Книга Большая книга ужасов-41. Когда пробьет полночный час. За чертой страха - Светлана Ольшевская

— А меня сегодня во сне расстреляли! — выпалил Егор. — И я тоже падал в какую-то яму. Вижу, мы попали с этими поисками!

Оказалось, всем сегодня снились похожие кошмары. Я внимательно слушала, но сама молчала. Меня напрягал тот факт, что мы ведем такие беседы на улице, где нас любой может услышать. Но теперь у меня был кулон, способный нагреваться в случае опасности, а в данный момент он был холодным, даже слишком. Стоп! Я ведь еще плохо знаю его свойства! Вдруг он при одной опасности нагревается, а при другой становится холодным?

Я потянула за нитку и вытащила сторожевой знак наружу. И хотя ребята его сегодня уже видели, все сразу повернулись ко мне:

— Дай посмотреть! — Таня протянула руку и осторожно дотронулась до металлической пластины, лежащей у меня на ладони. И тут я почувствовала, как пластина, до этого холодная, теперь стала просто ледяной. Как же это объяснить-то…

— Предлагаю прямо сейчас пойти к Александру Генриховичу! — поднялась я. — А то у меня сегодня вечером неотложное дело.

Никто не стал возражать.

Ученый действительно был доволен нашим приходом. Он проводил нас в гостиную, а сам отправился в кухню ставить чайник. Оставшись одни, ребята стали рассматривать картины, а я прошлась по комнате, разминая ноги. Сейчас, пожалуй, можно ненадолго и расслабиться. Пусть Александр Генрихович сколько угодно восторгается готской державой, я прикинусь валенком…

Что это? Сторожевой знак нагрелся так стремительно, что я чуть не закричала. Нет, он не раскалился, как ночью, но был к этому близок. Я замерла на месте и обвела взглядом комнату. Мебель, картины, книги… Все мирно и спокойно, а спрятаться в комнате негде. Я обернулась. За моей спиной находилась дверь, завешенная тяжелой портьерой. Рядом была еще одна дверь, но именно из первой, я просто кожей чувствовала, исходила угроза.

А ребята рассматривали картины, тихо переговаривались и не смотрели в мою сторону. О неведомой опасности знала только я…

Ничего не поделаешь, надо было рискнуть. Я покосилась на коридорчик, ведущий в кухню, и быстро отодвинула край портьеры.

Нет, мне не показалось. Комнатка, похоже, была спальней. В тот момент, когда я отдернула портьеру, кто-то маленький, ростом не выше семилетнего ребенка, метнулся под кровать, застеленную длинным покрывалом. Я не разглядела в полутьме, кто это был, успела лишь засечь мелькнувшую в воздухе руку с неестественно длинными пальцами. Если это ребенок, то очень странный!

У меня возникла мысль броситься туда, заглянуть под кровать, но я сдержалась. И хорошо сделала — в это время Александр Генрихович пригласил всех пить чай.

Чай оказался отменным, но мне было не до него: сторожевой знак и не думал остывать, и я то и дело напряженно поглядывала на дверь. Ученый заметил мое беспокойство:

— Что-нибудь не так?

— Да нет, — беспечно соврала я. — Просто кошка у вас такая пугливая, я ее звала, но она ко мне так и не вышла.

— Какая кошка? У меня нет животных.

— А кто же тогда шуршал в комнате за портьерой?

Я внимательно смотрела в глаза ученого, пытаясь понять, в курсе ли этот знаток родного края, что происходит в его собственной квартире.

— Ты слышала шорох в комнате? Неужели опять завелись мыши? Ох уж этот первый этаж! Я-то их не слышу, у меня под старость лет со слухом неважно стало.

Похоже, не знает. А проблемы со слухом кое-что объясняют…

После чаепития мы вернулись в гостиную, и ученый заглянул в обе комнаты:

— Нет, никого постороннего. А я уж подумал, вдруг там вор притаился. Значит, все-таки мыши.

Помню, он что-то рассказывал, но я не повторю из его рассказа ни слова. На меня накатило странное состояние, что-то вроде транса. Я сидела с заинтересованным выражением лица, даже, кажется, задавала вопросы по теме, но сознание заволокла мутная пелена. С ребятами, похоже, происходило то же самое, да и сам Александр Генрихович что-то вещал с совершенно отсутствующим видом. Зря я его подозревала — источником опасности является не он, нет, что-то странное скрывается за портьерой, я едва ли не кожей ощущала волны ужаса, исходящие оттуда. И запах какой странный в этой квартире, такой сладковатый с примесью старой пыли. Наверное, на полках есть старинные книги… Вчера я на этот запах внимания не обратила, а сейчас он просто бьет в нос.

Странный запах резко усилился, вместе с этим мой кулон нагрелся до критической точки и опять обжег кожу. Наваждение мигом пропало, сменившись активностью. Я снова заорала во всю глотку, но не так, как кричат перепуганные девчонки, а скорее как боевой командир:

— Па-адъем!!! Нас окружили! Уходим!

Ребята словно просыпались — трясли головами, терли кулаками глаза. Александр Генрихович встал в оцепенении.

— Быстрее, быстрее! — закричала я и первой схватила свою курточку. Ничего не понимая, остальные, включая хозяина квартиры, последовали за мной. Мы сгоряча пробежали мимо трех домов, после чего остановились, и ребята потребовали у меня объяснений.

— Кулон нагрелся, — попыталась объяснить я. — Что-то было в спальне. А еще этот запах, разве вы не чувствовали, как он усиливается?

— Какой запах? — удивилась Таня.

— Не было никакого запаха, — поддержал ее Колька.

— Ну, пахло чем-то старым, пыльным, — ответила я.

— В квартире полно старинных фолиантов, — недовольно заявил ученый. — А в спальне нет никого и ничего постороннего, я при вас проверял!

Я решила признаться:

— Извините, пожалуйста, Александр Генрихович, мою нескромность, но я, услышав в спальне шорох, заглянула за портьеру. И видела, как кто-то, отдаленно похожий на ребенка, спрятался под кровать. Я успела заметить его руку с длинными пальцами…

— Так, наслушалась страшилок! — повысил голос ученый. — И я тоже хорош — глупо рассказывать такие вещи слабонервным девицам!

— Я не слабонервная! — обиделась я. — Кроме того, я и вчера из этой спальни слышала какие-то тихие шаги…

— Вчера там точно никого не было. Впечатлительная у вас натура, милочка! А я-то развесил уши… Счастливо оставаться! Зря я вообще с вами связался.

Он быстро удалился, не став никого слушать. Ребята тоже пошли по домам, немного сконфуженные. Как оказалось, никто из них не ощутил запаха и не заметил ничего странного, и теперь им было неловко за меня.

Но я не испытывала неловкости. Потому что знала, что я поступила правильно, даже если этого никто и не оценил.

А теперь вперед, на заброшенную остановку. От мыслей о предстоящем мероприятии мне было немного не по себе, но в предчувствии новой встречи с Вилором сердце мое сладко сжималось.

Вот и остановка. Хотя уже и было темно, но свет из окон домов позволял мне разглядеть ее покосившиеся столбы и знакомую высокую фигуру, неподвижно стоявшую, прислонившись к одному из них. Вилор уже ждал меня, хотя мы вчера забыли договориться о времени.