Книга Пропавшие. В погоне за тенью - Сергей Александрович Милушкин

произошло бы сразу, попади он в наше время.

— Что… что ты сказал?

Я сделал шаг назад.

— Да нет… ничего… просто… проверьте проводку у себя в каморке. — Я вдруг вспомнил, что, когда я был в последнем классе, в крайнем подъезде случился пожар — и как потом писали в газетах, начался он именно в дворницкой. Дед-пистолет, уже состарившийся, но продолжавший исправно выполнять свои обязанности в том происшествии сильно пострадал и насколько я помнил — из больницы уже не вернулся.

Я повернулся и быстро зашагал к арке дома.

— Постой… погоди… откуда… — крикнул он мне вдогонку, но я даже не думал останавливаться.

— Проверьте проводку! — снова крикнул я.

Сердце сильно билось. Я вылетел из арки и увидел вдали трамвай — это наверняка была первая тройка. Она шла к заводу. На остановке виднелась одинокая фигурка человека и мне не надо было даже щуриться, чтобы сказать однозначно — это был отец.

Он был в темном костюме, на голове любимая шляпа, с которой он не расставался даже летом, в руках черный дипломат.

Я шагнул вперед, потом остановился, снова шагнул — меня раздирали сомнения, неуверенность, страх и еще какое-то чувство, название которому я не мог дать. Любовь, печаль… и решительность.

Он проснулся и пошел на работу так рано не просто так. Только теперь я об этом подумал, как о причине его исчезновения и последовавших вслед за этим событий.

Трамвай на длинном отрезке набрал скорость. Через минуту-полторы он будет у остановки и тогда…

— Черт! — вырвалось у меня.

Времени не оставалось не то, что на размышления о том, что будет, если я так сильно изменю прошлое, времени не было даже на то, чтобы успеть добежать.

Я глубоко вдохнул, выдохнул и ринулся вперед.

Наверное, я никогда в жизни не бегал так быстро. Даже от милиции в юности, не говоря уж о всяких соревнованиях. Кажется, мои ступни перестали касаться асфальта — я отталкивался от воздуха и бежал словно левитируя в паре сантиметров над землей. Особая техника бега пираха — спасибо тебе, мой дорогой брат Ообукоо, за то, что терпеливо учил меня этому древнему искусству.

Наверное, вагоновожатая заметила мой рывок и от изумления забыла нажать на тормоз. Трамвай слегка проехал остановку. Отец нервно махнул рукой. Наверное, ему нельзя было опоздать. Возможно, какой-то эксперимент, который он оставил на ночь или типа того.

Он увидел меня слишком поздно, чтобы попытаться что-то предпринять. Да и люди в то время были еще слишком доверчивы — они просто не могли допустить, что такое может произойти средь бела дня. Ладно, не дня, а утра.

Я подлетел к нему сзади. Схватил дипломат и дернул что есть силы.

— Эй! — вскрикнул отец, но было уже поздно.

Драгоценная вещь оказалась у меня в руках, и я тут же повернулся спиной, зажав добычу под мышкой.

В ста пятидесяти метрах виднелся дырявый забор стройки — там возводили огромный партийный дворец и позже я изучил все местные тропки, входы и выходы. Не раздумывая ни секунды, я ринулся туда.

Видимо, отец все-таки что-то заподозрил. Может быть, он успел увидеть меня сбоку, он сначала ринулся за мной, потом резко остановился посреди дороги, и я услышал его голос:

— Эй, стой! Ты что! Ты… погоди, я тебя… узнал!

Он не мог меня узнать. Только интуитивно. Ему могло показаться, что он меня знает…

До забора стройки я долетел за минуту. Оглянулся, отец стоял возле дороги и смотрел то на меня, то на уезжающий трамвай.

Он никуда не поехал. Сейчас он пойдет домой и вызовет милицию. Или не вызовет, если в дипломате что-то… такое, о чем милиции нельзя знать.

Я влез в тайную щель, прикрыл доски за собой и прислонился к забору. Сердце гулко стучало. В глазах мелькали оранжевые пятна.

Отдышавшись, я открыл глаза. Вдохнул чистый воздух. Посмотрел на утреннее голубое небо.

Что-то изменилось. Произошел какой-то сдвиг, я ощущал его едва, каким-то шестым чувством, но он был.

С этой стороны стройка еще толком не начиналась — забором обнесли кусок земли, заросший высоким кустарником и деревьями. Этот минипарк вырубят только когда я пойду во второй класс, через два или три года. Я прошел немного вглубь, в самые заросли. Однако оставаться здесь все равно было опасно. Если отец вызовет милицию, здесь первым делом начнут искать.

Я перевел дух, спустился с холма, пересек лесок и вышел со стройки с другой стороны. Прислушался. Никаких сирен.

Я обошел двор по гигантской дуге, передвигаясь исключительно какими-то заросшими тропами, задними дворами и стройками и в конце концов оказался снова в зарослях у крайнего подъезда. Идти больше мне было никуда. Я прогулял около полутора часов и валился от усталости.

Когда я зашел в подъезд, то услышал, что двери лифта на первом этаже открылись. Деваться особо было некуда. Я повернул лицо вправо, к почтовым ящикам, но тут же увидел, что из лифта выпорхнула девчушка в легком сарафане и молодая женщина в юбке по колено и кофточке, которую я не успел разглядеть.

— Света, да погоди же ты, найдем мы твой…

Я услышал всхлип, увидел заплаканное лицо девчушки и замер, не в силах сдвинуться с места.

— Дай дяде пройти, — прикрикнула на девочку мама, но отступил, наоборот, я сам. Рука потянулась к карману пиджака. Я нащупал календарик и вынул его.

Девочка оказалась рядом со мной.

— Ты не это потеряла? — спросил я

Она повернулась ко мне и лицо ее, красное и опухшее от слез вдруг просияло.

— Мой… календарик… Мишка… — пролепетала она.

Мама девочки остановилась у перил.

— Света… — только и сказала она.

— Простите… я нашел на ступенях… наверное, она вчера выронила, — сказал я и протянул календарик девочке.

— Он нашелся! — вскрикнула она. — Теперь все будет хорошо!

— Господи… вы не представляете, как вы нас выручили…

Я улыбнулся, а потом почувствовал на себе внимательный взгляд девочки.