Книга Лучшие враги - Марина Ефиминюк

— А что мне отдать взамен? — растерялся он.

— Душу вашего первенца, — предложила я вкрадчивым голосом, в котором нормальный человек услышал бы раздражение и понял, что темная чародейка скоро взбесится. Но Боуз не услышал.

— Наследника и продолжателя рода?! А можно продать душу… — Он огляделся, словно подыскивал среди книжных шкафов и голой стены, где раньше висел портрет Догера, подходящую душу. — Господина мэра!

— Можно, но на кой мне сдался влюбленный мужик? — разозлилась я и рявкнула: — Хватит время тянуть, просто пихните руку в его карман и отдайте кольцо. Вы его не в первый раз воруете, нет никакой причины стесняться. Иначе твоего ненаглядного мэра до конца жизни не отпустит! Сейчас же!

Бессмертный помощник так испугался чародейского гнева, что немедленно сунул руку в карман мэрских штанов и замер. Лицо вдруг сделалось очень жалобным, словно он собирался заплакать.

— Боуз, мне страшно спрашивать… Вы обнаружили в кармане дырку?

— Нет, — простонал он. — Это левый, а не правый карман.

— И впрямь! Какая неловкая путаница, — посочувствовала я. — Ну, теперь уж не оплошайте и нырните в правильный!

— Может, бог с ней, с душой… — жалобно проскулил он. — Сын подрастет и меня обязательно поймет. Давайте заключим сделку!

— Боуз, пожалейте ребенка!

— Ему уже пятнадцать.

— Тем более пожалейте! У него слишком сложный возраст, чтобы переживать его без души. Вытаскиваете руку из левого кармана и суйте в правый! — скомандовала я.

Тут неожиданно господин мэр решил, что ему неудобно спать в кресле и, что-то приговаривая во сне трубным невнятным шепотом, принялся менять позу. У несчастного помощника чуть сердце не остановилось и не случился паралич конечности, так и окаменевшей в мэрском кармане. Зато с какой скоростью он поменял место дислокации! От страха вытащил все содержимое: горсть монет, пачку пустых чеков, защитный амулет от темной магии, носовой платок и какую-то мелочевку типа винтиков.

Понятия не имею, как это богатство помещалось в одном кармане, и зачем мэру понадобились винтики. Может, он был из этих… защитников животных? Они считают, что приносить в жертву черных куриц бесчеловечно, так недолго истребить популяцию черных кур, и запрягать лошадей в кареты негуманно, а потому ходят пешком или ездят — произнести стыдно — на велосипеде. Между городами перемещаются портальными амулетами. Магия же от природы, а значит, богоугодна.

— Вот оно! — продемонстрировал Боуз тонкое золотое колечко, подаренное Холтом, и аккуратно двумя пальчиками положил мне на ладонь.

Украшение было спрятано в напоясную сумку, можно было возвращаться в замок.

— А что было в этом кольце, коль господин мэр так сильно запечатлелся? — неотрывно следя за тем, как я застегиваю сумку, спросил Боуз. — Какая-то магия?

— Оно выплавлено из золотого зуба умертвия, — ответила я, ловко избегая разговоров об ужинах и любовных зельях, но на зеленеющего помощника было страшно смотреть.

Прежде чем мы вышли из кабинета, он все-таки предложил мэра привести в чувство.

— Понимаете, — поморщился он, — любовь, конечно, любовью, но королевская служба не ждет. У нас указов два десятка не подписано, и ворох дел накопился.

— У вас совсем сердца нет? Дайте человеку спокойно выспаться, — с укором посоветовала я. — У него были два очень тяжелых дня.

Начальство воров… верный помощник вновь закрыл на ключ и опять взялся меня провожать до дверей мэрии.

— И что теперь? — допытывался он.

— Теперь? Ну… в теории через день другой вашего мэра попустит. Может, неделю ещё пострадает, — предположила я. — Сложно судить, чародеев обычно быстрее… от заговоренных колец отпускает. Главное, не позволяйте ему приезжать в замок!

— Я же не могу за ним следить день и ночь, — проворчал помощник.

— Иначе до полного выздоровления он не дотянет, — предупредила я. — Говорю вам, как специалист по черным проклятиям и смертельным чарам. Парнас, конечно, пресветлый и все такое. Ну, знаете, сеет добро и дарит благодать…

— А он правда сеет и дарит. Лично? Не через учеников? — искренне удивился Боуз.

— Случается под хорошее настроение, — согласилась я, — но в гневе бывает такие дрянные заклятия вспоминает, что перестаешь верить и в добро, и в благодать, и в светлую магию.

После мэрии хотелось отправиться в какую-нибудь едальную сартарской столицы, вкусить супа в ржаном хлебе и с густой сметаной, но даже щедрость у Парнаса была скупа. Дедов портальный амулет дальше предместий Иствана не переносил. Путешествуй по местным деревням сколько душеньке угодно, но потом, как все обычные королевские подданные, на извозчике. И я незамысловато пошагала на своих двоих к сапожнику исправить каблук, в котором постепенно таяла магия.

Едва статуя отца-основателя скрылась за двускатными черепичными крышами, а улочка с торговыми лавками поднырнула вниз и покатилась под уклон, как утро перестало быть светлым и погожим, замечательным для начала самого дождливого времени года.

Не то чтобы погода испортилась, а солнце спряталось за тучи… Огромная свинцовая туча накрыла меня лично и грозилась поглотить все пространство до самого горизонта. Просто в пыльной витрине торговой лавки мужских товаров я увидела Калеба! В компании Люсиль. И они выбирали галстук.

В покупке галстука не было бы ничего бесящего, если бы кузина этот самый галстук не подвязывала на шею моему жениху лично! В смысле, своему будущем мужу. Она осторожно поправила воротничок, начала затягивать узел… И у меня в глазах потемнело от пресловутой грозовой тучи, заметной только мне.

В следующий момент я осознала, что с исходящих дымком пальцев сорвалось темное заклятье. Первым порывом было его погасить, схватить за прозрачный хвост, но я опустила руку. Бесят же!

Стремительная змейка скользнула на другую сторону улицы, легко пронзила стеклянную витрину и легла в галстук. Мгновением позже безопасный мужской аксессуар превратился в удавку. Узел врезался Калебу в кадык, петля затянулась на шее.

Люсиль испуганно отпрянула, не понимая, что происходит. Один из сильнейших чародеев Сартара (если верить словам Хардинга) вел себя спокойно и собранно. Быстро отвлек девушку, куда-то указав пальцем, и, когда Люси отвернулась, словно посмотреть на красивую птичку, поспешил обезвредить взбесившийся галстук.

Одного касания оказалось достаточно, чтобы ощутить темную магию. Он замер, а потом резко повернул голову к окну, точно угадав направление, куда выстреливать яростно-вопросительным взглядом. Честное слово, до этой минуты я не подозревала, что одним говорящим взором можно выразить так много разных слов и эмоции. Точный перевод их никогда не записали бы в книги, особенно для детей, потому что из приличного в этом потоке были одни запятые.

Издевательски улыбнувшись, я помахала рукой и пошла в сторону сапожной мастерской. Где-то в десяти шагах от двери с вывеской, украшенной заскорузлым ботинком на веревке, вдруг осознала, что от ярости готова проклинать почем зря, направо, налево и по диагонали. Со злостью вцепившись в портальный амулет, я переместилась в замок. Деликатничать не стала: влетела в холл, волной возмущенного воздуха сдвинув к камину плюшевые диваны, в последние дни видевшие незнакомых задов больше, чем за тридцать лет своего существования.