Книга Посторонний человек. Урод. Белый аист - Людмила Георгиевна Молчанова

всю же дорогу молчать? Нужно хотя бы о чем-нибудь спросить? Но, как на грех, в голове ни одной умной мысли!

— А в этом году будет богатый урожай! — внезапно выпалил Володя и тут же смолк.

Агничка оторопела и даже сбилась с ноги. При чем тут урожай! Какой урожай? Почему урожай?

— А откуда вы знаете? — оправившись от неожиданности, спросила она.

— По погоде видно. У нас в институте следят за погодой.

Спустя несколько минут Агничка уже знала, что Володя заканчивает четвертый курс сельскохозяйственного института и летом обязательно поедет на практику в колхоз. Это почему-то ее немного опечалило. Нет, она не завидовала Володе. Вот медицина — другое дело...

Слушая девушку, Володя осторожно, улыбаясь, возражал.

У ближайшего угла Агничке можно было свернуть к дому, но она, как и утром, пошла к городскому скверу. Не отстал от нее и юноша.

Знакомая аллея подвела их прямо к фонтану.

Здесь кипела горячая работа. Впервые пустили воду, и малыши открыли навигацию. В бассейне плавала целая флотилия кораблей, шхун, парусников, просто зеленых листочков с воткнутыми посредине спичками. Стоял веселый гам.

Было далеко за полдень. С безоблачного неба щедро светило солнце, дорожки аллей успели просохнуть после ночного ливня. И, как обычно, в середине бассейна на своей длинной ноге возвышался белый аист. Но сейчас во всей его позе: в горделиво Закинутой вверх голове, в размахе сильных крыльев, чудилось уже не ожидание неизвестного, а какое-то необъяснимое торжество. Будто отдохнув после дальнего пути, он пел весеннюю песню. Звуки этой песни слышались в каждой водяной брызге, которые весело, со звоном падали вниз. Песня весны звучала в смехе ребятишек, в шелесте молодой листвы тополей и даже в скрипе песчинок под ногами. День был особенный, не похожий на другие, обычные.

— Когда я была совсем маленькой, — начала смущенно и тихо Агничка, останавливаясь у фонтана, — этот сквер казался мне настоящими дебрями. Я была такая трусиха. Иду, бывало, и оглядываюсь по сторонам. А вдруг из кустов выскочит тигр или лев, возьмет и набросится на меня.

Володя улыбался, исподлобья поглядывая на девушку. Она походила скорее на школьницу, чем на студентку. Эту особенность подчеркивало и старенькое в крупную клетку пальто, наброшенное на узкие плечи, и кончик светлой косы, выглядывающей из-под края тонкой выгоревшей косынки. Лицо девушки разрумянилось, отчего на вздернутом носу еще ярче выступили золотистые веснушки.

— И этот аист мне тоже казался живым, — продолжала доверчиво Агничка. — Помню, мама как-то пошутила, будто аисты приносят счастье, а я и поверила. И все ждала и ждала. Думала, вот прилетит и принесет мне что-нибудь хорошее, например, большущий мяч. Правда, смешная?

— Странно, — произнес в раздумье Володя. — И я тоже когда-то слышал, что аисты приносят счастье. Так мой отчий говорил матери, только этот аист им счастья не принес.

Агничка встрепенулась.

— Правда, интересно? А ведь на самом деле, птицы тут совсем ни при чем. И вообще все зависит от людей. Верно? — Переглянувшись, они улыбнулись друг другу. — Давайте будем говорить о другом, — предложила Агничка. — Оставим сказки для маленьких детей. Ладно? Вон лучше посмотрите, кто идет. Вы знаете, кто это?

Володя повернул голову. По дорожке шел важный старик. На нем было зимнее пальто с барашковым воротником и высокая шапка. Чуть ссутулившись, он неторопливо выбрасывал вперед массивную трость, обтянутую на конце резинкой. При солнечном свете его лицо выглядело усталым, желтоватым. Необычайного синего цвета глаза смотрели прямо перед собой. Старик прошел мимо, слегка волоча ногами, обутыми в теплые ботики. .

— Да... — протянул Володя. — Ничего себе старикан. Ему и весна нипочем. Идет себе и ничего не замечает.

— Сами вы ничего не замечаете, — насмешливо возразила Агничка. — Он еще помоложе нас с вами. Только таким кажется. Это наш Кондратий Степанович, тоже, как и моя мама, доцент. Если б вы видели его у операционного стола... Он... он очень храбрый и удивительный человек:?. Понимаете, — тихо продолжала она, — у него на фронте погибли два сына. Старший, Никита Кондратьевич, как и он, был хирургом, а младший прямо из университета ушел. И тетя Настя умерла во время войны. Так и не дождалась его. Мы с мамой тогда плакали, думали, что он не переживет. А он как приехал, так в тот же день пошел в клинику. И никому-никому даже не жаловаться... Нет, вы еще не знаете нашего Кондратия Степановича.

* * *

Неизвестно, что произошло за эти несколько дней в мире, только выглядело все не так, как прежде. Даже люди вокруг словно переменились и казались Агничке необычайно умными и добрыми.

Агничка не знала — нужно или нет прятать свое счастье от окружающих. Она не сдерживала улыбки, входя в палату, и больные, точно догадываясь о ее радости, также встречали ее приветливыми взглядами. Как никогда, Агничке хотелось помочь этим людям. Она готова была отдать им частичку своего здоровья, поделиться молодостью, если это было бы возможно и принесло бы им какую-нибудь пользу.

Володя наведывался в клинику каждый день. Утром он забегал на минутку, узнать о состоянии матери, вечером тоже приходил. Обычно он ожидал Агничку подолгу и терпеливо и, едва она появлялась в вестибюле, бросался к ней навстречу. Он не походил ни на одного парня, которых она видела у себя в институте, так по крайней мере ей думалось. Он настолько горячо говорил о своем будущем, что после двух-трех встреч агрономия стала казаться Агничке не менее благородной, чем медицина.

Теперь Агничка уже не думала оставаться после окончания института в клинике. Ей мерещилась сельская больница где-нибудь на окраине большого села, среди берез, мощных ветел и тополей. Было бы очень хорошо уговорить поехать с собой мать, да и Кондрата я Степановича прихватить не мешало! Ему как раз полезен деревенский воздух. К тому же втроем они принесли бы так много пользы. Но все это были только мечты... Навряд ли мать бросит клинику, а Кондратий Степанович и подавно. Ну что же, пусть себе остаются в городе.

А в клинике была напряженная пора. Поступило сразу несколько тяжело больных. Состояние тракториста Терентьева тоже пока не улучшалось. Возле него дежурил Ранцов, а иногда, в особо трудные моменты, сам Кондратий Степанович.

Мать ходила усталая, хмурая, похудевшая. Несколько раз Агничка намеревалась заговорить с нею о Володиной матери и не решалась.

Но как-то раз вечером, когда Агничка