Книга Горное безумие. Биография Скотта Фишера - Роберт Биркби

по обстановке и решать проблему. Например, проблему с отсутствием полиэтиленовых пакетов.

– Пакетов нет, – сказала Марина. – Вы их не просили.

– Я прошу их сейчас.

– Сейчас уже поздно просить, – ответила она.

– Значит, – сказал Скотт, – если бы мы написали в списке желаемого пакеты, то сейчас бы их получили?

– Сейчас пакетов нет.

– Ясно.

Мы сложили еду в нейлоновые мешки и сумки, которые планировали использовать для зубных щеток, запасных носков и палаток. Вдобавок к куче провизии Саша вручил нам старую, помятую скороварку с заваренным предохранительным клапаном. Она больше походила на какое-то советское ядерное устройство, чем на качественную кухонную утварь. Оставив Марину в отеле, Саша повел нас в долгий путь на скрипучих подъемниках к Эльбрусу на высоту 3500 метров. Оттуда мы поднялись еще примерно на полкилометра по пологому снежному склону к «Приюту одиннадцати» – трехэтажной металлической гостинице, похожей на подлодку Жюля Верна, севшую на мель в снегу.

Гостиница, построенная в 1930-х годах, была полна туристов, в основном русских. Сотня или более человек поднимались на подъемниках и добирались до «Приюта» каждый летний день, проводили бурную ночь – пели, готовили, пили и танцевали, а затем уходили вниз, чтобы освободить место для следующей сотни. Большинство из тех, кого мы видели, были плохо экипированы. Не имея крема от солнца, люди защищали лица белыми полотенцами или обматывали голову марлей.

Верхний этаж приюта был отведен для альпинистских групп. Мы положили наши рюкзаки рядом с рюкзаками чехословаков, которые планировали спуститься с Эльбруса на лыжах. Мы намеревались подняться на отметку 4900 метров, занести туда грузы и вернуться на ночь в «Приют». Это позволило бы акклиматизироваться. Затем мы хотели разбить лагерь и переночевать чуть ниже вершины Эльбруса. Саша утверждал, что мы должны подняться на вершину и вернуться в гостиницу до темноты.

– Команды слабых венгерских женщин делают это за день! – воскликнул он, надеясь смутить нас. – Две чешки сейчас там!

– Нам нравится ночевать в палатке высоко, – объяснил Скотт. – Хотим проснуться и увидеть восход солнца.

– Но смысл?

К большому разочарованию Саши, мы решили придерживаться нашего плана. Маршрут вверх по ледникам горы был обозначен вешками, и, если не сбиваться с пути, веревки были не нужны. К концу второго дня мы подняли все необходимое для высотного лагеря снаряжение и спустились в «Приют».

Саша сообщил, что чехословацкие женщины, находящиеся выше, перестали отвечать на радиовызовы. Ночью началась буря. Как оказалось, у одной из чешек начался отек легких, и она потеряла сознание. Ее напарница сумела пробиться сквозь бурю за помощью, и на рассвете Саша повел спасательную команду на гору. Но непогода загнала их обратно, и мы ждали в «Приюте», пока бушевала буря. За год на Эльбрусе погибло девять альпинистов – поразительное число для горы, на которой, казалось бы, нет существенных трудностей, за исключением погоды.

Вскоре подошли еще несколько советских альпинистов для усиления поисковой группы, но вьюга не позволила им продвинуться дальше. Это были сильные и энергичные парни, но экипировка их явно оставляла желать лучшего: тонкие нейлоновые куртки, холщовые гетры цвета хаки и много свитеров. «Меняете ботинки? – спросил нас один из них. – У меня есть титан». Он открыл сумку и высыпал на пол с десяток легких титановых ледобуров. Мы ответили, что ботинки нам понадобятся на восхождении. Другой парень спросил, не согласимся ли мы обменять наши куртки, и вскоре нас буквально осаждали советские альпинисты. Ледобуры делались на заводе друзьями этих альпинистов, и парни сказали, что им больше нечего предложить. «В нашей стране не делают хорошего альпинистского снаряжения, поэтому мы стараемся приобрести иностранное в альплагерях, – объяснил один из них. – Если упустим шанс, придется ждать следующего года». Мы договорились, что подумаем об обмене по возвращении с горы.

Чехословацкие альпинисты выглядели подавленными – их беспокоила ситуация с соотечественницей, остававшейся на горе. Никто не знал, как реагировать. «Альпинистка попала в беду на горе, мы не можем до нее добраться, – сказал Скотт. – Значит ли это, что мы не должны есть, пить и общаться?» И мы ели, пили, общались, но мыслями все равно были там, наверху.

Буря стихла только через трое суток. С вершины Эльбруса все еще сдувало длинные шлейфы снега, но спасатели отправились наверх. Они нашли чешку на склоне в снегу, она лежала лицом вниз. Спасатели завернули тело в нейлоновую палатку, обвязали веревками и спустили к «Приюту». Потом они долго грелись – пили чай с вареньем. Погибшая лежала снаружи, окруженная тихой, ясной красотой Кавказского хребта.

На следующее утро мы взошли на Эльбрус. В своем рвении спасатели спустили вниз и наше снаряжение, оставив лишь провизию, которой хватало только на день. За шесть часов мы достигли высочайшей вершины Европы. Это был долгий, но хороший подъем, и, когда мы стояли на высшей точке, трудно было поверить, что несколько дней назад здесь погиб человек.

Мы провели в «Приюте» еще одну ночь, а затем спустились в полные кислорода леса, в долину. Потратив несколько рублей, купили вкусный шашлык из говядины и теплые, ароматные буханки хлеба. В середине дня добрались до гостиницы, и нас встретила радостная Марина. «Я так счастлива, что мои мужчины вернулись», – радовалась она, обнимая нас всех, но больше всего Сашу.

Саша и высокий русский альпинист по имени Леша пригласили нас в свой номер выпить водки и отметить восхождение. Пришли и несколько чешских альпинистов. «Очень хорошо», – сказал Саша, разлив спиртное по рюмкам. Мы выпили. «Еще?» Он снова налил. «Еще?» Мы снова выпили до дна, и советские зааплодировали, а Саша открыл новую бутылку. Это быстро превратилось в водочное состязание между советскими и американскими печенками.

– Русский пьет вот так, – сказал один из чехов и сделал глоток, прижав локти к телу. – А чех – вот так!

Он оттопырил локоть, сделал еще один глоток, затем с удовольствием выдохнул.

– А американец пьет вот так, – крикнул Скотт и, оттопырив локоть, опрокинул в себя рюмку водки, а затем прорычал: «Yeah!» С этого момента все в комнате кричали «Yeah!» и оттопыривали локти.

Саша рассказал нам, что Леша, которого другие советские альпинисты считали одним из лучших, готовился к соревнованиям, которые проходят ежегодно и которые много значат в строго регламентированном мире советского альпинизма. Победа давала возможность подтвердить квалификацию гида, финансируемого государством, и получить право на работу инструктором по альпинизму. Лучшие из лучших становились мастерами спорта СССР, что сулило множество привилегий.

– Но у Леши нет хороших ботинок, – сказал Саша, снова разливая водку. – У него нет хорошей куртки и ветровки. Ваш Боб по размеру такой же,