Книга Савойская терция - Чёрный Лев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хлеба им не давать! – распорядился Ферранте Гонзага, и при этом исходе, сиенцы оставили на дороге очень много трупов.
Им было позволено поселиться в небольшом городке Монтальчино,[105] где они снова, кичась былым, заявили о создании Сиенской Республики и создали видимость свободы – «честные» выборы в Сеньорию, вот только места в ней, занимали сплошь представители знатных и богатых семей.
Некогда оживлённая, процветающая Сиена, лежала впусте. Из 40 тысяч её жителей, в городе осталось едва ли 8 тысяч. Альваро де Санде, зажимая платком нос от ужасного зловония, остановился посмотреть, как испанские солдаты сбивают над воротами Писпини, перед изображением Девы Марии, отлитые в бронзе надписи «Победа и Свобода».
«Безумцы! Подняв безрассудное восстание, изгнав наш гарнизон, они думали, что действительно одержали победу и обрели свободу, основав свою республику. И вот, результат их безумства! Десятки тысяч смертей, и город заваленный трупами!» – Альваро сокрушённо покачал головой и в сопровожении телохранителей побрёл дальше по улицам опустевшего города.
В июне 1555 года в Милан прибыл новый губернатор – герцог Альба Фернандо Альварес де Толедо и Пименталь. Ферранте Гонзага отзывался во Фландрию.
Герцога встретили в Милане двояко.
Военные помнили и обвиняли его в поражении под Мецем, и настороженно прислушивались к его приказам как командующего. «Как бы и нас он не завёл в подобную пропасть, как под Мецем».
Придворная знать чесала затылки, зная о честности и неподкупности Альбы. «Как бы так подкатить к нему, чтобы не дай Бог, не оказаться в опале?!»
«Герцог и сам растратил все своё колоссальное состояние, и не будет утопать в роскоши» – утешало в осознании собственной бедности тех, кто не был богат.
И все они вынужденно должны были терпеть гордыню герцога Альбы, как-никак, а он из семьи грандов, и не последний человек в Испании. Имеет право давать советы и высказывать собственное мнение самому королю.
Герцог осознавал своё положение и решил завоевать расположение военных громогласным заявлением:
– За несколько недель, пусть за месяц, мы изгоним французов из Италии, освободим Тоскану, Корсику, Пьемонт и Савойю!
Альваро де Санде опустил голову, дабы герцог не увидел его скептически поджатых губ, и задумчиво погладил бороду. «Ну, ну. А до этого, что мы, по- твоему, делали? Дурака валяли? Неужели этот заносчивый сноб думает, что все мы здесь олухи, и так просто изгнать французов из Италии? Ну, ну…»
Путь к сердцу мужчин, лежит через женщин, и герцог Альба, опытный дипломат, увлёк дам рассказами о поездке в Англию, о церемонии и свадьбе принца Филиппа и королевы Марии Тюдор, о модах, нарядах и причёсках.
– Королева Мария небольшого росточка, вот такая, мне ниже плеча, и она, скорее мила, чем красива. Но обояние её и какие она раздавала нам улыбки, заслуживает всяческих похвал. Она глаз не сводила с нашего Филиппа, и без памяти в него влюблена![106]
И он тактично опустил то, что принц Филипп лишён всяческих прав на английский престол, что вся его роль, по желанию парламента Англии, сводиться только к производству наследника английского престола. Не стал Альба говорить об этом, ведь он воспитывал Филиппа с детства, и даже для него была унизительна уготованная принцу роль простого быка-производителя. Но так хотел король и император Карл, и сын, вынужденно, умело скрывая недовольство, подчинился его воле.
– Повсюду блеск золота и парчи, на платье королевы из чёрного бархата, было столько драгоценных камней, что глазам было больно смотреть на неё! В руках у неё была золотая роза увенчанная бриллиантом огромной ценности, подарок нашего Филиппа. А как она танцевала, буквально закружив его в вихре танца!
Очаровав дам, получив их симпатии и расположение, герцог Альба стал потешать их мужей рассказами о стычках и дуэлях между испанцами и англичанами в Лондоне. Как чванливые англичане, на любой процессии или приёме, старались повсюду лезть вперёд, и как отважные испанские идальго, на каждый неосторожный взгляд, оброненное всколзь слово, выхватывали свои мечи, и щедрой рекой на этих поединках, лилась кровь и испанцев, и англичан.
После, герцог Альба, отмахнулся от церковников, которые стали донимать его вопросами о проходящем рейхстаге в Аугсбурге, на котором по слухам, римский король Фердинанд I, идёт на уступки германским протестантам.
– Чего король Карл не поехал на рейхстаг?
– Почему он доверил вести такое важное дело, своему брату Фердинанду?
– Фердинанд слаб, и он может проиграть еретикам!
– После об этом поговорим, сейчас не то место и время. Вы все наверняка знаете, что королева Мария воспитана в нашей истинной, католической вере, и что схизма, раскол в Англии, благодаря ей прекратился. Эта страна вновь вернулась в лоно христианства, под защиту и покровительство папы римского![107]
Эти слова герцога одобрительными возгласами поддержали все присутствующие.
1555 год заканчивался.
Султан Сулейман I снова отправил к Корсике флот Драгута. Генуэзцы и испанцы мужественно оборонялись, и французам и османам удалось добиться лишь незначительных успехов.
В Англии был раскрыт протестантский заговор, направленный против королевы Марии, и летом подавлено восстание на юге. Оба этих события активно поддерживала Франция – деньгами, людьми, оружием.
В Венгрии Фердинанд I уступил Сулейману I Трансильванию. Османы, переправившись через Дунай, атаковали теперь собственно владения Габсбургов.
25 сентября, на рейхстаге в Аугсбурге, было достигнуто соглашение – лютеранство признано второй официальной религией Священной Римской империи, и было установлено право имперских сословий[108] на свободный выбор вероисповедания. Была объявлена амнистия для всех осуждённых за иное вероисповедание и прекращение распространения над ними судов римско-католической церкви. Теперь каждый представитель имперского сословия имел право перейти из католичества в протестантство и обратно. Принадлежность к тому или иному вероисповеданию не могла служить ограничением данного субъекта в правах.
