Книга Конни и Карла - Дебора Чайл

Постепенно Конни успокаивается и берет себя в руки.

— Карла, я так больше не могу.

Карла просто взвивается. Она до того зла на сестру, что готова не то что щелкнуть ее по шее, а врезать прямо кулаком в нос.

— Заткнись! — вопит она. — Конни, мы и так во все это вляпались из-за тебя. Это ведь твоя была идея — занять у Фрэнка денег на новые костюмы! Твоя — хотя ты знала, что он гангстер. Так что это из-за тебя нам пришлось увидеть, как его убили. А после — да, в нас самих стреляли! Помнишь это? Стреляли из настоящего пистолета! А потом в твою дурацкую башку пришла идея разыграть трансвеститов, и теперь нам придется всю жизнь скрываться, изображая из себя мужиков, переодетых женщинами, так что заткнись, заткнись, заткнись! — Она замолкает, чтобы перевести дух, и Конни думает, будто сестра уже прокричала все, что считала нужным. Но очень скоро выясняется, что это не так, и Карла просто взяла таймаут, потому что ей нужно еще сказать многое, очень многое, все, что накопилось у нее не только за последнее время, но и за всю прожитую бок о бок жизнь. — Я всегда тебя слушалась, всегда делала то, что ты хотела, всегда подыгрывала тебе — всю нашу жизнь, потому что всю жизнь ты играла роль умной, а я считалась дурочкой, которую нужно поучать. А на самом деле ты вовсе не зимнее меня, нет. НЕТ. — В подтверждение своих слов она тычет Конни кулаком в грудь, чтобы та лучше уяснила суть сказанного. — С сегодняшнего дня умной буду я, а ты будешь меня слушаться. А уж после того, что ты устроила сегодня — чуть не подставила нас под бандитские пули из-за того, что погналась за каким-то парнем, — ты не только глупее меня, а самая настоящая дура. А еще называла меня толстой!

Некоторое время они молча сопят, вздыхают и утирают рукавами слезы и сопли.

— Никакая ты не толстая, — бурчит себе под нос Конни, надеясь таким образом добиться перемирия.

— Да мне плевать на это! — Карла ударяет кулаком по передней панели машины и кричит: — Разве ты не слышала, что я сказала нашим зрителям? Не слышала? — Карла делает попытку заставить себя успокоиться и перестать орать. — То, что мы говорим публике каждый вечер, — я действительно так считаю, Конни, и верю в это.

— Я тоже так думаю и верю в то, что говорю, — серьезно произносит Конни. — И на самом деле, Карла, я вовсе не считаю, что я умнее тебя.

— Нет, считаешь.

— Потому что так оно и есть.

— Нет. — Карла вновь хватает Конни за подбородок и поворачивает ее лицо к себе. — Ты меня опять обманула. Прекрати немедленно.

— Хорошо, больше не буду, — как-то вяло отвечает Конни.

Карла смягчается и дружески шлепает Конни по руке.

— Ну ладно, можешь считать, что я тебя простила, — говорит она.

Конни улыбается сквозь слезы и облегченно вздыхает.

— Прости меня, Карла.

Лучше всех выразился йог Берра: «Все, что есть, — когда-то уже было».

Эл и Майки, нечесаные и небритые, едут по бульвару Сансет и останавливаются у того самого кафе «Чайный лист и Кофейное зерно», где девушки в день приезда в Лос-Анджелес получили первый опыт общения с аборигенами. Майки остается ждать в машине, а Эл идет за кофе и встречает того же самого парня с «хвостиком», стоящего за стойкой.

Через окно Майки видит, как Эл делает заказ. Бармен что-то говорит ему, а Эл что-то отвечает. Буквально через несколько секунд даже с улицы становится видно, что Эл с барменом спорят, а затем и переходят к откровенной ругани. Кончается все тем, что Эл перегибается через стойку и закатывает бармену увесистую оплеуху.

Майки закрывает лицо руками, чтобы не видеть, что будет дальше. Ему и так все ясно — сейчас послышится звук сирены, подъедет полицейская машина с мигалками, и в итоге все деньги, выданные им Руди на поездку, придется потратить на то, чтобы вытащить Эла из тюрьмы под залог.

Кто-то стучит в окно машины. Майки испуганно вскидывает голову и видит Эла, руки которого заняты двумя чашками кофе.

Эл садится за руль своего изрядно потрепанного «мустанга» и поворачивает ключ в замке зажигания. Скрежет изношенного донельзя стартера напоминает стон умирающего зверя. Сидящие на террасе кафе люди вздрагивают и провожают чадящую и грохочущую колымагу недоуменными взглядами, но парни, конечно, этого не замечают. А если бы даже и заметили, то и черт с ним: они уже привыкли к такой реакции на свою машину, да и вообще им плевать.

Кофе оказывается крепким, горячим и бодрящим. Майки решает, что настал самый подходящий момент поговорить с Элом о том, что гложет его с того самого дня, когда Эл объявил, что им надо ехать в Лос-Анджелес и привезти обратно своих подружек.

— Слушай, тебе не кажется подозрительным, что мистер Руди выдал нам такую кучу денег для того, чтоб мы поехали сюда? — спрашивает он Эла.

Эл пожимает плечами. За свою жизнь он твердо усвоил: меньше думаешь — спокойней живешь.

— Он просто заботится обо мне.

— С каких это пор? И с какой стати?

Это хороший вопрос, и ответа на него у Эла нет.

— Не знаю, — говорит он.

— Некоторые вещи относительно мистера Руди могут тебя удивить, Эл. — Майки старается выразить свою мысль как можно более деликатно.

Неожиданно Эл с силой ударяет Майки по руке.

— Да что я такого сделал? — восклицает Майки, потирая краснеющее на глазах пятно от удара. — Теперь синяк будет.

Эл предпочитает сменить тему разговора:

— Карту города нашел?

Публика в «Хэндлбаре» шумит и гудит. Помещение так забито людьми, что еще немного — и пожарные вполне смогут закрыть заведение за нарушение противопожарных нормативов. За столиками и в кабинках сидят как однополые, так и разнополые пары и компании. Все они в восторге от шоу, от еды, от того, что здесь можно попеть, выпить и посмеяться.

Карла стоит посреди сцены, выхваченная из полумрака лучом прожектора, и заканчивает свой юмористический монолог:

— …Да потому что мужик скорее стекло грызть станет, чем запишет, кто и зачем тебе звонил по телефону. Ты приходишь домой и спрашиваешь: «Милый, мне кто-нибудь звонил?» А он тебе: «Да-а». — Карла делает многозначительную паузу, строит соответствующую физиономию и продолжает: — А потом у него в мозгах наступает полный мрак — будто лампочка лопается. И он говорит: «Кто-то из твоих подруг».

Ударник отбивает лихую барабанную дробь, публика ревет от восторга. Одна женщина пихает мужа локтем в бок и кричит:

— Точно, так и бывает!

В соседней кабинке другая пара — оба мужчины — подталкивают друг друга локтями и кричат в унисон:

— Точно, так и бывает!

По соседству двое мужчин и женщина обмениваются улыбками.

— Какие у тебя красивые тени, — говорит женщине один из мужчин.

— Спасибо, что заметил, — говорит она. — Это «Эйвон».