Книга Убивая ангелов - Кейт Родс

– Как прошел день? – поинтересовался мой новый друг.

Я не ответила, раздумывая над тем, стоит ли сказать, что меня пугают психопаты и падшие ангелы. Пожалуй, Пирнан мог усомниться в моем здравомыслии. С другого конца линии долетел вздох.

– Заступил за черту? – спросил Эндрю.

– Вовсе нет. Я уже собиралась тебе позвонить.

– Ну, слава богу! – Пирнан облегченно рассмеялся. – Думал, все, профукал свой шанс.

Мы договорились встретиться в воскресенье, поболтали с четверть часа, и сковывавшее мои плечи напряжение постепенно ослабло. Я прошла в кухню, налила большой бокал вина и, выглянув в окно, увидела микроавтобус Уилла, обшарпанный, ветхий, с кругами ржавчины на капоте. Потом я потерла глаза и посмотрела еще раз. Шторки были задернуты, но внутри кто-то был и чем-то занимался, посвечивая фонариком. Я сказала себе, что бояться нечего: ребятишки или какой-нибудь бродяга, ищущий ночлег. В любом случае звонить в полицию бесполезно – все силы брошены на патрулирование Квадратной мили, чтобы предотвратить возможный удар Убийцы ангелов. Я заперла дверь и долго сидела в гостиной с выключенным светом, борясь с паникой. Свет фар проезжающих автомобилей тянулся желтыми пятнами по стенам, и, убаюканная им, я уснула на диване, не раздеваясь.

Глава 24

Сквозь сон я услышала голос Бразертон, безапелляционно объяснявшей, что убийца выбирает жертв только среди людей, связанных с банком «Энджел». Я протерла глаза и огляделась, но ее не увидела. Сами собой включились радиочасы, и голос Женщины-невидимки зазвучал еще настойчивее:

– Не рискуйте понапрасну. Если вам нужно посетить Квадратную милю в позднее время, мы рекомендуем не отправляться туда в одиночку.

Так и хотелось сказать: «Уймись – город уже охватила истерия». Тон таблоидов день ото дня становился все более мрачным. Убийцу ангелов сравнивали с Джеком-потрошителем, вездесущим и неуловимым. Газеты даже печатали карты для сравнения: от Уайтчепела, где орудовал Потрошитель, до мест последних убийств было не больше мили. Репортеры вовсю эксплуатировали негативное отношение к банкам, заметно усилившееся после очередного скандала, когда еще один трейдер умыкнул с биржи миллионы. Многих журналистов, похоже, совсем не трогали сами факты убийства людей – читателю внушалось, что те получили заслуженное воздаяние. Я выключила радио после метеосводки, из которой следовало, что погода меняется и высокое давление несет циклоны, грозы и ураганы.

Выйдя из дома, я задержалась у машины Уилла и заглянула внутрь через щелку между шторами. Никого. Я отодвинула дверцу – все на месте, ничего не пропало. Уилл, должно быть, просто забыл ее запереть – замок никто не взламывал, и его спальный мешок лежал в свернутом виде на сиденье. Может, мне просто померещилось что-то от усталости?

Асфальт уже плавился под ногами. Бифитер[58] возле Тауэра встречал группу субботних посетителей. Я представила, каково ему в этой неудобной красной форме. Температура упорно шла вверх, и возле собора Святого Павла я села на лавочку передохнуть. Голуби расхаживали по площади с таким видом, словно это они здесь хозяева, а сложенный из белого камня собор купался в солнечных лучах. Прикрыв глаза козырьком ладони, я прошла взглядом по его контуру. Грандиозное сооружение казалось вечным, способным пережить любые жизненные невзгоды: землетрясения, бомбы, миллионы посетителей, оскверняющих его год за годом… Любуясь им, я подумала, что церкви – самое подходящее место, куда нужно идти, если хочешь разделить общество ангелов. У меня уже не осталось сомнений в том, что нападавших было двое. Я представила двух мужчин, сидящих вместе на одной скамье и обсуждающих картины на стенах. Второй даже загрузил изображение с витражного окна, чтобы оставить его потом рядом с Николь Морган. Наблюдая за туристами на ступеньках собора, пишущими домой открытки, я думала о том, что должна рассказать Бернсу о своем ангеле с проколотыми глазами и что как только я сделаю это, угроза сразу же станет реальной. Налетевший с реки легкий ветерок принес небольшое облегчение, и я заставила себя подняться.

Я подошла к мосту Миллениум в начале двенадцатого. Посмотрела на себя в витрине ресторане. Времени на сушку волос, конечно, не хватило, но, по крайней мере, темно-красное платье и сандалии неплохо сочетались друг с другом, а макияж остался на месте. Весь берег заняли пришедшие отдохнуть семьи, люди угощались кексами и хлебом из итальянских кафе. Моя мать сидела за столиком снаружи, пряча глаза за непроницаемо темными стеклами очков. Я наклонилась поцеловать ее в щеку, и она даже не улыбнулась.

– Почему ты не предупредила, что опаздываешь?

Я хотела сказать, что она могла бы найти себе какое-то занятие на эти несколько минут, посмотреть на людей или полистать «Таймс», но промолчала – бесполезно. У мамы мания по поводу пунктуальности. Даже когда отец колотил ее до синяков, она неизменно являлась на работу ровно без трех минут девять.

К тому моменту, когда нам принесли морковный торт, мать немного оттаяла и даже снизошла до разговора. Рассказала о поездке на Крит, достала из сумочки брошюрку.

– Это вилла, где мы останавливались.

Фотографии показывали повисшую на горном склоне отреставрированную мельницу, которая выглядела абсурдно большой для двух пенсионерок. Я посмотрела на цифры внизу страницы и даже моргнула от удивления: двухнедельный отдых моей матери обошелся в четыре тысячи долларов.

– А ты чем занимаешься? – спросила она.

Рассказать, что я помогаю полиции в расследовании убийств, о которых пишут все газеты?

– Тренируюсь, – ответила я. – Готовлюсь к апрельскому марафону.

Мать даже отложила вилку. Была она шокирована или приятно удивлена, я так и не поняла – выражение ее глаз скрывали очки.

– Думаешь, это разумно? Неудивительно, что ты выглядишь такой высохшей.

– Не беспокойся, мама, я прекрасно себя чувствую. Тебе просто так кажется.

Она отпила чаю и решительно, словно вынеся окончательное суждение, сомкнула губы. Результат получился такой, как если бы ее заставили выпить скисшего молока, и тем не менее я вдохнула поглубже и продолжила:

– Уилл уехал.

Мама сняла наконец очки и уставилась на меня своими бледно-серыми глазами.

– И кто же за ним присматривает?

– Никто. Он хочет заботиться о себе сам.

– Не говори со мной таким тоном.

– Никаким тоном я не говорю. – Мне с трудом удалось сдержаться. – Уилл ушел неделю назад. Я звоню ему каждый день, но он не отвечает.

Мать неодобрительно поцокала языком.

– Ему требуется профессиональное наблюдение.

– Ни в какое учреждение Уилл не пойдет. Об этом не может быть даже речи.

– Есть такие, что подойдут идеально. Находятся за городом – он мог бы гулять. Тебе следовало бы свозить его туда.