Книга Герман - Ларс Соби Кристенсен

Потом он увидел подъемный кран.

Позади высокого штакетника, частично уже подпавшего под разбор, Герман отыскал бытовку. Постучал в дверь, она от этого распахнулась. Заглянул внутрь. Двое мужчин в синих комбинезонах сидели за столом и пристально смотрели друг другу в глаза. У одного борода на пол-лица, у второго вся моська обгорела.

Герман кашлянул. Они не услышали. Он вышел наружу и снова постучался.

– Заходите, черт возьми! – крикнул один.

– Бригадир, если это ты, лучше проваливай! – добавил второй.

Они расхохотались и долго смеялись.

Когда они отсмеялись, Герман открыл дверь и вошел.

Они разом повернулись к нему.

– Это не бригадир, – сказал бородатый.

– Считай, повезло ему, – ответил второй.

– Считай, чертовски повезло, – добавил третий голос. Герман слышал его и раньше.

На узкой скамейке под окном лежал папа с полотенцем на голове.

– Это никак Герман! – вдруг завопил обгоревший.

Папа резко сел и повернулся к Герману, на лице у него читался ужас; он судорожно стал наводить глаза на фокус.

– Герман? Привет! Как ты здесь оказался?

Не успел Герман и рта раскрыть, как бородатый и краснолицый вскочили и протянули ему свои огромные заскорузлые руки в пластырях и кустистых волосах.

– Бяша. Очень рад!

– А я Вяша! Или наоборот. Герман, ты его видел, а? Рассмотрел? Угря?

Герман взглянул на папу: тот не очень знал, что теперь делать.

– Не так чтобы подробно, – ответил Герман.

– Это гигант, наверно, был. С метр длиной. Как думаешь, метр в нем был?

– Метра полтора, думаю. Я смотрел сверху, а он целиком почти под водой был.

– Ты должен как-нибудь сходить порыбачить с нами. Я рассказывал тебе, какого гиганта я поймал в пятьдесят девятом? Вот ты слышал о лохнесском чудовище? Так тот змей – просто червяк против угря, что я взял тогда на набережной у «Фреда Ульсена»! Знаешь, что я сделал из его кожи?

Папа наконец встал.

– Герман, мы тебя не ждали сегодня. А ты для чего-то специально пришел?

– Он пришел повидаться с нами! – крикнул Бяша.

– Я думал, может, подняться на кран, – тихо сказал Герман. – Я, кстати, в парике.

Бяша с Вяшей наперебой закричали, что сочтут за честь отдать ему свою каску.

Герман полез первым внутри квадратной лестницы. Он считал ступеньки – шершавые, чтобы не поскользнуться. Досчитав до тридцать второй, начал счет сначала. За ним пыхтел папа. Герман знал, что голова закружится и поплывет, как только люди на земле превратятся в разноцветные мармеладные фигурки, ветер раскачает кран, город опрокинется набок, и небо повиснет вертикально на расстоянии вытянутой руки – и тогда он забудет, куда лезть дальше.

– Не смотри вниз! – крикнул папа. – Мы почти долезли!

Герман закрыл глаза. Каска тяжело давила на лоб, он перецеплял руки и переставлял ноги, ступенька за ступенькой, все качалось и шло кругом, как во сне. Он все-таки открыл глаза – убедиться, что все это на самом деле происходит с ним. Так и есть. Он поднимается в кабину башенного крана, земной шарик крутится внизу с дикой скоростью, а слева чайка тихо сидит на гребне ветра.

Папа догнал его, обнял одной рукой за пояс, а другой распахнул дверцу в кабину. Они заползли внутрь, Герману пришлось отсидеться, пока мир не встал на место. Потом он снял каску и проверил, на месте ли парик.

– Ничего красивее не видел, – сказал папа.

Герман не сообразил сперва, о чем это он, подошел, встал рядом – и тогда все понял. Американское круизное судно, выставив две золотистые трубы, медленно выплывало из Осло-фьорда и шло мимо Несоддена, где уже подтаивала изморозь на стенах домов. Позади Фрогнер-парка виднелось кладбище, где теперь лежит в земляной постели дедушка. Город окружал настоящий норвежский лес, густой и зеленый, и кое-где белела вода.

И тут Герман увидел Гленна с Бьёрнаром и Карстеном, они вышли из школы с распухшими пальцами и раздутыми оттопыренными ушами, а в окне маячил Боров, он вязал помпон из шерсти трех цветов. Мимо стадиона «Бишлет» шли рука в руке уборщица и Яйцо, а следом крался Фанера. Хюльда Хансен ковыляла в салон красоты, а на аллее Бюгдёй Пузырь распахнул дверь и ждал, пока его старушка-мать войдет в квартиру. В доме на Майорстюен доктор с медсестрой поднимались по лестнице с лыжами в руках. А по Киркевейен на всех парах неслась Руби и тянула за собой синюю почтовую тележку, в руке у нее болталась огромная связка ключей с надписью «Г».

– Леска у того угря не порвалась, – сказал Герман.

– Скажи, красотища какая! Так бы и жил тут, – папа широко развел руки.

– Я сам ее оборвал.

– Видишь корабль на Несоддене? Это точно «Принц». Я отсюда вижу!

Герман видел, что никакой это не «Принц», но смолчал.

– Почему вы злитесь на бригадира? – спросил он вместо этого.

Папа тер глаза.

– Оштрафовал нас сегодня.

– У меня отложено на черный день – две кроны и семьдесят восемь эре. Хотя вообще-то они мамины.

– Мама сердится?

– В меру.

Ветер встряхнул кабину, они ухватились за ручки.

– Мне кажется, у меня глубокое зрение тоже есть, – сказал Герман.

Американский лайнер обогнул маяк на Краю Земли, и золотые трубы скрылись из глаз.

– Пап, пойдем домой.

Весна

24

Герман стоял посреди большой комнаты. В темноте он с трудом различал контуры плетеных кресел, радиоприемника на ножках, стола с клеенкой, забитых окон и двери на террасу – он сам закрыл ее за собой. Зато как никогда остро ощущал запахи: старых журналов (скоро он снова зароется в них), сухих водорослей, рассыпающихся в труху от одного взгляда, и яблок, пролежавших тут с осени. Солнце прожаривало дом несколько дней, теперь Герман прел в парике и то и дело вытирал шею.

Внезапно в одном окне появилась блестящая трещинка. Мама с папой убрали первую ставню, букашки на подоконнике проснулись, стали биться в окно и жужжать от досады. У Германа на глазах комната медленно наполнилась светом; родители открыли дверь на террасу, и папа прижался к маме или, наоборот, прижал маму к себе.

– Ну вот, – сказал Герман.

Обратный путь он простоял на палубе. Фьорд был полон белых парусов, они неподвижно висели на солнце. Из-под парика сочился пот и ел глаза. Герман отступил в тень и здесь обнаружил, что судно называется «Фласкебекк». Сразу всплыли в памяти дедушкины истории, Герман все их помнил. Везуха, подумал он. Надо же, сумели всех спасти, вытащили кораблик со дна Индийского океана и перегнали под парусом обратно к причалу «В».