Книга Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э. - Жорж Ру

Централизация власти и весьма необычное расположение столицы вынуждали правителей Ура развивать систему дорог. Вдоль основных путей были построены крепости с сильными гарнизонами и специальные пункты, где царские посыльные получали двойную порцию еды: первую половину – «за пребывание в городе», а вторую – «на дорогу». Так как купцы вместе со своими караванами передвигались по одним и тем же дорогам, они легко и безопасно перевозили материальные и духовные произведения шумеро-аккадской цивилизации из одного конца державы в другой. Между Эламом и Шумером существовали прочные торговые связи, а относительно малоразвитые области, такие как Северная Сирия, получили от Месопотамии импульс, способствовавший развитию их собственных культур.

Несмотря на огромное количество имеющихся в нашем распоряжении письменных источников, мы еще очень плохо знаем, что представляло собой шумерское хозяйство. По разным причинам еще никто не взялся за изучение 20 000 договоров, поручительств, ведомостей, счетов и т. д., которые уже были опубликованы в надежде, что рано или поздно кто-либо сделает на их основе точные и подробные выводы. Поэтому за деревьями мы не видим леса.

Однако, бегло изучив эти многочисленные, но очень однообразные и краткие источники, мы можем прийти к двум выводам. Во-первых, по ним заметно увеличение роли частной собственности и частной инициативы, а во-вторых, прослеживается расширение влияния светской власти (в противовес духовной) на хозяйство страны. Мы не знаем, насколько велик был частный сектор, но по крайней мере в Шумере (а также, предположительно, в других частях страны) некоторые частные лица владели землей, домами, движимым имуществом, рабами и животными, которых они могли продать на основании договора. Цена зависела от качества товара, места и времени продажи и выражалась в определенном количестве серебра или зерна. В среднем поля и рощи финиковых пальм в Ниппуре стоили около одного шекеля серебра (ок. 7 г) за сар (примерно 10,8 м2); здоровый раб – около 11 шекелей, осел – пять гур зерна, свинья – два гура, а ребенок – одну пятую часть гура.

Зерно для сева можно было позаимствовать во дворце или в храмах за 20 % от его веса, но частные ростовщики выдавали краткосрочные ссуды за 33,5 %. Что касается земли, переданной в аренду, то арендатор, как правило, должен был отдать ее владельцу одну треть урожая. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что многие бедные люди погрязли в долгах и были вынуждены продавать в рабство собственных детей и что очень многие предпочитали работать на местные храмы и на царя, где им регулярно платили зерном, едой и одеждой.

На всей территории Месопотамии храмы оставались крупнейшими землевладельцами. Именно им принадлежала значительная часть драгоценных металлов и скота. На них трудилось большинство работников. Но, в отличие от раннединастического периода, они уже не владели всей страной.

У царя были собственные владения, склады и мастерские, писцы, торговцы, ремесленники, работники и рабы. Для проведения общественных работ он всегда мог привлечь огромное число людей, а его приказы претворяли в жизнь многочисленные чиновники. При этом царь и храмы никоим образом не соперничали друг с другом. Первый традиционно оставался верховным жрецом, а в самом Шумере именно он (не энси) занимался сооружением храмов, делал им богатые пожертвования, назначал верховных жрецов и проводил важнейшие религиозные церемонии. В обмен на это храмы регулярно платили подати, а в случае серьезных кризисных ситуаций позволяли царю распоряжаться своими богатствами. Во многом храмовое хозяйство было подчинено царской власти, и на практике доходы храмов и государства, как правило, неотделимы друг от друга. Так, в Пузриш-Дагане (современный Дрехем), расположенном в нескольких километрах к югу от Ниппура, Шульги приказал построить большое хранилище, куда приводили крупный рогатый скот, овец, коз, привозили зерно, пиво и другие товары со всех концов державы. С их помощью царю как подносили «подарки», так и регулярно выплачивали дань и платили натурой энси различных городов в соответствии с жесткой системой очередности, которая называлась бала.

Писцы, являвшиеся очень узкими специалистами, регистрировали поступающие и исходящие товары с типичной для шумеров тщательностью. Судя по их записям, большинство «отправлений» следовало в храмы Ниппура, крупнейшей религиозной столицы, хотя у нас есть вполне веские основания полагать, что значительная часть скота, приводимого в Дрехем, переправлялась затем в Ур, где его использовали для нужд царского дворца.

Вследствие сосредоточения огромной политической и экономической власти в руках правителей Ура на всей объединенной с административной точки зрения территории страны сложилось общество, находящееся под контролем государства. Частная инициатива оставалась запрещенной и была опасным делом. Жизнь значительной части населения была строго регламентирована, по сути, многие люди находились в положении рабов. Но торговля, ремесленное производство и земледелие, которым оказывало поддержку государство, процветали.

Государство было богатым и сильным. За исключением небольшой гористой местности в Северо-Восточном Ираке, царю подчинялись везде, начиная от Библа и заканчивая Сузами, очевидно даже не пытаясь противостоять его власти. В правление величайших представителей III династии Ура не было гражданских войн или дворцовых переворотов. Численность населения Месопотамии увеличивалась, по всей ее территории строились новые храмы, появлялись новые города и деревни. Блестящая шумерская цивилизация распространилась по всему Плодородному полумесяцу, а сами шумеры благодарили своих богов за свои победы и процветание, посвящая им превосходные произведения искусства и литературы. Вероятно, современники Шульги и Амар-Суэна представляли державу, где они жили, в виде огромного, ухоженного и почти неразрушимого здания. Но солдаты, патрули которых ходили по пыльным дорогам в пустыне, знали, что кочевники всегда в пути. Он пересекали Евфрат и Хабур и стекались в зеленую долину. Пока их можно было сравнить с безвредными небольшими ручейками, но в не столько далеком будущем воинственные племена накроют ее огромным потоком, остановить который не сумеет никто.

Падение Ура

Первые признаки того, что ситуация в стране не так спокойна, как хотелось бы, появились на ее западной границе в правление Шу-Суэна[16] (2038–2030 до н. э.), брата и преемника Амар-Суэна. Подобно своим предшественникам из III династии Ура, Шу-Суэн восстанавливал храмы и отправлялся в походы в горы Загроса, где одержал победу над союзом нескольких иранских правителей. Однако, судя по датировочной формуле, на четвертом году его царствования произошло нечто необычное – в ней говорится, что в этот год Шу-Суэн «построил крепость марту, (названную) «Та, которая сдерживает тиднум». Из других источников нам известно, что марту шумеры называли местность, расположенную к западу от Евфрата, а также ее обитателей. Аккадцы для обозначения этих людей использовали слово тиднум (или чаще амуррум). В настоящее время в этом обширном регионе находится Сирия, включая пустыню вокруг Пальмиры, долину Оронта и горы, граничащие со Средиземным морем. Часть населения тех мест жила в небольших городах и деревнях, но, говоря о марту или амурру (мы называем этих людей амореями), шумеры и аккадцы имели в виду племена, с которыми они особенно часто сталкивались и которые кочевали по Сирийской пустыне и нередко пересекали реки, чтобы выпасать свой скот в степях Месопотамии. Эти кочевые амореи были прекрасно знакомы шумерам еще с раннединастического периода. Они нередко видели отдельных людей, покидавших свое племя, чтобы жить и работать в городах, и «бедуинов», к чьему непривычному образу жизни относились с отвращением и презрением: «Марту, что зерна не знают… Марту, что не знают ни дома, ни города, невежи с гор… Марту, которые выкапывают коренья… которые не опускаются на колени (чтобы обрабатывать землю), что едят сырое мясо, у которых нет дома всю жизнь, которых не хоронят после смерти…» Или так: «Они приготовили пшеницу и гунунуз (зерно) как деликатес, но аморей съест это, даже не поняв, из чего оно сделано».