Книга Засекреченные линии метро Москвы в схемах, легендах, фактах - Матвей Гречко

Предтечу современных диггеров, человека, положившего жизнь на изучение этого загадочного мира, вплотную примыкающего к привычному нам метро, звали Игнатий Стеллецкий. О нем можно найти самые разные отзывы, кто-то считает Стеллецкого «городским сумасшедшим», кто-то — выдающимся, но не понятым ученым. Одно безусловно: был он личностью незаурядной и выдающейся.

Вот это личность!

Игнатий Яковлевич Стеллецкий (1878–1949) родился в селе Григорьевка Александровского уезда Екатеринославской губернии в семье учителя. Окончив Киевскую духовную академию, он уехал работать учителем в Палестину, где всерьез увлекся археологией. В 1907 году, вернувшись в Москву, Стеллецкий поступил в Московский археологический институт и в том же году стал действительным членом Русского военно-исторического общества, а в 1909-м — Москов ского археологического общества.

В отличие от большинства своих коллег, Стеллецкий интересовался не надземной, а подземной архитектурой. Он стал одним из учредителей общества «Старая Москва», но тут же разошелся во мнениях с коллегами. Один из них даже упрекнул Стеллецкого в том, что тот «дерзает посылать археологов туда, куда раньше лишь каторжников посылали».

Поэтому в феврале 1912 года Игнатий Яковлевич организовал Комиссию по изучению подземной старины и сам стал ее председателем. В «Положении о Комиссии по изучению подземной старины», учредительном документе, говорилось: «Комиссия ставит своей задачей выявление и изучение памятников подземной старины, то есть предметов первобытной и бытовой археологии, скрытых в недрах земли временем или волей человека. Но особенно комиссию интересуют всякого рода подземные сооружения, бытовые и военные, сохранившиеся в недрах территории России. В этом отношении во главу изучения ставятся комиссией связанные с подземными замковые и крепостные сооружения, валы, городища, курганы, всякого рода пещеры, погреба, ямины, оседания и провалы почвы, клады и сопутствующие им явления…»

Стеллецкий начал собирать предания, легенды, слухи, свидетельства очевидцев и, если удавалось выяснить что-то конкретное, спешил начать раскопки. Результаты не заставили себя ждать: были обнаружены подземные ходы из Круглой башни китайгородской стены, из Тайницкой башни Симонова монастыря, основанного учеником Сергия Радонежского, современника Куликовской битвы. Кроме этого хода, чье точное местоположение вновь забыто, от монастыря из наземных сооружений ныне сохранилась лишь церковь Рождества Богородицы (близ «Автозаводской»). Там есть могилы героев Куликовской битвы Пересвета и Осляби.

Еще один подземный ход был раскопан Стеллецким на Большой Лубянке в том месте, где в начале XVII века находился двор и дом князя Дмитрия Пожарского, бывшего в 1611 году зарайским воеводой и одним из руководителей Первого ополчения. До нас дошло здание более поздней постройки, но в нем есть стены первой половины XVII века. Интересно, что в 1812 году дом принадлежал генерал-губернатору графу Федору Ростопчину, руководившему московским ополчением и эвакуацией ценностей из города. Считается, что именно сюда привезли раненого генерала Петра Багратиона, и именно в этом доме граф Ростопчин получил депешу о сдаче Москвы Наполеону. В 1842 году здание купил граф Орлов-Денисов, и с тех пор дом значится под его именем. Его точный адрес: ул. Большая Лубянка, дом 14, стр. 3.

Но вернемся к Стеллецкому. Конечно, окружающим он казался странным человеком. Он и его ученики раскапывали заброшенные подземелья без всякого специального оборудования, лишь со свечами и лопатами. Стеллецкий выезжал и в другие города, если узнавал, что там под землей нашли что-то интересное. Это позволило ему изучить «слухи» под псковской крепостной стеной, ход из замка магистра ливонского ордена Вальтера фон Плеттенберга в Риге (начало XVI века), подземные палаты в Торжке и т. д.

В начале 1910-х Стеллецкий серьезно увлекся поисками библиотеки Ивана Грозного. Эта легендарная Либерея изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков. После падения Константинополя книжное собрание переместилось в Москву в качестве приданого византийской царевны Софьи Палеолог, бабушки Ивана Грозного.

Чтобы защитить драгоценные книги от пожара, Софья приказала хранить их в подвале под церковью Рождества Богородицы в Кремле, устроив там специальный тайник. Для его создания был приглашен итальянский архитектор Аристотель Фиораванти. Это было мудрым решением: летописи повествуют о десятках пожаров, опустошавших Москву.

Утверждают, что при сыне Софьи, великом князе Василии III переводом греческих книг занимался выдающийся ученый Максим Грек, позднее при Грозном — протестантский пастор Иоганн Веттерман из Дерпта. Но затем последовали мрачные годы, царь оставил науки и казнить своих подданных и тиранствовать, возможно, он повредился рассудком. Именно в это время Либерея исчезла, предполагают, что она была замурована в каком-то подземном тайнике. Именно его всю жизнь и пытался найти Стеллецкий.

Он изучал архивы, обследовал подземные ходы в Донском, Новодевичьем и других монастырях. Однако его попытки получить разрешение на проведение раскопок в Московском Кремле окончились неудачей. Затем была Первая мировая, потом — революция… Лишь осенью 1923 года И. Я. Стеллецкий вернулся в Москву; его квартиру в Хамовниках реквизировали, архив и библиотеку растащили. Все пришлось начинать заново.

С начала 1930-х годов Стеллецкий сотрудничал с Московским метрополитеном, собираясь создать музей «Подземная Москва». Ученый не забывал о легендарной Либерее. Он обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и в конце концов получил разрешение на раскопки — и обнаружил белокаменный ход под Кремль из угловой Арсенальной башни. Однако в декабре 1934 года, после убийства Кирова, требования секретности резко ужесточились и раскопки запретили. В письмах Стеллецкого говорится, что Сталин лично обещал ему снова разрешить раскопки после войны, но ученый этого так и не дождался. Он умер 11 ноября 1949 года. Его похоронили на Ваганьковском кладбище. Могила его не сохранилась. Его основной труд «Мертвые книги в Московском тайнике» вышел лишь в 1993 году.

Писатель и журналист Глеб Алексеев, автор романа «Подземная Москва» (1925), ставший жертвой сталинских репрессий, был большим другом и учеником Стеллецкого, которого он описал под именем профессора Мамочкина:

«Человечество никогда не могло забыть о «неведомом сокровище», как назвал библиотеку царя Ивана наш историк Забелин. Ее видели многие. В шестнадцатом веке — Максим Грек и Веттерман, ученый патер из Дерпта, которого Грозный пригласил «прочитать ученые книги». Веттерман спускался в подземелье, составил даже «связку», то есть каталог книг, но, испугавшись, что Грозный замурует его как живого свидетеля его несметных богатств в подземном Кремле, уехал из России. В семнадцатом веке о библиотеке Грозного вспоминают в письмах Аркудий, Сапега, Паисий Лагарид. Царевна Софья посылает в подземелье своего дьяка Макарьева. И тот, продвигаясь по подземному ходу, нашел сводчатую камеру с решетчатым оконцем. Он просунул в оконце свечу и увидел заваленные обвалом потолка сундуки. В существование библиотеки глубоко верил Петр I, давший дьяку Конону Осипову средства для ее отыскания, ему же, умирая, Макарьев раскрыл секрет своего спуска под землю. Но только в девятнадцатом веке, словно вняв легендам, живущим до сих пор в русском народе, о богатствах грозного царя, — апологетами библиотеки впервые выступают ученые: Дабелов, Клоссиус, Тремер, приезжавший в Россию в 1891 году для самостоятельных раскопок, Соболевский, Щербатов и Стеллецкий. Щербатов, бывший помощник директора Исторического музея, спускался в подземелье и даже шел его ходами. Он жив и поныне… Но где же она? — место ее пребывания до сих пор не мог точно указать ни один человек. Грозный умертвил всех рабочих, замуровавших в землю его «в переплетах из чистого золота книги». Он понимал, что для того, чтобы сохранить библиотеку для грядущих веков, — мало ее засыпать, надо еще плотно забить глиной самый коридор, «запаковать» тоннель так, чтобы даже в подземелье к нему не было хода…»