Книга Шпион товарища Сталина - Владилен Елеонский

Голубь испуганно взмахнул крыльями, судорожно скребнул лапами по гладкому железу водослива и взмыл в нежную небесную высь. Его стремительный силуэт на секунду мелькнул вдалеке и исчез в лучах утреннего июньского солнца.

— Вот противная птица. Похотливая и гадкая!

Лобок посмотрел на товарища Сталина, словно ища у него подтверждения своих слов. Вождь сумрачно молчал.

Наступила гнетущая тишина. Так прошла минута или две. Сталин продолжал пристально смотреть в окно, словно там, в бледно-голубом московском небе, он увидел некую таинственную надпись.

Вдруг вождь повернулся ко мне и сказал с холодной улыбкой:

— Хотите, я докажу вам, что предательство не пройдет? Что же вы молчите? Вы наверняка знаете, что предлагает ваш фюрер.

— Знаю, господин Сталин. Слова, которые он лично вписал в подарочный блокнот, вы должны циркуляром произнести по каналам правительственной связи.

— Что будет потом?

— Затем мы с вами сядем пить ваш любимый чай с лимоном и ждать.

— Ждать какого-то подтверждения?

— Не какого-то, а вполне официального. Детские стихи про Снежную Королеву и фамилия. Таково будет официальное подтверждение того, что в наркомате пост занял такой-то. Он будет временно, на переходный период, исполнять обязанности представителя германского рейха в соответствующей области государственного управления.

— Ничего у вас не выйдет, милая Хелен.

— Давайте все же попробуем.

— Что ж, если вы так настаиваете, давайте! Мне как раз прислали свежие лимоны из Абхазии. Прошу сесть за кофейный столик.

Мы с Лобком сели в глубокие солидные кожаные кресла у кофейного столика в углу. Лобок, шумно вздохнув, вытер взмокший лоб огромным синим носовым платком.

— Чего вздыхаешь, Лобок?

— Что? А-а, да так, ничего. Товарищ Сталин, мы им сейчас покажем, кто в доме хозяин. Гитлеровские шавки крупно просчитались. Игра в поддавки не пройдет!

— Правильно, Лобок!

— Товарищ Сталин, я изменил фамилию. Я теперь Колобок!

— Молодец, что сменил фамилию. Вовремя. Они думают, что обещание сохранить мне жизнь и мое пожизненное проживание на государственной даче в Гаграх, — вот цена их победы. Сталин растаял и согласился. А как быть с русским народом? Кто-то спросил его? И как его спросить? Кто-нибудь знает?

— Загадочная русская душа! — сказала я и расхохоталась, кажется, слишком громко.

Товарищ Сталин терпеливо дождался момента, когда я окончу свой наигранный гомерический смех. Когда я пришла в себя, он участливо посмотрел на меня. Так учитель смотрит на свою любимую, однако не во всем прилежную ученицу.

— Вот вы смеетесь, Хелен, а зря, потому что вы совершенно правы. Именно здесь наш канал связи с русским народом.

Товарищ Сталин вдруг вынул трубку изо рта и приложил руку с трубкой к своей груди. Через тело трубки он как будто прислушался к своему сердцу.

Лобок в легком замешательстве посмотрел вначале на вождя, затем на меня. В его глазах, кажется, промелькнуло что-то, очень похожее на беспокойство проголодавшегося животного, от которого миску с едой все время отодвигают в сторону.

Нижняя влажная жирная губа Лобка вдруг отлепилась от верхней, слегка обнажив желтые хищные зубки. Сталин едва заметно усмехнулся, заметив несуразное выражение, застывшее на лице своего помощника.

— Гитлер думает, что стоит сменить капитана, сбить надпись „СССР“ с борта, и корабль поплывет новым курсом. Он никак не может понять, что русский народ — это не безгласная толпа матросов, а сам корабль. Если не захочет, как ни старайся, не поплывет! Вам понятно, госпожа Хелен? Вы меня слышите?

— Слышу, господин Сталин.

— Династия Романовых никак не могла понять. Лев Троцкий пришел и не смог понять. Наш гениальный Ильич только после революции вдруг начал понимать, да умертвили его, добили все-таки, ах, как не вовремя добили. Предала его дорогая Надя!..

— Господин Сталин, я обязательно передам все ваши замечания рейхсканцлеру Германии господину Гитлеру, но сейчас, может быть, мы…

— Как я могу отказать столь же умной, сколь и красивой девушке?

Товарищ Сталин решительно сел за свой рабочий стол, взял в правую руку огромную черную телефонную трубку и внятно сказал в микрофон:

— Передайте по всем каналам правительственной связи экстренное сообщение за моей подписью. Записываете? Пишите: „Германия была, есть и будет лучшим другом СССР“. Все, конец цитаты. И, пожалуйста, принесите чаю с лимоном для меня и моих гостей.

Поскрипывая новенькими сапогами, коренастый сталинский секретарь в военной форме с выскобленным до блеска черепом принес на подносе чай в граненых стаканах, вставленных в бронзовые подстаканники, и великолепно пахнущие нарезанные дольками лимоны, они веером уютно лежали на блюдечке.

Товарищ Сталин погрузился в кресло рядом с нами и с удовольствием отхлебнул горячий чай. В его глазах мелькнула безмятежность. Я не переставала удивляться выдержке вождя.

— Иосиф Виссарионович, — вдруг сказал секретарь, остановившись у входа, — указание остается прежним?

— Да, Александр Владимирович. Сейчас восемь сорок утра. Я приму Жукова, как договаривались, в одиннадцать и далее всех остальных по списку, насколько понимаю, там все расписано до глубокой ночи?

— Совершенно верно.

— Да, сегодня, как и вчера, будет напряженный день. В ответ на мое экстренное сообщение что-то внятное пришло?

— Нет, пока что одни недоуменные вопросы.

— Если будет что-то необычное, немедленно сообщите.

— Хорошо.

Секретарь кивнул и вышел. Вождь продолжал невозмутимо пить чай.

Я изобразила кислую гримасу.

— Господин Сталин, неужели вы на что-то надеетесь? Все предрешено в сферах, гораздо более высоких.

— Человек всегда найдет выход из любой ситуации, если, конечно, он не враг самому себе.

Товарищ Сталин вдруг с усмешкой посмотрел на Лобка. Тот звучно сделал глоток, едва не подавившись вкусным сталинским чаем.

Я недоверчиво покачала головой.

— Какой может быть выход, если вся советская система управления пронизана людьми, сочувствующими рейху? Вы отдаете указания, но их саботируют, причем саботируют так, что нелегко установить причинную связь и выявить истинных вредителей.

— Вы голословно рассуждаете?

— Нет, не голословно. Вот, например, сейчас вы готовите циркуляр местным партийным и советским органам. Суть циркуляра — не оставлять оккупантам ни зернышка хлеба, ни капли горючего…

Я выразительно посмотрела на товарища Сталина. Лобок затаил дыхание. Товарищ Сталин резко отставил стакан с недопитым чаем и нахмурился. Ах, какой же он великолепный артист, Валера!