Книга Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе - Клементе Гонсалес

Кюбюме — свалка под открытым небом, вокруг заправки с кафе‑баром. Когда‑то это была маленькая деревушка. Все еще можно видеть заброшенные здания и школу с символом серпа и молота. Я уже настолько привык к таким «урбанистическим феноменам», что почти не обращаю на них внимания. Не успел я выйти из машины и осмотреться, меня уже кто‑то зовет с расстояния метров 20. Не выглядят угрожающе, престарелая парочка. Подхожу, приглашают присесть, угощают чаем.

Они — пара из Украины, обоим за шестьдесят, две недели живут на этой бензоколонке, ночуя в машине. Они приехали на своей машине из Украины провести месяц отпуска, из которых половину провели на этой заправке. Странных людей полно в этом мире — может быть, и я сам отношусь к этой категории, — но, ребята, провести две недели в Кюбюме!!! Это все равно, что купить абонемент в клуб мазохистов. Тут нужна смелость льва!

Кюбюме — это тюрьма под открытым небом, куда здесь можно пойти? Они объясняют, что ждут подходящих условий, чтобы выйти на реку. Хотят проплыть 150 км на каноэ в дикой природе, отметив таким образом свой общий день рождения — 128 лет на двоих. С ума сойти!!! По сравнению с ними, то что делаю я, — это как игра в дурака.

Ем и пью в очередной раз на халяву — уже больше чем 9 дней не трачу ни копейки. Гостеприимство в этих местах — жемчуг редкой красоты, но с капризным характером, собирая который, не нужно слишком жадничать…

11 вечера. После трех часов на дороге начинаю сдаваться, — не проехало ни одной машины. Солнце определенно сменило свой стиль — теперь оно одето в красивый бордовый плащ. Только успеваю поставить палатку, вымыть руки в реке, сделать снимки — вдруг откуда ни возьмись появляется маленький фургончик. Останавливается возле бара. Время — 23:15. Бросаюсь к толпе. Тип смотрит на меня и спрашивает, сколько я могу заплатить? Оказывается, это — маршрутное такси. Я на него смотрю с очень решительным видом и говорю: «Я путешественник и путешествую только автостопом. Если вам это не подходит, то я остаюсь здесь».

Несколько секунд он молча меня рассматривает, постепенно до него доходит смысл моих слов. Видно, что его не очень радует перспектива вести безбилетника, но все же он дает мне знак садиться в машину. Благодарю. Черт возьми, вот это подфартило! Одним махом 750 км! Завтра вечером буду в Якутске. Разбираю свою палатку со скоростью пули, прыгаю в машину, и мы начинаем двигаться. Пока, Колыма!..

* * *

Я очень счастлив. Пересеку Колыму меньше чем за 50 часов пути, побив рекорд Антона Кротова, считающийся абсолютным рекордом для автостопщика (приблизительно 52 часа). Правда, радостное похмелье проходит быстро. Я понимаю, что такого места, как Колыма, больше не будет, и возможно, в городе вместе с ней исчезнет и смысл слова «путешественник», а так же ощущение того, что я представляю собой что‑то особенное. Ну да ладно… У меня еще 12.500 км впереди, и вообще, Якутск всегда был для меня мифологическим местом, которое я должен увидеть. Я засыпаю, убаюканный коктейлем из радости и грусти.

В 00:45 нас будят. Надо выходить. Колыма выстреливает свои последние патроны, давя понять, что она еще не закончилась, — пробили колесо. Наш «шеф» — ракета. Он поменял шину меньше, чем за 3 минуты. Судя по тому, как быстро и ловко он это сделал, становится ясно, что для него это — каждодневная практика. Интересно, сколько колес выдержат весь путь?

Отправляемся через несколько минут. 3:30 — снова вынужденная остановка. Мне говорят, что дороги больше нет. Как нет дороги? Что они говорят? Может, я не правильно понял? Ну да… на самом деле, дороги больше нет. Случился обвал, она накрылась тоннами земли. Рабочие уже приступили к делу несколько часов назад, пытаясь сделать «мост‑молнию». Хотя, о чем это я, — у русских такого слова даже в словаре нет (буквальный перевод, так как точного соответствия действительно нет русском языке. — Прим. пер.).

«Где мы находимся?» — «Это Колыма», — отвечают мне с язвительной улыбкой. «Это был риторический вопрос», — говорю я с ответным сарказмом. Возвращаюсь в машину и пытаюсь поспать. Рекорд Кротова может тоже спать спокойно…

Только в 6:50 появляется возможность ехать дальше. Следующие 10 км проезжаем между пропастью и горой, с которой постоянно сыплются камни. Некоторые даже падают на крышу. Мне советуют укрыть голову рюкзаком, или еще чем‑то прочным. Немедленно подчиняюсь, даже не думая о том, что они могут просто пугать меня, — так же, как иногда медведями. Однако остальные тоже накрывают головы, кто чем может. Полчаса по американским горочкам, водителю — нобелевская премия за вождение…

7:45. Колыма никак не успокоится, — прокалываем второе колесо. Все снова выходят. Смотрю на часы. Выехали мы вчера в 23:00 и ровно за 9 часов проехали почти 240 км.

Вижу, «шеф» вместо того, чтобы менять резину, решил заняться «битвой титанов» — бьет по несчастному колесу кувалдой, то там, то сям…

Дорога — буквально река из грязи. У меня с трудом укладывается в голове, но люди здесь живут с этим постоянно, и только тихо ругаются про себя по этому поводу…

* * *

Вот она — Россия. Эти дороги — прямое отражение сущности страны, такой далекой от демократии. На этой дикой земле, в одном из наиболее изолированных мест на планете, сосредоточены огромные ресурсы России (золото, алмазы, уголь, нефть), добыча которых составляет около 60 % ВВП. Как можно было оставить местное население, хотя и немногочисленное, в таких условиях!? Куда идут деньги от русского золота, нефти, угля? В чьих они руках? Олигархов? Почему русские не разозлятся и не перевернут тут все вверх дном, вместо того чтобы в своей обычной манере говорить «нормально!», тихо жаловаться на жизнь и топить свое недовольство в стакане с водкой?!

Боже, по‑моему, в России нет ничего «нормального», но все здесь только и говорят: «Нормально!». Нормально идет их жизнь, все нормально на работе, все «нормально» вообще. Нормально видеть мать, покупающую 4 литра водки на день рождения своего 18‑летнего сына…

Это слово звучит постоянно. Например, на простой вопрос: «У тебя сегодня много клиентов?» — ответ тот же: «Нормально!» Как будто это слово заключает в себе абстрактную концепцию количества, хотя и неопределенную, но понятную для русских.

Я думаю, что это слово хорошо отражает всю ограниченность русских в их подходе к жизни. Вместо черного или белого они предпочитают серое, что очень успешно используют те немногие, кто дорвались до власти. Можно, конечно, сказать, что это моя личная точка зрения, но за огромной властью олигархов стоит именно этот порок русских — всегда занимать нейтральную позицию, не претендовать на большее и оставаться в тени — порок, хорошо выражаемый словом «нормально».

* * *

8:02. Отправляемся. Примерно в обед прибываем в поселок Хандыга. «Шеф» говорит мне, что дальше я не поеду потому, что он берет новых пассажиров. Я, конечно, очень расстроен, так как устал ужасно, поспать мне так и не удалось, а он вышвыривает меня, как какого‑то придурка. Но не возражаю. Забираю свои вещи, смотрю на часы. Да уж, рекорд! Такими темпами я только завтра буду в Якутске! Осталось 450 км, и уже полпервого дня. К моему счастью, какой‑то тип останавливается и спрашивает, куда я еду. Отвечаю, как обычно. Он может подвезти меня только до главной дороги — спасибо и за это.