Книга Возраст любви - Даниэла Стил

— Может быть, нам все‑таки стоит попробовать объяснить им… — пробормотала Аманда уже другим, совсем сонным голосом и повернулась на бок.

— Да, дорогая, это отличная идея, — откликнулся Джек, целуя ее в спину. — Мы пригласим их на ужин еще раз. Надо только, чтобы прошло время.

— Да, несколько недель… Отличная идея. Только купи шампанского — мне понравилось твое французское шампанское… — Она уже спала, и Джек посмотрел на нее с нежной улыбкой. Аманда была совершенно исключительной женщиной, и он не расстался бы с ней за все сокровища мира, что бы ни говорили и как бы себя ни вели их дети. Больше того — ради нее он был готов пожертвовать своей жизнью. И, уже засыпая, Джек неожиданно понял, что их любовь — это уже навсегда и что он должен быть с ней, чего бы это ни стоило.

Глава 8

Подошел к концу февраль, наступил март, но Джен и Луиза так и не изменили своего отношения к матери. Джек и Аманда несколько раз говорили об этом, но повлиять на ситуацию каким‑либо образом было не в их власти. Им оставалось только ждать, пока Джен и Луиза образумятся. Между тем Джен перестала даже звонить матери, а Луиза держалась откровенно враждебно и с видимой неохотой разрешала Аманде навестить внуков. Это было тем более странно, ибо Луиза, не особенно любившая отца, должна была отнестись к тому, что Аманда отдала свое сердце другому мужчине, намного спокойнее сестры, но, как видно, законы логики были неприменимы к такой деликатной области, как семейные отношения.

К счастью, Джек и Аманда были настолько заняты друг другом и своими проблемами, что им некогда было как следует задуматься о поведении детей, хотя, возможно, именно их эгоизм и упрямство и послужили причиной того, что здоровье Аманды пошатнулось. Теперь у нее часто болел желудок, хотя раньше она просто не знала, что это такое. От шоколада и деликатесов ее по‑прежнему рвало, и Джек был очень этим обеспокоен. Он несколько раз заводил речь о том, что Аманде следует показаться врачу, но она все не решалась.

— Но ведь это продолжается уже почти целый месяц, — убеждал он ее. — Мы должны выяснить, в чем дело. Вдруг у тебя язва желудка? На ранних стадиях ее можно легко вылечить, но если запустить…

— Вряд ли это язва, — возражала Аманда. — Ведь питаюсь‑то я нормально. Правда, я читала, что язвенная болезнь может развиться и на нервной почве, но мне почему‑то кажется, что причина в другом…

Между тем на протяжении нескольких недель, прошедших после неудачного ужина, она была подвержена частым и необъяснимым сменам настроения. Нередко Аманда впадала в беспричинную депрессию, однако она была склонна приписывать это своим расстроенным чувствам. Реакция дочерей ранила ее сильнее, чем она могла в этом признаться Джеку. Кроме того, раз или два Аманде снились кошмары про нее и Мэтта, который бранил ее и обвинял в разврате и супружеской измене. Любой психоаналитик сразу сказал бы Аманде, что ее преследует комплекс вины, однако она не считала его достаточно сильным, чтобы он мог повлиять на ее чувства к Джеку. Скорее наоборот: она чувствовала, что с каждым днем любит его все больше и что их «роман» уже перешел во что‑то гораздо более серьезное.

В марте Джек пригласил Аманду на вручение призов Американской киноакадемии, которое должно было состояться в этом году непривычно рано. Правда, он уже давно не имел непосредственного отношения к киномиру, однако влиятельные клиенты, которые одевались в его салоне, никогда не забывали пригласить Джека на это престижное и важное мероприятие. Аманда, напротив, в последний раз присутствовала на вручении «Оскара» ровно двадцать восемь лет назад, когда золотая статуэтка за лучшую женскую роль была присуждена ей самой, и ей было очень интересно снова побывать на церемонии. Поэтому она без колебаний согласилась пойти с Джеком на этот кинопраздник. Джек выписал ей из Парижа уникальное платье от Жан‑Луи Шерера — из белого атласа, с расшитыми черным бисером плечами и небольшим шлейфом, который делал платье особенно элегантным.

Когда в день церемонии Джек заехал за Амандой, у него от восторга буквально перехватило дыхание. В новом платье она была похожа на настоящую королеву или на кинозвезду, которой она когда‑то была. Казалось, будто у него на глазах совершилось волшебное превращение и Аманда снова обрела все, что у нее когда‑то было, — все, и даже больше. Она всегда была хороша собой, но теперь ее неземную красоту создавала аура счастья, делавшая Аманду просто ослепительно прекрасной, и Джек на мгновение зажмурился.

— Вот это да!.. — вырвалось у него. Он оказался совершенно не готов к тому, что платье, которое так понравилось ему в каталоге, будет выглядеть вдвое лучше, когда его наденет Аманда. На ней оно смотрелось совершенно восхитительно. Белый атлас облегал ее безупречную фигуру и переливался при каждом движении, а бисер на плечах поблескивал, словно антрацит. Длинные светлые волосы Аманды были собраны наверх и уложены в прическу, из которой спускались на плечи завитые локоны, а кремово‑белая кожа Аманды ничем не уступала шелковистому атласу. Бриллиантовые серьги и такой же браслет, которые она надела к платью, играли при дневном свете и делали ее наряд совершенным.

— Ты выглядишь просто превосходно, великолепно! — воскликнул Джек, слегка переведя дух. — Я еще никогда не видел тебя такой. Скажи, какая сказочная фея собирала тебя на бал? Фотографы, во всяком случае, будут без ума, — добавил он. — Может статься, сегодня тебе дадут второго «Оскара». В номинации «Идеальное воплощение идеальной женщины»…

— Я в этом очень сомневаюсь, — сдержанно ответила Аманда, передавая Джеку свой белый норковый жакет. — Не будешь ли ты так любезен подержать? — спросила она, беря его под руку и увлекая за собой к стоявшему на подъездной дорожке лимузину.

Джек безропотно повиновался. Он был так поражен ее величественной красотой, что все еще не мог опомниться.

Когда лимузин остановился перед широкой парадной лестницей «Раковины» и Джек с Амандой выбрались из машины, собравшаяся у входа толпа разразилась приветственными криками и аплодисментами. Репортеры, поклонники кино и просто зеваки мгновенно узнали Аманду и принялись скандировать ее имя. Как и предсказывал Джек, фоторепортеры обступили их плотной стеной и ослепляли блицами. От шума, ярких вспышек и света установленных на лестнице софитов Аманда слегка растерялась. Она уже успела отвыкнуть от многолюдных толп и всеобщего внимания. От волнения у нее даже слегка задрожали губы, но Джек твердо взял ее под руку и, посмотрев на нее сверху вниз, ободряюще улыбнулся. Он понимал, что с ней происходит, и предлагал ей свою поддержку, и Аманда с благодарностью воспользовалась ею. Выпрямившись, она гордо вскинула голову и, безмятежно улыбаясь, пошла вместе с ним по застланным толстым ковром ступеням. С каждым шагом в ее походке, в ее манере держаться все яснее проступали достоинство, врожденная грация и уверенность в своих силах, которые были присущи Аманде Роббинс — знаменитой кинозвезде. И от этого она стала для Джека еще желанней и дороже.

— Все в порядке? — негромко шепнул он, когда они преодолели половину лестницы. — А то мне показалось, что вы, миледи, как‑то побледнели…