Книга Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! - Геннадий Тоболяк

Бассейн был в радость, особенно в жару. К полудню беспощадное кандагарское солнце жгло немилосердно, – так и хотелось спрятаться в тень, но нельзя. Работа. Надо ехать на встречу с источниками информации по пыльной дороге или лететь на удар по басмаческим бандам.

В Кандагаре шла война не на жизнь, а на смерть.

Группа разведчиков находилась в эпицентре этой войны, которую вели против нас люди, скрывавшие свою принадлежность к басмачеству, и трудно было заподозрить в том или ином человеке басмача в гражданской одежде, что он – наш враг, как и нас, разведчиков, в одежде местных мулл и религиозных деятелей. При встрече с афганцами мы вежливо улыбались, показывая свою доброжелательность и добрые намерения, притупляя бдительность, порой зная через наших агентов, с кем конкретно имеем дело, трезво оценивая сильные и слабые стороны врага, иначе нельзя, любое пренебрежение противником чревато плохими последствиями. Палачи и их жертвы – это лики одного времени, и это я помнил как командир разведгруппы.

Освежившись в бассейне, мы с Микаладзе вернулись к своим делам. Неожиданно он спросил:

– А что собираетесь делать с «Зурапом»? Конечно, он враг, но поверженный, к нему надо отнестись по-человечески. Я так думаю, командир! А как думаете вы? Его надо простить!

– Как «простить»?

– Простить, и все тут. Отпустить на все четыре стороны, пусть живет, как может. Какая может быть польза от мертвеца? Никакой. А у него семья, жена, дети и престарелая мать.

– Обязательно подумаю на досуге о том, что ты только что сказал.

– И думать нечего! – настаивал прапорщик.

– Этот вопрос, Михаил Николаевич, зависит не только от меня. Я бы, конечно, освободил его. Он достаточно наказан, в то же время оказал и оказывает нам много услуг в части разоблачения кандагарского подполья. Повторяю, освобождение «Зурапа» зависит от комбрига Шатина, ХАДа и, конечно, от меня, и я постараюсь это сделать.

– Может быть, «Зурапа» хорошо спрятать, отправить в Узбекистан, в Москву или, на худой конец, в Кабул, но не оставлять его в Кандагаре. Здесь его выследят и убьют! – говорил прапорщик Микаладзе.

– Человек, конечно, не иголка в стогу, так просто не спрячешь, но я серьезно подумаю о нем, обещаю тебе!

– Командир! Вы в последнее время стали говорить как-то уклончиво, не как обычно. Это на вас не похоже. Язык Эзопа не для вас.

– Еще многое ты, мой друг, Михаил Николаевич, не знаешь о «Зурапе». Знаешь только то, что я сообщаю Центру в телеграммах, а там не вся правда. История с «Зурапом» – это большая драма. Там столько подводных камней, что можно разбиться, попав на мели и на камни. – Завтра утром, вернее, уже сегодня, я буду разговаривать с «Зурапом» по ряду конкретных вопросов, включая связи кандагарского подполья с Пакистаном и замыслы подполья, а также наличие «оборотней» среди агентов кандагарской «точки». Все. А теперь спать.

Чуть свет я уже был на ногах.

– Майор Собин, – обратился я к подчиненному, – после завтрака вы поедете со мной в штаб бригады.

– Зачем?

– Там узнаете. Рядовой Григорьев, подготовь автомашину к поездке. Минут через семь-восемь выезжаем.

– Есть! – по-военному ответил Григорьев и добавил: – Время не ждет!

– Правильно, Саша! – похвалил я его.

Наша автомашина остановилась рядом с «Медузой», так называемой местной тюрьмой. За уродливый вид ее прозвали «Медузой». Там содержались, как правило, задержанные патрулями до выяснения личности люди.

– Комбриг Шатин в «Медузе»? – спросил я часового.

– Комбрига там нет, – ответил солдат, – но он сказал, что минут через тридцать будет здесь. Сейчас в «Медузе» двое военных. Я их не знаю. Увидел в первый раз. Там же в «Медузе» находится афганец, которого я постоянно охраняю, чтобы не сбежал.

В сопровождении майора Собина я вошел в «Медузу». Там уже было трое: два лейтенанта и «Зурап». При моем появлении все встали.

– Лейтенант Самарин! – представился молодой офицер. – Направлен комбригом стенографировать протокол допроса.

– Лейтенант Жигарев, – представился другой офицер, – ответственный за вашу безопасность.

«Зурап» на допросе держался уверенно, отвечал на вопросы четко, без боязни.

– Скажите, «Зурап», почему вы проникли в святая святых армии, в разведку? С какой целью и почему не уничтожили «Мусомяки» вместе с разведчиками, там проживающими?

– А зачем? – ответил «Зурап». – Нас устраивала бездеятельность Саротина и Собина. Мы им давали дезинформацию, а они ее гнали в Кабул. Что может быть лучше?

– Товарищ полковник, все это мне заносить в протокол? – спросил лейтенант Самарин.

– Обязательно заносить и без искажений!

– Им грозит трибунал – как Собину, так и Саротину!

– Делайте то, что вам поручено и без лишних вопросов! – резко сказал я. – Если вы, лейтенант Самарин, что-то пропустите и не укажете в протоколе допроса «Зурапа», я вас отдам под суд. Вы меня хорошо поняли?

– Так точно! Понял, – ответил лейтенант вставая. – У меня больше нет вопросов.

– Тогда будьте внимательны и ничего не пропустите при протоколировании. И обращаясь к «Зурапу», я спросил его:

– Как долго вы собирались играть в кошки-мышки?

– Собирались играть долго, но ваш приезд нас спугнул. Испугались, что вы нас разоблачите, и поэтому было принято решение уничтожить «Мусомяки» 8 марта 1981 года. Опасность уничтожения «Мусомяки» остается. На свободе гуляют террористы «Фарах» и «Акрам». Их вербовал майор Собин с Саротиным. Это их дружки.

– Этого не может быть! – закричал майор Собин и вскочил со стула. – Все это ложь, не верьте ни единому слову, командир.

– Я знаю, что я говорю! – спокойно ответил «Зурап».

– Стало быть, теракт назначен на послезавтра? – спросил я «Зурапа», стараясь не выдать своего волнения.

– Да, это так, – спокойно ответил «Зурап», – но о теракте 8 марта 1981 года я хотел сказать вам сегодня, чтобы его предотвратить.

– Как можно предотвратить теракт? – спросил я «Зурапа».

– 7 марта 1981 года я должен встретиться с «Фарахом» и «Акрамом» в городке ООН и узнать о готовности его проведения, как они считают, «акта возмездия». Поэтому господин майор Собин может конкретно убедиться в том, что я сказал, и на встрече в городке ООН послушать, как «Фарах» и «Акрам» отзываются о нем и его дружке Саротине, называя их не иначе как алкоголиками и дурнями.

Лейтенант Жигарев стоял рядом с майором Собиным и контролировал обстановку, предупредил майора:

– Если вы, товарищ майор, будете стрелять в «Зурапа», я вас пристрелю первый!

Собин сел, съежился всем телом, обхватив голову руками, продолжая, как голодный волк, щелкать зубами, готовый перегрызть шею своему обличителю.