Книга Рандеву в Лиссабоне - Айрис Денбери

Эффект этих его слов удивил даже саму Дженис, потому что из ее глаз просто брызнули потоки слез. И это было впервые, что она расплакалась в присутствии Эверарда. Он немедленно остановил машину и удивленно уставился на нее:

— В чем дело? Что я такого сказал?

— Ничего. Просто… вы обращаетесь со мной, как с глупым ребенком!

Он обнял ее за плечи и стал своим носовым платком осторожно промокать слезы.

— Это совсем не так, Дженис. Неправда. Я очень хорошо осознаю, что вы совсем не ребенок. Ну где же ваше чувство юмора?

Она немного успокоилась и положила голову ему на плечо, припомнив, что влюбленная женщина не может видеть смешную сторону происходящего с ее любимым мужчиной.

И даже сейчас он продолжал обращаться с ней, как с ребенком, которого надо успокоить, — отбросил упавшую ей на лицо прядь волос и даже запечатлел легкий поцелуй на ее щеке.

— Дженис, я хочу вам кое-что сказать… — начал он.

Она взглянула ему в лицо и опять увидела в глазах тот же мерцающий свет, тот самый, что она неправильно истолковала в первый раз, его взгляд просил и требовал одновременно. Он обнял ее и крепко прижал к себе, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее.

— Давно я хотел… — начал он снова, но тут его прервал ужасный звук тормозов и сигнала. — Черт побери!

Эверард выглянул из окна и увидел, что их хочет обойти грузовик, которому они заблокировали дорогу. Он завел мотор и понесся по дороге, оставив грузовик далеко позади. Дженис молчала, пытаясь догадаться, что же хотел сказать Эверард и не привиделся ли ей мерцающий свет в его глазах. Она взяла в руки упавшую с ее колен веточку, лежавшую между сиденьем и дверцей машины, покрутила в руках несколько секунд, а потом выбросила в открытое окно.

Эверард, похоже, поставил перед собой задачу доехать до Лиссабона в кратчайшее время. Они остановились на ленч в Коимбре. И тут же поехали дальше, не задерживаясь. Он старался не молчать, но говорил больше обо всем и ни о чем в частности, как будто был случайным знакомым, с которым она только что познакомилась и который предложил подвезти ее до Лиссабона. Только один раз он упомянул в разговоре об их работе.

— Кстати, — сказал он как бы невзначай, — помните те данные, которые были мне нужны из Лондона по строящемуся отелю для конференции? В Лондоне я получил их в более полном варианте, что дало нам возможность, рассмотрев их, срезать значительно наши расходы, так что, возможно, это было лишь к лучшему, что вы не успели к тому телефонному звонку.

— Ну что же, я рада, — улыбнулась она. — Итак, мы получили контракт на строительство нового отеля?

— Компания его получит, я в этом не сомневаюсь.

Эта его поправка показалась ей неожиданным холодным душем. Она поняла, что вовсе не должна ассоциировать себя и компанию как «мы». И только тут ей пришло в голову, что, может быть, Эверард собирался сказать ей о том, что они больше не нуждаются в ней, как раз в тот момент, когда их стал обгонять грузовик. Конечно, он собирался сделать это все красиво, обнять ее за плечи, и был готов к тому, что у нее немедленно из глаз польется следующий водопад слез при этой печальной новости. «Дорогая Дженис!» Как сладко звучит, но невозможно после этого собраться и работать. Она могла уже представить себе те слова, которые вертелись у него на языке. Теперь ему придется искать снова возможность сказать ей об этом, но зато она будет теперь к этому готова, вооруженная улыбкой, а не слезами.

Когда они подъехали к Лиссабону, Дженис внезапно вспомнила, что она не заказала им места в гостинице, ведь еще в первый день их пребывания в городе Эверард отругал ее за такую невнимательность. Она и теперь этого не сделала, но она и не имела от него никаких указаний.

— Мы возвращаемся в «Голландию»? — спросила она его.

— Нет. Мы остановимся на день или два в одном из домов семьи Карвалью, потом переедем в другое место.

Новость ее крайне удивила, но, слава Богу, Сельмы и Леоны в городе не было. Когда Эверард заехал в покрытый брусчаткой внутренний двор, который был построен еще для карет, запряженных лошадьми, немедленно вышел слуга и вынес из машины чемоданы. И почти тут же из дома раздался такой знакомый голос:

— Эверард! Вы приехали!

Это была Сельма. Она была очень хороша собой и нежна холодной красотой английской розы, одетая в элегантное шелковое платье цвета голубого сапфира, отороченное белым, тонкие руки были оголены. Теперь Дженис поняла, почему Эверард так спешил поскорее попасть в Лиссабон. Сельма тут же взяла его за руку хозяйским жестом, лишь едва сделав в сторону Дженис легкий кивок и наградив мимолетной улыбкой.

— Дорогой, все готово, — произнесла она.

Идя на несколько шагов позади них, Дженис подумала, что это точное повторение их первой встречи, когда Сельма точно так же увела от нее Эверарда, оставив ее одну в саду. История повторяется, но не совсем так. Теперь Эверард повернулся к Дженис и произнес:

— Мы с Дженис пробудем у вас всего несколько дней. Мы можем и сейчас сразу уехать в гостиницу, но…

Сельма засмеялась своим мягким, музыкальным смехом хорошо воспитанной девушки:

— Но мама настаивает на том, чтобы вы остались у нас.

За обедом снова присутствовало несколько членов семьи, но Дженис не могла припомнить, встречала ли их раньше.

Эверарду был отведен специальный кабинет для работы, где назавтра они с Дженис и начали сортировать целую кучу смет, калькуляций и отчетов, касающихся разного рода строительных работ. После целой недели отдыха Дженис даже была рада сконцентрироваться на этой трудной работе, касающейся будущего строительства гостиницы, ее различных спецификаций и целом ряде документов, написанных от руки разными бюрократами. У нее не оставалось времени задумываться над создавшейся ситуацией и отношениями, сложившимися между Сельмой и Эверардом.

Вскоре после полудня Эверард наконец решил, что дальнейшую работу можно пока отложить, и предложил Дженис подышать воздухом в парке. Это был один из многих парков, принадлежащих этой семье, который она еще не видела.

— Боже, как здесь красиво! — воскликнула Дженис. Двойная арка вела к небольшому овальному бассейну, по сторонам которого росло много цветов: циний, лилий и разных экзотических кустов с незнакомыми названиями. Через небольшие интервалы в бассейн вливались тонкие струи воды, в которых играли потоки света на фоне темной стены разросшихся кустов камелий.

— Это настоящий испанский стиль, — пояснил ей Эверард, довольный произведенным на нее впечатлением. — Это небольшая копия знаменитых садов в Гренаде. Их создал Моорс. Один из членов семьи Карвалью был испанцем, из Андалузии, он и создал большинство садов в Португалии.

— Водяные браслеты, — тихо произнесла Дженис, прислушиваясь к музыке льющейся воды, бегущей по невидимым каналам. Тут и там были расставлены покрытые голубой и белой плиткой скамейки. Плитка была старинная, найденная в разных районах Испании и Португалии. На каждом осколке был разный рисунок — листья, цветы, изображения людей и животных. Дженис остановилась перед одной из скамеек, где был изображен хоровод из собак и куриц, быков и птиц.