Книга Убивая ангелов - Кейт Родс

– Мама, ты не в том положении, чтобы указывать мне. Ты сама ни разу не предложила своему сыну пожить у тебя хотя бы неделю.

Мать снова надела очки, и солнце, отразившись от их стекол, почти ослепило меня. После довольно продолжительной паузы я повернула разговор в более безопасном направлении. Мама рассказала о том, как разочаровали ее «Успешные девушки»[59], и о том, что занятия пилатесом помогли уменьшить боль в спине. Ровно в час она поцеловала воздух у моей щеки, и мы разошлись, каждая в свою сторону. Думаю, попрощавшись, она испытала такое же облегчение, как и я.

Жара продолжала бить рекорды. Стараясь следовать совету, который сама же даю пациентам с травмирующими воспоминаниями – отводите воспоминаниям о событии лишь ограниченное время, переключайтесь на что-нибудь другое, – я добралась до Тауэрского моста. Я уделила матери всего двадцать минут своего внимания, но так и не смогла выбросить ее из головы.

У Провиденс-сквер меня поджидал неприятный сюрприз: Даррен Кэмпбелл сидел на травке напротив дома, отбросив капюшон и явно наслаждаясь послеполуденным солнышком. Мои ноги как будто вплавились в бетон. Какая наглость заявиться сюда средь бела дня и вот так вот, открыто, меня поджидать! Возмущенная, я сделала то, чего делать никак не следовало. Все учебники психологии в один голос утверждают: избегайте прямого контакта. Сталкеры так отчаянно нуждаются во внимании, что даже самый негативный разговор рассматривают как приглашение. Но в тот момент меня будто переклинило. Я так разозлилась, что, позабыв предупреждение Хари, направилась прямиком к незваному гостю. Увидев меня, он поднялся.

– Тебе нельзя здесь быть, Даррен. – Я старалась говорить как можно спокойнее. – Ты ведь и сам это знаешь, да?

Парень нахмурился и решительно покачал головой:

– Я не могу оставить вас одну. Всякое может случиться.

Больше всего меня нервировал его взгляд. Я уже видела такой – неподвижный, маниакальный – у своих прежних пациентов, но не была тогда объектом их внимания. Сейчас Даррен мог выполнить любое мое задание. Прикажи я ему спрыгнуть с «Осколка», он подчинился бы без раздумий и даже не попытался бы найти парашют. При этом его бесконтрольные эмоции могли в любой момент вылиться в насилие.

– Послушай, тебе нужно прийти в понедельник в клинику на прием к доктору Чадхе. В девять часов, – велела я. – А сейчас уходи, или мне придется вызвать полицию.

Я стояла перед ним подбоченившись, будто какая-нибудь торговка рыбой, и на лице Кэмпбелла отражалась смесь гнева и изумления, как если бы я кричала на него на непонятном ему языке.

Глава 25

Шок настиг меня уже в квартире. Выглянув из окна спальни, я увидела, что Даррен все еще стоит на месте. Он, скорее всего, лишь сейчас в полной мере осознал, что случилось, потому что лицо его перекосилось от бешенства. До меня наконец дошло, что вступать в спор с человеком, проведшим год в тюрьме, было не самой лучшей идеей. И все же, не знаю почему, я чувствовала не столько страх, сколько жалость. Даррен напоминал мне брата, только ему, в отличие от Уилла, было негде спрятаться при обострении симптомов. Я налила стакан сока, а когда снова посмотрела в окно, Кэмпбелл уже исчез.

Решение пойти в тот день в церковь не имело никакого отношения к религии и было продиктовано моей одержимостью ангелами. Обычно я стараюсь обходить церкви стороной, помня, как меня одевали в застегнутое на все пуговицы накрахмаленное платье и заставляли сидеть неподвижно под рев органа. Воскресенья всегда были моим самым нелюбимым днем недели. На протяжении службы отец сидел опустив голову и закрыв лицо руками, изо всех сил стараясь изобразить раскаяние. Но потом снова напивался и цеплялся к матери.

До встречи с Лолой на Трафальгарской площади оставалось двадцать минут, поэтому я вошла в церковь Святого Мартина. Пахло там так же, как и в те времена, когда меня в детстве тащили туда силком, – пыльными книгами, благочестием и свечным воском. Но здесь хотя бы хватало солнечного света. Вливаясь в помещение с противоположных концов нефа, он распадался на световые сегменты. Одно из окон заполнили ангелами в ярких одеждах. Их компания напоминала небесный джаз-бэнд с трубами и барабанами. Я смотрела на них снизу вверх, когда в мои мысли вторгся незнакомый голос.

– Впечатляют, не правда ли? – обратился ко мне седоволосый мужчина с приятным лицом и потрепанным пасторским воротником.

«Уж не отлавливает ли он здесь заблудшие души?» – подумала я.

– Вас привлекает мозаика? – спросил священник.

– Вообще-то, нет. Меня интересуют ангелы.

– В каком смысле?

– Мне нужно понять, что они означают.

– Думаю, они всего лишь вестники, посланцы Бога, действующие по его распоряжению. – Мой собеседник улыбнулся.

– А ангелы смерти?

Священник заморгал.

– Если хотите узнать что-то о них, почитайте Книгу Исхода. Это они наказали египтян за грехи их. Сначала обратили Нил в реку крови, потом наслали мор и погрузили страну во тьму.

– Какой ужас!

Улыбка пастора как-то незаметно исчезла.

– Думаю, настоящие ангелы смерти – это медсестры «Макмиллан»[60]. Но идея ангела-хранителя, сопровождающего нас на протяжении всей жизни, в радости и горе, мне нравится.

Он проводил меня до деревянной двери и на выходе сунул мне в руку листок с расписанием утренних и вечерних служб, а прощаясь, посмотрел в глаза, словно проверяя состояние моей души.

Лолу я заметила метров за сто, только подходя к площади, – ее алое платье на пару с волосами притягивало взгляд. Увидев, что я выхожу из церкви, она немало удивилась:

– Прозрела?

Я покачала головой:

– Нет. Погрязаю во грехе. А ты почему сияешь?

– Получила работу, Эл. Это невероятно! Меня попросили вести детскую драматическую студию в Риверсайде. Три дня в неделю.

Я сразу же вспомнила Эндрю – уж не он ли использовал свое влияние в театре? – но тут же отмела эту мысль. Лола вполне заслужила эту работу своими личными качествами. Я поздравила подругу, а она, отчаянно жестикулируя, уже расписывала прелести регулярной зарплаты. Пришлось схватить ее за руку и потащить за собой по ступенькам Национальной галереи. Я решила отыскать доктора Гиллика в его подземном логове.

– Давай начнем со Средних веков, – предложила я.

– Что ищем?

– Ангелов. Увидишь что-то с крыльями или нимбом – крикни.

Я попыталась представить убийцу, регулярно приходящего сюда за материалом для открыток. Картины менялись по мере того, как мы шли через столетия. Ранние ангелы напоминали детские рисунки – незамысловатые мазки на дереве, строгие голубые одеяния, золотистые пятна нимбов. К пятнадцатому веку они приобрели более внятные андрогинные формы и светящуюся кожу и изображались парящими над землей. Что меня озадачило, так это их пустые, невыразительные лица. Может быть, художники хотели подчеркнуть, что ангелы – всего лишь эмиссары, посланные на землю для выполнения задания, но представить более красивых посредников было непросто. Прошло шестьсот лет, а их волосы сохранили блеск, и крылья лоснились здоровьем.