Книга Птичье гнездо - Ширли Джексон

Бесс: Не очень-то вежливо с твоей стороны. Думаю, вам с доктором стоит знать: со мной лучше вести себя вежливо.

Бетси: вежливо со свиньей

Бесс: Так гораздо лучше. По крайней мере, ты понимаешь, что я говорю. А теперь послушай: мне не нравится, как ты себя ведешь, и я хочу раз и навсегда от тебя избавиться. От тебя и (обращаясь ко мне) от твоего доктора.

Доктор Райт (беззлобно): Кажется, вы уже делали попытки.

Бесс: Теперь у меня получится – малышка Бетси знает. Бедняжке здорово достанется, если она снова будет мне докучать.

Бетси: отрежу тебе голову

Бесс: А сил-то у тебя хватит? Ты опять напала на меня с ножом, но я тебя опередила. Я была начеку. Ну, что ты на это скажешь?

Бетси: спи

Бесс: Нет, правда, ты же совсем слабая. Даже пишешь еле-еле.

Бетси: тра-та-та

Бесс: Думаю, я сделала тебе больно тогда в отеле, и с тех пор ты меня боишься, потому что я сильнее и смогла вернуть тебя домой после авантюры с Нью-Йорком. Бетси, золотце, мне рассказать доктору Райту, куда ты направлялась и что искала?

Бетси (резко присмирев): никто не знает

Бесс: Я знаю, золотце. Помнишь того любезного доктора, угостившего тебя обедом? Хочешь знать, что он мне рассказал?

Бетси: нет

Бесс (с издевкой): Похоже, ты была с ним очень откровенна, милая Бетси.

Бетси: если расскажешь я тоже расскажу

Бесс: И ты знаешь, как все – доктор Райт, тетя Морген, тот славный доктор из Нью-Йорка – будут смеяться на тобой, когда узнают, что ты бродила по городу и плакалась всем подряд, разыскивая свою…

Бетси: тогда я расскажу что сделали вы с тетей морген когда она вошла ты подошла к ней и спросила тетя морген говорит правду она посмотрела на тебя и слегка улыбнулась она была пьяна и тогда ты своими руками…

Бесс левой рукой выбила из правой карандаш с такой жестокостью, что я опешил и уже хотел вмешаться.

– Это ужасно! – Голос Бесс дрожал от злости. – Я вынуждена сидеть здесь и читать бредни какой-то сумасшедшей…

– Выходит, вы все-таки признаете, что Бетси существует? – с иронией спросил я.

– Нет, конечно. Это… – Она задумалась. – Это гипноз.

– Занятно. Вы сделали из меня искусного иллюзиониста.

Бесс медленно нагнулась за карандашом и снова вложила его в правую руку. Затем с ненавистью, подчеркивая каждое слово, проговорила:

– Прощай, милая Бетси. Попрощайся, как хорошая девочка, и я тебя не трону.

Рука с усилием вывела в блокноте: «доктор открой глаза»

– Бетси, – резко произнес я, – вы можете открыть глаза.

Она сделала глубокий вдох и с облегчением сказала:

– Порой мне кажется, будто я хочу сожрать ее изнутри, оставив одну только оболочку. Я выброшу эту оболочку прочь, а потом…

– С ней не очень-то приятно иметь дело, – вздохнул я. – Что вы хотели написать, когда она выбила у вас карандаш?

– Ничего. – Бетси говорила спокойнее, чем обычно, – бесконечное противостояние ее измучило. Подавленная и обессилевшая, она пострадала больше, чем Элизабет и Бет. Заметив мой взгляд и, видимо, прочтя в нем сочувствие, она пояснила: – Мне теперь сложнее выбраться, почти как в самом начале.

Уж не намерена ли Бетси сдаться, подумал я, а вслух сказал:

– Элизабет и Бет не могут ей противостоять.

Бетси слабо улыбнулась.

– А я говорила, что лучше дружить со мной. Говорила, что она хуже.

– Сказать по правде, – признался я, – она во сто крат хуже.

– Я все знала, – задумчиво произнесла она. – Знала, что Лиззи делает и говорит, о чем думает, что видит во сне. А теперь я выхожу совсем ненадолго, когда эта разрешает, и с каждым разом удержаться все сложнее – она настырная. Забавно – после стольких усилий опять оказаться в тени.

– Ни одна из вас не будет «в тени». Когда Элизабет Р. снова станет собой, вы все будете частью целого.

– Как изюминки в кексе.

– Может быть, объясните, почему вы не даете мне увидеться с вашей тетей?

– Не могу точно сказать, – ответила Бетси (и, думаю, она говорила правду). – Я знаю, что-то случится, и я боюсь тетю Морген – наверное, поэтому.

– Что же может случиться? – осторожно поинтересовался я, но вместо ответа Бетси потянулась и состроила гримасу.

– Тра-та-та. Пусть она идет домой – мне лень.

Бесс вдруг поняла, что уже надевает перчатки, и поднялась с кресла.

– Кажется, доктор, – сказала она как ни в чем не бывало, – я больше не хочу играть в вашу игру. Мне все ясно: это что-то вроде гипноза или спиритического сеанса.

Она расчетливо ударила по самому больному, однако я сдержал ярость.

– Я тоже не горю желанием продолжать наш разговор, мисс Р.

– Что ж, тогда всего доброго.

По ее голосу и поведению я сразу понял: она ничего не знает о коротком визите Бетси, а значит, Бетси может по-прежнему появляться без ведома Бесс – при этой мысли я испытал огромное облегчение. Воодушевленный, я попрощался с Бесс и поднял телефонную трубку, чтобы позвонить мисс Джонс. У меня было минут двадцать – пока ее племянница шла домой, – и я решил, что без помощи всезнающей тети мне не справиться с четырьмя мисс Р. А если для этого придется поступиться собственным достоинством – так это издержки моей профессии, строго сказал я себе. Сохраняя предельно деловой тон, я спросил мисс Джонс, не будет ли она так любезна встретиться со мной и «обсудить болезнь ее племянницы». И добавил, что хотел бы, по возможности, сохранить нашу беседу в тайне от мисс Р., поскольку намеревался сообщить мисс Джонс подробности, которые моей пациентке пока лучше не знать. Мисс Джонс таким же деловым тоном охотно согласилась встретиться со мной следующим вечером, единственное, она бы предпочла принять меня у себя дома, пока ее племянница будет на концерте с друзьями.

Должен отметить, что мисс Р. в то время стала намного спокойнее (в борьбе между Бесс и Бетси установилось некое подобие равновесия, и обе понимали, что любая попытка его нарушить может обернуться против обидчицы), что не ускользнуло от внимания мисс Джонс и стало веским аргументом, когда Элизабет спросила меня, можно ли ей в сопровождении кого-то из близких появляться на людях. Как я уже говорил, по большому счету, управлять действиями мисс Р. можно было только физически ограничив ее свободу, и наедине с собой она была вольна делать, что хотела. На мероприятия вроде концертов, где мисс Р. встречались люди, знавшие ее с детства, и где малейшая странность в поведении тотчас привлекла бы внимание, она ходила только с тетей или надежными друзьями. Помимо визитов ко мне, мисс Р. редко отлучалась из дома, и если она выходила одна, то всегда днем и не больше чем на час. Я был уверен, что пресловутое равновесие между Бетси и Бесс, до того хрупкое, что ни одна из них не осмеливалась нанести удар, до сих пор заставляло мисс Р. следить за каждым своим шагом, однако всегда старался выведать у Бетси, где бывает мисс Р. во время своих прогулок. Теперь, с появлением у Бетси соперницы, я больше не боялся нового побега, а когда стало ясно, что для борьбы с Бесс понадобятся все силы, какие есть у Бетси, и, значит, придется прекратить шутки над Элизабет и Бет, перестал опасаться и любимой выходки Бетси – увести их подальше от дома и бросить. Бо́льшую часть времени мисс Р. просто бродила по улицам. Когда главной становилась Бесс, обходила банки, внимательно рассматривая здания, как будто хотела выбрать самое надежное. Иногда – обычно по желанию Бетси – заходила в кафе, где щедро угощалась сладкой газировкой. Однажды, как обычный посетитель, пришла в музей и, переходя из зала в зал, с большим интересом изучала экспонаты, словно видела их впервые. В местах вроде театра мисс Р. не бывала – думаю, из подсознательного страха, что представление может нарушить ее душевное равновесие. Как-то раз она доехала на автобусе до залива и несколько часов любовалась морем. Однако в основном Бесс водила ее по магазинам. Мисс Р. трогала ткани, нюхала духи и тратила деньги на бесчисленные приятные мелочи.