Книга Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона - Кристофер С. Стюарт

Вроде как быть вежливым со своим боссом (операторами), но потом говорить о них всякое дерьмо, когда они выходили из комнаты — в этом она была королевой.

Розовая мафия держала «Коробку» в напряжении. Это было всегда, как пропитанная кофе влажность. Отчасти это было эмоционально, но отчасти и сексуально. Не то чтобы кто-то что-то получал. Просто в зоне боевых действий было так мало женщин. И из-за этого операторы всегда находили причину задержаться, когда у них не было задания. «Пытались разобраться в разведданных», по их словам.

Меган оказалась в команде дронов после того, как оставила карьеру юриста, чтобы сделать карьеру в РУМО. Она говорила по-арабски, у нее были длинные и темные вьющиеся волосы, она была тощей, как телефонный провод, и больше, чем кто-либо другой, была одержима своими целями.

Теперь это был Сауди. Она пролистала его файлы на больших мониторах. Сауди был близок к вершине пищевой цепочки ИГИ в качестве военного командира в Багдаде. Ребята, которых мы захватывали на протяжении многих лет, помогли нам разобраться в его делах. Он руководил сотнями солдат, помогал организовывать крупномасштабные взрывы и контролировал незаконный оборот оружия и бомб через лабиринт городских контрольно-пропускных пунктов.

Долгое время мы пытались выяснить, где он был, был ли он вообще в Багдаде или где-то еще. Насколько мы могли судить, он прятался за слоями мессенджеров, подставных компаний и сбрасывал телефоны. У него также были очень тесные связи с Темной лошадкой, его боссом.

— Он живет под легендой врача, — сказала Меган, излагая суть дела.

Будучи врачом, он прятался и в то же время сливался с любым другим нормальным гражданином. Он владел аптекой и имел семью. Он водил черный «Субурбан». Именно из-за этого некоторые из целей было очень трудно обнаружить. Они выглядели неотличимо от простого мирного горожанина и соседи понятия не имели, чем они на самом деле занимались. Они видели человека, который каждый день ходил на работу и возвращался домой к своей семье. Ничего необычного. Скучно для города, охваченного войной.

После этого мы быстро приступили к работе, наметили несколько отправных точек, а затем запустили дроны в действие, направив их сначала в аптеку.

Парковка была забита в основном белыми автомобилями, но один выделялся как больной палец: темный и покрытый грязью «Субурбан».

— Это его? — спросил я Меган.

Она быстро пролистала свои файлы на компьютере.

— Тот самый.

— Увеличение один, — сказал я оператору дрона, желая держать камеру прямо над «Субурбан».

В нем никого не было.

* * *

Вокруг аптеки раскинулся Багдад. Административные здания, жилые 20-этажки, пробки на дорогах и люди повсюду — намного многолюднее, чем в городах, в которых я охотился во время первой командировки.

Вся эта деятельность требовала, чтобы наше целеуказание было еще более точным. В пустыне мы могли на несколько секунд потерять машину или человека из вида, но зная скорость и направление легко снова их настигали. Здесь один неверный рывок камеры оператором сенсора или неисправность телеметрического оборудования — и цель навсегда затерялась бы в лабиринте улиц и магазинов.

В работе в городе было одно преимущество. В отличие от любого другого места, мы могли бы летать намного ниже. Здесь люди привыкли к гулу самолетов в международном аэропорту Багдада и не думали о беспилотнике над головой.

Мы могли запускать пташек на низкой высоте в 4000 футов в городе, по сравнению с примерно 12 000 футами в пустыне. Все стало четче, цвета насыщеннее. Это упростило нашу работу. Я почти мог разглядеть лицо парня на улице и отчетливо видеть, есть ли карманы на его рубашке или что он держит пачку сигарет.

Мы часами кружили вокруг парковки аптеки, просто наблюдая за припаркованным внедорожником, пока, наконец, не появился его владелец.

— Это наш парень? — спросил я Меган.

— Должно быть.

На нем были брюки цвета хаки и заправленная коричневая рубашка поло. Атлетического телосложения. То же, что и на фотографиях, которые у нас были.

— Похоже, он один, — сказал я.

Мы наблюдали, как «Субурбан» влился в поток машин и проехал несколько миль, и наконец остановился у какого-то дома.

— Где мы находимся?

— Адамия.

Это был ухоженный мирный квартал, в котором проживал в основном средний класс. Средний класс в Ираке — это обычно сунниты. Сунниты — зачастую поклонники ИГИ.

— У нас есть что-нибудь по дому?

Я присмотрелся к дому. Два этажа, на втором — балкон, выходящий на улицу.

— Ничего, — сказала Меган. — Но примерно в квартале отсюда в 2007 прошла операция, когда наши завалили одного из военных эмиров.

— Давайте посмотрим поближе, — сказал я.

Мы видели, как он исчез под навесом, затем поднялся по лестнице в заднюю часть дома, а оттуда на балкон. Он прошел вдоль балкона до его конца справа и отпер дверь своими ключами. Мы часами сидели там и наблюдали, делая заметки о доме и соседях вокруг него.

Мы следили три дня — я помню слова Билло о том, что когда на прицеле рыба покрупнее нужно набраться терпения. Сначала убедитесь, что это Сауди.

Я попросил Брайана сделать несколько новых спутниковых снимков окрестностей. Нам нужно было знать маршруты входа и выхода из дома и прилегающих улиц для штурмовой группы, если мы решим войти. Были ли рядом крыши побольше, на которые мог приземлиться вертолет? Иракские КПП?

Билл позвонил однажды ночью, чтобы напомнить мне, что его ребята провели рейд по соседству несколько лет назад.

— Тогда все пошло не так, — сказал он. — Нам надрали задницы.

Когда штурмовая группа подъехала к намеченному дому, на окрестных крышах появились вооруженные до зубов сторонники ИГИ и открыли огонь по машинам. Это была засада. Было много тяжелораненных.

— Просто учти это, — сказал он.

Шли дни. «Коробка» все больше напоминала реалити-шоу «Большой брат» — только парень понятия не имел, что его снимают. Поначалу его жизнь казалась совершенно обычной. Он выходил из дома только в свою аптеку и возвращался обратно. Мы следовали за ним в обоих направлениях и кружили над аптекой и домом весь день напролет.

В доме была одна странность. Он держал свет включенным всю ночь, каждую ночь, как будто это был сигнал для кого-то.

Дети были ключом к картине. Совсем маленькие, вероятно, младше пяти. Это было доводом за то, что мы на верном пути — дети Сауди были того же возраста.

Днем мы наблюдали, как они играли с игрушками во дворе, гонялись друг за другом, бегали кругами, а женщина в парандже наблюдала за ними. Они выглядели как обычные дети, которых вы