Книга Замуж – никогда - Таня Винк

— Это тебе. — Надя сунула букет в руки растерявшейся девушке. — Смотри, хоть я и буду далеко жить, но на вашу свадьбу приеду. — Она обняла Аню, поцеловала ее, шепнула: — Он тебя безумно любит, — и повернулась к Диме. — Вы созданы друг для друга, это такая редкость. — На глазах у Нади выступили слезы. — Счастья вам!

Круто повернувшись, она побежала к Сержу, обняла его, поцеловала, рассмеялась:

— Я люблю тебя! Я так тебя люблю!

«Странно все это», — думал Дима, глядя на Аню. Только вчера он зашел в ювелирный — присмотреть обручальные кольца. Правда, Аниного размера он еще не знает, наверно, шестнадцатый или шестнадцатый с половиной — у Ани не было дорогих колец, на которых был бы обозначен размер. «Я хочу, чтобы она стала моей женой», — появилась у Димы отчетливая мысль, и он поцеловал Аню в висок.

— Я так понимаю, скоро мы будем гулять на вашей свадьбе? — У них за спиной, на безопасном расстоянии стоял тот самый весельчак, который присутствовал при знакомстве Сержа и Нади.

— Иди отсюда, — беззлобно бросил Дима.

Парень хихикнул.

— Так и передам остальным. — Он кивнул в сторону сотрудников лаборатории, стоявших неподалеку веселой кучкой.

— Только попробуй! — Дима исподтишка показал ему кулак.

Парень выразительно подмигнул и отвалил.

…Поздней ночью усталые, хмельные, счастливые, Аня и Дима шли домой по пустынной улице, все еще хранившей тепло солнечного дня. От ресторана, в котором праздновали свадьбу, до дома Ани было пятнадцать минут ходьбы, но не счесть, сколько раз они останавливались и замирали, прижимаясь друг к другу.

— Мир тесен. — Аня улыбнулась. — Надя с Сержем побывали в нашем магазине. Он говорит, цены очень высокие, а качество низкое, но Надя все-таки купила себе сумочку.

— Она действительно итальянская?

— Да.

— О, я не верю, что мы уже дома, — выдохнул Дима, открывая дверь подъезда. — Я ужасно по тебе соскучился…

В коридор вышел сонный взлохмаченный Женька.

— А что вы принесли мне со свадьбы? — Он зевал и тер кулаками глаза.

— Сладости. — Дима вывалил из кармана горсть конфет.

Женька выбрал три штуки, сказал:

— Спокойной ночи, — и пошел обратно в комнату.

— И тебе спокойной ночи, — ответил Дима и, когда за Женькой закрылась дверь, обнял Аню. — Сейчас я тебя искупаю…

Он искупал ее. А она — его.

…Дима уже спал, а Аня все смотрела на светлые полоски на потолке, отбрасываемые фарами автомобилей. У нее в ушах звучал шепот Димы: «Я хочу с тобой состариться».

— Я тоже хочу с тобой состариться, — одними губами прошептала девушка.

И вдруг Дима открыл глаза:

— Я хочу от тебя ребенка, девочку, во всем похожую на тебя.

Откуда взялись эти проклятые слезы?! Аня зажмурилась и отвернулась.

— Что с тобой, любимая? — в голосе Димы прозвучало отчаяние.

Она мотнула головой.

— Анечка, скажи… Прошу тебя!

Аня молчала, и ее сердце сжималось все сильнее.

— Родная, иногда я вижу в твоих глазах что-то такое… Но не понимаю, что это… — Его лицо исказилось страданием.

— Все хорошо… это я так, просто… Просто я очень люблю тебя и боюсь потерять.

— Ты не потеряешь меня, я рядом, с тобой. — Дима коснулся губами ее виска. — Я никогда тебя не оставлю…

Он снова уснул. Аня тихонько выбралась из-под одеяла, накинула шелковый халат, подарок Димки, и пробралась на кухню. Глядя в окно, на старый дуб, девушка выпила стакан воды. Дима сказал, что надо пригласить к ним в гости его маму. Да, конечно, ведь они уже были у нее. Аня уже познакомилась с ней, и не только с ней, а и со всей Диминой семьей, со всеми его предками, вернее с их фотографиями.

— Это Димины прапрапрабабушка и прапрапрадед, купец первой гильдии. — Перевернув страницу толстенного семейного альбома, Татьяна Яновна ткнула пальцем в старое фото, на котором были запечатлены красивая девушка с толстой длинной косой, лежащей на высокой груди, и удивительно тонкой талией и молодой мужчина с усами и в элегантном костюме. — А это, — она показала на большой снимок, — Димочкин прапрадед. Он был ассистентом знаменитого харьковского анатома профессора Воробьева. А вот и сам профессор. — Татьяна Яновна указала на мужчину, сидящего справа от стола, на котором лежал обнаженный труп очень худого и рослого мужчины.

Несколько раз Дима останавливал маму, прося не загружать Анечку, ведь такую порцию информации усвоит не каждый, но Татьяна Яновна была непреклонна.

— Не говори так. Это история нашей семьи. А семья для человека — главное. Истоки определяют будущее. — Произнося эти слова, женщина буравила Аню холодным взглядом. — Вы согласны со мной?

Аня кивнула. Ей казалось, будто у нее в желудке образовался кусок льда.

— А вот это… — Татьяна Яновна показала на фото, на котором сидели рядком мужчины и женщины в военной одежде времен Второй мировой войны, — дедушка Димы по линии отца. Он был военным врачом. — Она ткнула пальцем в молодого мужчину, очень похожего на Димку. — Правда, Дима — его копия?

— Да. — Аня заставила себя улыбнуться и посмотрела на возлюбленного.

Так вот он какой, его дедушка, до последнего дня любивший одну-единственную женщину… Дима будто прочел ее мысли и едва заметно кивнул.

— Анечка, а вы хорошо знаете своих предков? — спросила Татьяна Яновна.

— Ну… — Аня опустила глаза. — Конечно, знаю. Но прадеда, увы, нет…

Вот бы уйти домой! Прямо сейчас! Эта женщина, похоже, видит ее насквозь.

— Жаль, очень жаль… Это у нас фотографии чудом сохранились, а у большинства людей пропали семейные архивы. Расскажите о вашей маме, об отце.

— О маме? — Аня шмыгнула носом. — Она умерла двенадцать лет назад от инсульта.

— О боже! — воскликнула Татьяна Яновна, выкатив глаза. — Сколько же ей было?

— Тридцать два.

— О, так у вас плохая наследственность. — Татьяна Яновна выразительно посмотрела на Диму.

Он сделал вид, что ничего не понимает, и перевернул альбомную страницу:

— А это я с папой. Мне здесь четырнадцать лет… — Дима улыбнулся.

— А где ваш отец, Аня? — Татьяна Яновна гнула свою линию.

— Родители разошлись, когда мне было восемь…

— Хм… Разошлись… Это плохо. — Мать Димы сжала губы в тонкую линию.

— Мама, развод — это честно, — возразил Дима. — Так и нужно поступать, если люди не любят друг друга.

— А ответственность перед детьми? — На лице Татьяны Яновны застыло надменное выражение. — И друг перед другом?