нам просто не хорошо вместе? Я хочу еще… Еще, мой Артур…