Книга Вслед за тобой - Барбара Картленд

Синтия обняла ее покрепче, целуя в щеку.

— Вам надо все окончательно решить, не раздумывая долго. Отец ждет вас внизу, — она взглянула на часы. — Артур, наверно, в церкви. И вы уже опоздали!

— Скажите им, я больна, скажите, умерла! — закричала Микаэла с надрывом. — Хорошо бы и на самом деле! Ах, Синтия, я хочу умереть!

Лицо ее залили слезы. Синтия подошла к звонку.

— Я позвоню Флоренс. Пусть позовет сюда отца.

— Нет, нет! — твердила Микаэла. — Нет, не хочу его видеть! Никого не хочу видеть!

Синтия протянула руку к звонку, но тут за дверью послышались голоса. Микаэла обернулась к ней в ужасе.

— Это отец! — крикнула она. — Не хочу его видеть!

В дверь повелительно постучали. Синтия подбежала и слегка ее приоткрыла.

— Микаэла больна… — начала она было, но вдруг у нее вырвалось изумленное восклицание.

Перед дверью стоял Роберт, а с ним Хью Мартен. Синтия тихонько вскрикнула, но никто ее не слышал. Хью вбежал в комнату, и, следом за ним, широко распахнув дверь, вошел Роберт.

Микаэла по-прежнему стояла у туалетного стола, закрыв руками мокрое от слез лицо. Потом она посмотрела вокруг и увидела перед собой Хью.

На мгновение она замерла от неожиданности, и вдруг из груди ее вырвался крик бесконечной радости, невыразимого блаженства — Синтия никогда до той поры не слышала подобного восторга в человеческом голосе.

Хью прошел через комнату к ней и обнял ее. Он поднял ее на руки, она положила голову ему на плечо, и длинная фата перевесилась через его руку на пол.

— Что они с тобой сделали, любимая? — сказал он с тихой яростью.

— Ах, милый Хью!

Микаэла по-прежнему заливалась слезами, обняв его одной рукой. Они забыли обо всех и всем на свете.

— Все уладилось, дорогая моя, все уладилось.

— Уладилось? — переспросила она.

— Моя жена скончалась вчера, — сказал Хью. Я только сегодня утром получил письмо от Синтии, и сразу прилетел — я был в Швейцарии. Я боялся, смертельно боялся опоздать.

— О Хью!

Он крепче сжал ее в объятиях… наклонился к ней… Синтия, словно очнувшись от столбняка, выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь.

Она тоже плакала от облегчения и счастья. Микаэла спасена, они с Хью вновь обрели друг друга. Синтия прислонилась к двери и стала искать платок.

— Возьмите мой, — предложил Роберт.

Она не видела, что он стоит рядом, и вздрогнула от неожиданности, стараясь улыбнуться сквозь слезы, но его лицо было мрачным. Он протянул ей платок, и она вытерла глаза.

— Спасибо, — поблагодарила она, овладев голосом. — Микаэла уже решила отказаться от этого замужества.

— Почему-то думал, что так все и кончится, — проговорил Роберт.

— А как быть с Артуром… Как мы с ним поступим?

— Я не забыл о нем, — ответил Роберт. — Я уже отправил за ним в церковь машину. Мне жаль парня, хоть я и не испытываю к нему симпатии.

— Может сказать, что Микаэла больна, ему будет не так тяжело, — предложила Синтия.

— Нет, я скажу правду. Сам виноват — что он о себе вообразил, сделав Микаэле предложение? Думать надо было.

В голосе Роберта появились знакомые безжалостные нотки, а Синтия сразу почувствовала облегчение. Роберт подошел к верхней ступени лестницы.

— Машина вернулась, — сказал он. — Идемте, вы поможете мне. Он говорил не допускающим возражений тоном, и Синтия повиновалась.

Разговор с Артуром был не из приятных, но Синтия должна была признать, что тот повел себя на удивление беззлобно.

Роберт изложил ему обстоятельства, после чего Артур встал.

— Мне нечего сказать, Шелфорд; в сущности, я ничего и не собираюсь говорить. Займусь лучше снова фермерством — но опять мне придется сокращать посевную площадь из-за конкуренции со стороны «Берез».

— Не бойтесь этого, — сказал Роберт. — По всей справедливости открою вам секрет — я, наверно, скоро продам «Березы».

Синтия, не выдержав, вмешалась.

— Вы продаете «Березы»? — повторила она в изумлении.

Роберт кивнул.

— Я намерен уехать за границу, но это пока строго между нами. Я вам сообщил об этом, Артур, надеясь, что это послужит некоторым утешением при сложившихся обстоятельствах.

— Благодарю, — сказал Артур. Он помолчал в неловкости, потом оглядел себя, словно вспомнив, что одет к венцу.

— Поеду домой, — сказал он резко, и добавил, — ваш шофер в церкви сказал кое-кому, что Микаэла больна. Буду весьма обязан, если это останется официальной версией для моих соседей и всех в округе. Не хочется выглядеть полным болваном.

Говорил он с обычной напыщенностью, но Синтия от души его пожалела.

— Конечно, — поспешно заверил Роберт. — Что касается нас, это будет единственная версия происшедшего. Позднее, когда вы сочтете удобным для себя, помолвка может быть расторгнута по взаимному согласию.

— Благодарю вас, — снова сказал Артур, и попрощался с большим достоинством.

Проводив Артура до дверей, Роберт вернулся в библиотеку. Он посмотрел на Синтию с выражением, которого она не могла разгадать.

— Спасибо вам за все, — сказал он. — Если бы не вы, Хью не успел бы сюда вовремя.

— Не нужно меня благодарить, Роберт. Почему вы продаете «Березы»?

Он отвел глаза.

— Я уезжаю.

У нее вдруг мучительно сжалось сердце.

— Почему? — воскликнула она.

Наступило молчание, потом Роберт ответил:

— Я должен вам что-то показать.

Он направился к двери, Синтия за ним. К ее удивлению они поднялись по лестнице наверх, и, когда повернули к Южному крылу, ей все стало ясно. На мгновение ею овладел страх и растерянность.

Она не знала тайны Роберта и опасалась ее узнать. Против воли она заставила себя следовать за ним. Он шел, высоко подняв голову, но лицо было усталое, бледное, как полотно.

Роберт раскрыл дверь в коридор этого крыла дома. Как и говорила Сара, все утопало в роскоши, повсюду огромные вазы с цветами. Синтии казалось, они идут, как во сне, даже звук шагов поглощался толстым пушистым ковром. В конце коридора Роберт остановился и первый раз посмотрел ей прямо в глаза.

— Вам не страшно? — спросил он.

Синтия не знала, что ответить. Ей действительно было страшно, но почему — она не могла понять. Роберт открыл дверь.

Синтия хорошо знала эту комнату — спальню своей матери, огромную, просторную, с окнами, выходящими на розарий.

Шторы были опущены. В полумраке благоухали оранжерейные цветы, чувствовался тонкий, еле уловимый аромат пряных духов.