Книга Лжецы и любовники - Джеки Коллинз

Беверли снова глянула на Либерти.

— Тебе надо выщипать брови, — посоветовала она.

— А чем они вам не нравятся?

— Чересчур густые. Слишком выделяются на твоей красивой мордашке. Надо с ними что-то сделать. Сразу преобразишься.

— А я думала, густые брови сейчас в моде, — стала оправдываться Либерти.

— Ошибаешься, милая, — возразила Беверли, нанося Синди на лицо дорогой увлажняющий крем от Питера Томаса Роса.

— Ох ты, как приятно, — проговорила Синди. Ей было приятно, что за ней ухаживают.

— Теперь косметика ляжет ровно, — пояснила Беверли. — Всегда надо сперва увлажнить лицо. За черной кожей требуется особый уход.

— Я запомню.

— А тобой, — Беверли повернулась к Либерти, — займусь, если время останется. Мигом все лишнее уберем.

— Не уверена, что я хочу, — замялась Либерти.

— Брови — эхо как лобок, — невозмутимо объявила Беверли. — Уход тот же самый.

Либерти с Синди ошеломленно переглянулись в зеркале. Неужели им не послышалось?

Загримированная, Синди была похожа на героиню столь модных нынче утренних телепрограмм, когда кого-то из публики приводит в порядок профессиональный стилист. А когда Фантазия принесла ее смехотворный наряд, оказалось, что он прекрасно подчеркивает ее роскошные формы.

— Ты неотразима, — похвалила Либерти, вместе с сестрой возвращаясь на площадку. — Поверь мне, ты в сто раз красивее всех этих девчонок.

— Правда?

— Слушай меня!

— Что-то у меня мандраж.

— Да ты что? Перестань! У тебя же нервы железные! Ты нервничаешь, только если кавалера на субботу не нашла.

Синди расплылась и выставила вперед свой необъятный бюст.

— Да! Я такая! Завоевательница мужских сердец. Вон сколько у меня роскошного тела!

Когда все было отрепетировано, появился наконец сам Прыткий Джимми со свитой. Внешне он был похож на Снупа Дога и на Джонни Деппа. Вроде ничего выдающегося, но что-то в нем было, это что-то подчеркивал и его прикид — мешковатые приспущенные штаны, пиратская бандана на голове и большие черные очки.

Девушки сгрудились вокруг, беззастенчиво пожирая его глазами. Из динамиков продолжала грохотать песня. Он запел под фонограмму, а режиссер, молодой афроамериканец по имени Малик, с черными дредами и очень белыми зубами, принялся объяснять Бенни, какое место на сцене должны занимать девушки.

Либерти с любопытством наблюдала за происходящим. У Синди, несомненно, были железные нервы. Сама Либерти ни за что не смогла бы красоваться в этаком символическом одеянии перед таким количеством незнакомых мужиков и трясти задом перед камерой. Синди же держалась так, словно проделывала это уже сотни раз.

И тут, откуда ни возьмись, появился он. Деймон Доннел. Собственной персоной!

Либерти окаменела. Неужели ей повезло — она оказалась в том же месте, что и Деймон Доннел, и при этом не в роли его официантки! Это было невероятно!

Вокруг него суетились люди, кто-то уже тащил кресло, кто-то издалека махал ему рукой — в общем, все кинулись лизать большому человеку задницу.

— А что, Деймон Доннел имеет к этому клипу какое-то отношение? — наклонилась она к одному из ассистентов, который вился вокруг нее и все предлагал встретиться.

— Босс! — уточнил тот. — Конечно, имеет. Прыткий Джимми ведь у него записывается!

— Серьезно?

— Познакомиться хочешь? — предложил ассистент и придвинулся к ней ближе.

— Еще бы!

— Если вечером пойдешь со мной — все устрою.

— Я помолвлена, — предостерегла она.

— Что-то кольца не видно.

— Кольцо продето в нос моему жениху. Ассистент насупился.

— Умная, да?

— Стараюсь, — сухо бросила Либерти, издалека наблюдая за Деймоном. Расслабленный, уверенный в себе, он был живым воплощением успеха.

Через какое-то время он поднялся и подошел к столу с закусками. Поняв, что это шанс, Либерти чуть не вприпрыжку кинулась к нему.

— Мистер Доннел! — окликнула она, набравшись наглости. Она боялась, что будет хромать. Ну почему она оделась так небрежно — какие-то джинсы с майкой?!

— Да? — обернулся он. — Мы знакомы?

— Я Либерти. Я работаю в кофейне рядом с вашим офисом и каждое утро подаю вам кофе. — Она торопилась, слова путались. — Но вообще-то я певица, я хорошо пою. Мне только нужен шанс. Я думала, может… может, вы найдете время меня прослушать.

Он очень медленно оглядел ее своими темно-дымчатыми глазами. Либерти впервые видела его без черных очков. Таких проникновенных глаз она ни у кого не видела.

— Да, я тебя помню, — наконец изрек он, теребя бриллиантовую серьгу в левом ухе. — Ты та девушка, которая на днях упала. Все обошлось?

Она была поражена, что он ее помнит.

— М-мм… Рука еще забинтована, видите? — пролепетала она. — Но ничего, заживает потихоньку. Мне уже лучше, а нога…

— А здесь ты что делаешь? — перебил он и взял себе морковку.

— Моя сестра участвует в записи. Танцует.

— Нравится песня? — спросил он, откусывая морковку. Он по-прежнему не сводил с Либерти глаз.

— Правду или наврать?

— Валяй, — сказал он с усмешкой. — Что бы ты ни сказала, я знаю: это хит.

— Зачем тогда вы меня спрашиваете? — возразила она. К ней вернулось самообладание.

— Из интереса.

— Музыка мне нравится, а слова ужасные, — быстро проговорила она.

— Неужели? — Он пригвоздил ее взглядом. — Чем же они тебе не нравятся?

— Они дискриминационные по отношению к женщинам. Сексистские слова.

— Я так не думаю. Не вижу в них ничего такого…

— И зря. Вы не правы.

— Я не прав? — Деймон поразился, что какая-то девчонка осмелилась с ним спорить.

— Да.

— В таком случае весь рэп такой.

— В большинстве случаев. Все время о насилии и как бы женщин побольше унизить.

— Рэп — это свобода, милочка.

— Нет. Рэп — это унижение женщин.

— А тебе не доводилось слышать о рэпперах-женщинах?

— Мне нравится Мисси Эллиотт и Куин Латифа, их ранние вещи. А вообще я больше люблю авторов-исполнителей — ну, типа Норы Джонс и Алисии Кейс. Я тоже пишу.

— Да кто сейчас не пишет?

— Я вам говорю: я хорошо пою.

— И еще ты очень самоуверенна. — Он посмотрел ей в глаза. И долго не отводил взгляда. — Ну, вот что. Надо тебе ко мне подъехать, — изрек он наконец.