Книга Время прощать - Дженнифер Чиаверини

Джуди выбралась из постели – тихо и осторожно, чтобы не разбудить Стива. Ей не хотелось, чтобы он спросил ее, что она делает, и помешал ей. В кухне она вытащила письмо из сумочки и взвесила на ладони. Похоже, Роберту Шарпельсену было что ей сказать. И неудивительно – после стольких-то лет молчания.

А может, он специально написал так много, чтобы Джуди не смогла порвать толстое письмо, не вскрыв конверта. А когда она вскроет конверт, ей понадобится сверхчеловеческая сила, чтобы не прочесть хотя бы строчку.

Хорошо, она прочтет одну строчку, первую. Чтобы узнать, как к ней обращаются. Это может говорить о многом, ведь между «Уважаемая мисс Динардо…» и «Моя дорогая дочь…» – целая пропасть.

Джуди достала верхний листок бумаги, а конверт с остальными листками положила на столешницу. Ее руки задрожали. «Дорогая Джуди», – прочла она, и слова будто застряли у нее в горле. Позабыв о данном себе обещании, она стала читать дальше:

Дорогая Джуди!

Я написала на конверте имя своего отца, чтобы дать тебе возможность выбора: открыть письмо или выбросить, не распечатывая. По имени отца ты должна понять, о чем пойдет речь, и, если ты не хочешь ничего слышать ни о нем, ни обо мне, ты кинешь конверт в мусор, даже не прочитав обратного адреса. Притом, конечно, что тебе известно, кто мой отец и кем он приходится тебе.

Я написала «мой отец», а должна была написать «наш». Я твоя сестра с отцовской стороны. Он говорит, что о моем существовании ты не знаешь, но о нем самом тебе рассказывали. Надеюсь, память его не подводит и ты действительно в курсе. Если нет – пожалуйста, извини. Я понимаю: не дело узнавать о таких вещах из писем незнакомых людей.

Я много раз пыталась тебе написать. Пыталась представить себя в твоем положении и понять, захочешь ли ты со мной общаться. У тебя своя жизнь, и, может, тебе не нужно, чтобы в нее после стольких лет вторгалась какая-то сестра – до сих пор чужой тебе человек. Этого я знать не могу, но одно я знаю: если бы на твоем месте была я, я бы захотела поддерживать с тобой связь. Захотела бы иметь сестру.

Пишу тебе только сейчас, потому что узнала о твоем существовании всего два месяца назад, после смерти матери. Раньше отец о тебе не говорил – видимо, из уважения к ней. Я пытаюсь смотреть на эту ситуацию с его точки зрения, но все равно на него трудно не держать обиды. Все эти годы у меня была сестра, а я даже не знала.

Об отношениях с твоей мамой отец рассказывал мало. Тем не менее я смогла заключить, что расстались они не по-хорошему. Если ты его ненавидишь и не желаешь с ним встречаться, я пойму. Но я надеюсь, что ты захочешь встретиться со мной. Лично я ужасно хочу, чтобы мы повидались.

Отец болен, поэтому я не могу оставить его и приехать к тебе сама. Буду рада, если ты купишь себе билет в Висконсин, воспользовавшись подарочным сертификатом, который я прилагаю. Надеюсь, ты на меня не обидишься. Я долго думала, уместно ли это, и в итоге все-таки решилась тебе его послать, чтобы не обременять тебя расходами и чтобы показать, что я действительно жду нашей встречи.

Если не сможешь приехать, пожалуйста, хотя бы напиши. Не могу передать, как для меня это важно.

Кирстен Шарпельсен,

твоя сестра

P.S. Здесь, в Висконсине, у тебя есть и другие родственники: еще одна сестра и брат.

Пока Джуди читала, вошел Стив. Сейчас он стоял у нее за спиной и, потирая ей плечи, ждал, когда она закончит. Джуди прочла письмо еще раз – вслух. Она и сама точно не знала, от чего дрожит ее голос: от волнения, злобы или чего-то совершенно другого.

– У меня есть сестра, – сказала она безучастным тоном, расправив листок на столе.

– Две сестры и брат, – ответил Стив, просматривая остальное содержимое конверта.

Почувствовав прилив ярости, Джуди выхватила его у мужа и бросила на столешницу.

– Она высылает мне дорожный ваучер, как будто я… как будто я какая-нибудь беженка!

– Ты действительно была беженкой.

– Тридцать лет назад. Гуманитарная помощь мне давно не нужна.

– Твоей сестре неизвестно, какое у тебя материальное положение.

– Это не повод меня оскорблять.

– Не сердись на нее. Думаю, она не хотела тебя обидеть, – сказал Стив. – Ее отец бросил тебя во Вьетнаме – больше она ничего не знает. Наверное, ей стыдно за то, что он сделал и чего не сделал. Мне кажется, она пытается исправить его ошибки.

У Джуди внутри по-прежнему бушевала злоба.

– «Если бы я была на твоем месте»! Ей не понять, что я пережила! «Расстались не по-хорошему» – остроумная формулировка. Да он нас бросил! Мы могли умереть, а ему было плевать! Даже не представляю себе, что бы с нами стало, если бы мы не унесли ноги из Сайгона до того, как его взяли повстанцы. Они не очень-то жаловали детей врага и женщин, которые таких детей рожали.

Джуди вся тряслась. Горячие злые слезы затуманили ей глаза, и она не могла больше читать. Стив обнял ее, принялся утешать. Она прижалась к нему и, подпитавшись его силой, постепенно успокоилась. Никогда в жизни она так не злилась, не чувствовала себя такой уязвленной. Это удивляло и настораживало ее. В глубине души Джуди понимала, что в письме нет ничего особенно обидного, что нужно скорее радоваться: после стольких лет у нее появилась сестра, которая хочет с ней общаться.

– Он даже не счел нужным самому мне написать, – прошептала Джуди, пораженная тем, насколько это ее обидело.

– Может, он не в состоянии. Если он болеет… – Стив на секунду замолчал. – Вероятно, у тебя осталось мало времени, чтобы его увидеть.

– Думаешь, мне надо его видеть?

– Думаю, тебе надо это хорошо обдумать и поступить так, как ты посчитаешь правильным.

Лицо Стива выражало такое сочувствие, что у Джуди защемило сердце. Муж любил ее так сильно, а Роберт Шарпельсен не нашел в себе ни капли любви к ней. Но у нее есть две сестры и брат.

– Жаль, что она почти ничего о себе не сообщила, – сказала Джуди, просматривая письмо в поисках каких-нибудь подробностей. – Не написала, сколько ей лет, как зовут брата и сестру…

– Думаю, она помладше тебя.

– Ну естественно. Он два года жил с мамой до того, как вернулся в Штаты и женился во второй раз. Точнее, в первый, – поправилась Джуди.

Тует считала Роберта Шарпельсена своим мужем, хотя официально они женаты не были.

– Дело не только в этом. Я по стилю понял, что она молодая. А еще, видимо, у нее есть образование. Она грамотно пишет, пользуется лазерным принтером. Значит, принадлежит к среднему классу или даже к верхам среднего класса. Ну, или стремится туда попасть. Мне кажется, ей лет двадцать пять – тридцать. Ты заметила, что она то использует книжные обороты, то говорит, как взволнованный подросток? Смотри, – Стив указал на один из параграфов, – сначала пишет: «Тем не менее я смогла заключить», – а следом: «Лично я ужасно хочу…». Она старается произвести на тебя впечатление серьезного человека, но молодость все равно дает о себе знать. Похоже, она очень злится на отца за то, что он ей о тебе не говорил.