Книга Конни и Карла - Дебора Чайл

Из подъезда выходит Джефф, видит Конни и разворачивается назад, чтобы скрыться за дверью и переждать.

— Можешь не прятаться, я тебя уже увидела, — говорит ему Конни.

Джефф делает такое лицо, как будто ему все нипочем, и даже пытается изобразить на нем слабую улыбку.

— И правда.

Разговор особо не клеится, но все-таки они каким-то образом договариваются до того, чтобы немного прогуляться. Несколько кварталов они проходят, не произнеся ни слова. Первым заговаривает Джефф:

— Слушай, я ведь не…

— Я знаю, — спешит заверить его она.

— Это было…

— Ошибкой, — кивает она.

Джефф бросает на нее взгляд.

— Если ты думаешь…

— Не думаю, — говорит Конни.

Джеффу трудно смотреть ей в глаза, поэтому он отворачивается и идет дальше, глядя под ноги.

— Мне очень жаль. Извини.

— Ты меня тоже извини, — произносит она, ожидая, когда же он посмотрит на нее. — Ну что, останемся друзьями?

Он по-прежнему стоит, уставившись в землю, словно обнаружил там, как в сказке, горшок с золотом, а потом отвечает, покачав головой:

— Наверное, нет. Не получится у нас с тобой дружить. Мне бы с братом-то разобраться. Чем дольше с ним общаюсь, тем труднее мне смириться с тем, что он одевается как женщина и вообще так себя ведет. Есть в этом что-то ненормальное.

Ну вот, и он туда же: опять это слово — «нормально». А что такое «нормально»? Кто это, собственно говоря, устанавливает? Кто решает, что нормально, а что нет?

Провожая взглядом Джеффа, переходящего улицу и удаляющегося по противоположному тротуару, Конни чувствует, будто внутри у нее что-то обрывается. Когда он скрывается из виду, она продолжает идти в ту же сторону, куда они шли вместе. Она идет все быстрее, и, по мере того как в ней все больше и больше нарастает обида и даже гнев на Джеффа за его дурацкие страхи и предрассудки, Конни все ускоряет шаг. Каблуки у нее, как всегда, слишком высокие, и ей довольно трудно сохранить чувство собственного достоинства, когда она, раскачиваясь на них, семенит вдоль улицы, кипя от негодования и брюзжа по поводу людей, которые воображают, будто им точно известно, что нормально, а что нет.

Машина, вывернувшая из-за угла, поравнявшись с Конни, притормаживает у тротуара. Звучит сигнал, и из открытого окна до нее доносится голос Карлы:

— Эй, красотка, покатаемся?

Конни хмуро садится в машину и быстро захлопывает дверцу. Прежде чем она успевает что-то сказать, Карла довольно ощутимо щелкает ее по шее.

— Это я должок отдаю, — говорит она. — Да стоило бы тебе и еще врезать.

— Я сейчас все объясню, — тихим, усталым голосом говорит Конни.

— Ну да, сейчас! Чего тут объяснять-то? — презрительно фыркает Карла. — Ты решила пробежаться, чтобы сбросить лишний вес. — Конни получает еще один щелчок.

— Ой! Больно же! — вскрикивает Конни. Немного успокоившись, она говорит: — Ну ладно, Карла. Мне очень стыдно, но я должна сказать, что занималась пробежкой на своих семидюймовых каблуках.

— И как это пришло тебе в голову? А ты вообще в курсе, что у нас с утра была назначена репетиция, на которую ты не явилась? — сообщает Карла.

Конни чувствует, что готова снова разрыдаться.

— Не лезь ко мне, пожалуйста, хоть на минутку оставь в покое, — умоляет она. — Меня, между прочим, только что бросили.

— Что? Надеюсь, это не натурал?

Конни кивает и вытирает нос скомканным платком.

— Да-а, так все и вышло. Да у нас ничего еще и не было: он же думает, что я парень, так что все кончилось, даже не начавшись.

Карла включает передачу и нажимает на газ. Проехав до следующего светофора и притормозив, она говорит:

— Конни, разве не ты все время твердила мне, что у нас нет времени на бойфрендов? Разве не ты талдычила, что нам нужно сосредоточиться только на наших карьерах? — Тут она выглядывает в окно машины и видит выходящего из магазина Джеффа. — Это случайно не Джефф? — спрашивает она.

— Да, в самом деле, — отвечает Конни, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал удивленно и в то же время без особого интереса.

Но Карла слишком хорошо знает сестру, чтобы купиться на такой дешевый спектакль. Она все понимает и оценивает совершенно правильно, а потому притормаживает у автобусной остановки.

— Так, значит, это Джефф? — говорит она, обхватив Конни рукой за шею и глядя ей прямо в лицо.

Конни пытается высвободиться, но Карла слишком сильна и держит крепко. Конни переходит на умоляющий тон:

— Карла, пусти! Ну пусти, ты меня задушишь! Ой, твоя коленка мне в бок уперлась!

Карла ослабляет захват, но в то же время берет Конни за подбородок и поворачивает ее лицо к себе так, что они смотрят друг на друга в упор и чуть ли не соприкасаются носами.

— Конни, ты что, рехнулась? Тебе жить надоело? Мало того, что мы и так стали слишком знамениты под своими настоящими именами! Нам теперь еще только Джеффа не хватало! Неужели ты не понимаешь: он расскажет все Роберте, а та и вовсе не умеет держать язык за зубами. Она все растреплет, люди начнут болтать, все всё узнают, и эти типы без проблем найдут нас и убьют!

— Да ничего же не случилось! У нас с Джеффом ничего не было! Так что отвали! — орет Конни.

— Не ори на меня! — кричит Карла. — Да что вообще с нами творится? Мы ругаемся! Мы же никогда не ругались. Никогда в жизни!

Они обе начинают рыдать, и это представляет собой не самое эстетичное зрелище. Слезы ручьями стекают по щекам, смешиваясь с соплями, а девушки до того подавлены, что даже не в состоянии вытереть платками лица.

— У нас нервный срыв, — бормочет Конни между всхлипами.

— Вот именно, — подхватывает Карла. — А может, это запоздалый посттравматический синдром после того, как в нас стреляли! Как у тех парней, которые воевали в Наме!

Даже находясь на самом дне пропасти отчаяния, Конни считает своим долгом поправить Карлу и еще раз продемонстрировать ей, кто здесь умный, а кто — нет.

— Карла, ты не должна говорить «Нам»! Ты же не была в этом самом Наме, так и не пользуйся жаргонными выражениями. Следует говорить Вьетнам!

— Да заткнись ты, Конни! — шипит Карла. — Как хочу, так и говорю.

— Ну и черт с тобой! — сдается Конни и снова начинает рыдать. — Боже мой! Я поцеловала Джеффа! И хочу опять его поцеловать! Только уже без грима и парика!

Карла застывает в изумлении.

— Нет, Конни, это невозможно! Нельзя! Неужели ты это сделала?

Вместо ответа Конни только ревет, а вслед за ней начинает реветь и Карла. Теперь они до ужаса похожи на парочку орущих младенцев, нетерпеливо дожидающихся, пока мамочки сунут каждому в рот рожок с детским питанием.