Книга Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Софи Нордье

— Пожалуй, нет… Если бы я принадлежала к роду Альбре с рождения, фамильная гордость и чувство долга наверняка не позволили бы мне своевольничать. А так… Я устала жить по чьим-то предписаниям, исполнять чужую волю… — Улыбка исчезла с лица Сабины; она порывисто коснулась мужской руки, унизанной массивными перстнями. — Помогите мне, господин де Руа!

— Я попробую найти приемлемый выход, но на все нужно время.

Напряженная, прерывистая речь молодой женщины свидетельствовала о долгих сомнениях, предшествовавших ее решению. Удовлетворенный этим заключением, Бартелеми ослабил давление своего взгляда.

— Что же касается покупки дома — нет ничего проще. Я попрошу одного из своих помощников подобрать варианты, вы их осмотрите, и, если найдете что-нибудь подходящее, он оформит покупку должным образом.

— Огромное вам спасибо! Скажите, чем я могу отблагодарить вас за участие в моей судьбе?

— Вы уже это сделали — сказали мне «спасибо»! А теперь разрешите откланяться?

— У меня есть к вам еще одна, последняя просьба, — густо покраснев, решилась Сабина. Если уж испытывать судьбу, то до конца!

— Вот как?

— Не гневайтесь… Помогите мне получить аудиенцию у королевы!

— А вы не так просты, как кажетесь. — Губы Бартелеми продолжали улыбаться, однако во внимательных глазах мелькнуло разочарование.

— Я объясню. — И молодая женщина торопливо продолжила, боясь, что сеньор де Руа сейчас развернется и уйдет. Она не умела читать чужие мысли, но настроение собеседника чувствовала превосходно. — Вскоре после смерти мужа я совершила паломничество по пути Святого Иакова, во время которого Бог свел меня с кормилицей королевы Бланки, доньей Терезой. Так вот, она попросила меня передать ее воспитаннице ладанку с волосами ее покойных родителей, Альфонса и Леоноры.

Сабина торопливо вынула из-за пазухи ладанку, висевшую на шелковом шнурке. Невольно проследив за движением собеседницы, де Руа уставился на ее высокую красивую грудь, тяжело вздымавшуюся в вороте камизы. Лицо баронессы раскраснелось, глаза искрились от волнения, а непокорная золотая прядь выбилась из-под складки вимпла. Мужские глаза выражали лишь одно чувство — восхищение!

— Хорошо, я передам вашу просьбу ее величеству, и, думаю, она непременно захочет вас увидеть. А теперь, без всякого желания блеснуть красным словцом, скажу: я очень рад нашему знакомству.

— И я рада, что Господь свел меня с вами, — устало, как после тяжелой работы, выдохнула Сабина и проводила гостя.

По дороге домой Бартелеми думал о вдове друга. Она и впрямь прекрасна, и при этом рассудительна, но так трогательно беспомощна. Его подкупила искренность этой молодой привлекательной женщины, оказавшейся один на один с суровым мужским миром. Собрав всю свою отвагу, она осмелилась бунтовать против традиционных устоев, и он — сторонник всего прогрессивного — ей поможет. Великий камерарий занимал свой высокий пост почти двадцать лет и все это время опирался исключительно на среднюю аристократию, за что пэры Франции его недолюбливали. Но именно благодаря этому Бартелеми пользовался благосклонностью покойного короля Филиппа и нынешнего Луи. Благодарная аквитанская баронесса станет дополнительной плиткой в полу, на котором зиждется его могущество.

***

— Ваша милость, прибыл королевский гонец! — произнес долгожданные слова улыбающийся Родриго.

С тех пор как их посетил камерарий, прошла неделя томительного ожидания, и нервы у всех были на пределе.

Гонец сдержанно поклонился в дверях гостиной и произнес:

— Сеньора д’Альбре, ее величество желает вас видеть.

— Когда? — Растерянная Сабина сглотнула и оперлась о спинку скамьи, стоявшей у окна. Женщина не отрывала взгляда от королевских лилий, которыми было украшено сюрко посланника.

— Немедленно.

— Но мне нужно время, чтобы переодеться…

— Я получил приказ ждать вас столько, сколько понадобится. Где я могу это сделать?

— Что сделать? — Отупение, нахлынувшее на Сабину вслед за растерянностью, приобретало угрожающие размеры.

— Подождать, пока вы будете готовы проследовать со мной во дворец, — слегка улыбнулся немолодой мужчина, прекрасно понимавший чувства людей, впервые приглашенных на аудиенцию к монарху.

— Родриго, позаботься о гонце и сам немедленно собирайся — будешь меня сопровождать. Вивьен, подай мне одежду, живо! — Сабина ураганом пронеслась в спальню, чуть ли не сшибая двери с петель. — Вивьен!

— Да не кричите так, сеньора, я здесь. — Камеристка, закрыв оконные створки, появилась из-за полога кровати.

— Боже мой, что же мне надеть?

— Госпожа, мы не раз продумывали ваш образ. Я надену на вас великолепный лазурный наряд, сшитый нарочно для этого случая. Косы же уложу полукольцами и уберу под золотую сетку…

— Может, все-таки лучше вимпл? Как-никак я вдова…

— На вас будет голубой барбетт[45] и маленькая круглая шляпка. Никто не скажет, что вы явились простоволосой, но при этом вы сможете продемонстрировать золото своих восхитительных кос. Вы идете во дворец впервые и должны выглядеть не просто хорошо, а потрясающе! — Вивьен ловко помогла госпоже облачиться в выбранный наряд, понимая, что возражения баронессы — лишь каприз, вызванный сильным волнением. — Там столько знати, столько великолепных мужчин!

— Ты меня, никак, хочешь замуж выдать? — Пока камеристка колдовала над ее прической, Сабина, немного успокоившись, вынула из резной шкатулки сапфировый гарнитур. — Кстати, мужчин во дворце сейчас нет, они с королем воюют на юге.

— Они вернутся! И вы обязательно найдете себе при дворе достойного мужа!

— Вот уж поддержала, спасибо! Зачем же я тогда убежала из Аквитании?.. К слову, я-то побывала замужем, а вот тебе уже двадцать лет… Родриго — прекрасный молодой человек — сохнет по тебе не первый год! Чего же ты тянешь?

— Госпожа, как я могу выйти за него замуж? Он мне словно брат, был, есть и будет рядом. Родриго мой учитель, в конце концов! К тому же он ни разу ко мне не приставал…

— Ты имеешь в виду, не пытался залезть тебе под юбку, как наш конюх? Но это-то как раз и говорит о глубине его чувств к тебе! Смотри, уведут парижанки нашего кастильца, потом будешь локти кусать!

— Ну не знаю… Он такой серьезный и умный, я не представляю его целующимся и… занимающимся другими глупостями, — смущенно прыснула камеристка, затягивая на тонкой талии хозяйки шнуровку дамастовой котты с цветочным орнаментом.

— Ох, Вивьен, Вивьен! Если бы я не знала, сколько тебе лет, больше пятнадцати ни за что бы не дала. А ведь твой отец ждет не дождется внуков…

— Давайте так, госпожа, — слегка повысила голос служанка, — ваше замужество мы обсуждать больше не будем, но и мое оставим в покое. Я выйду замуж, когда придет время.