Книга Час абсента - Нина Вадченко

— Да ну ее на хрен! Кто узнает?

— Не, иди к машине, принеси бочку, — настаивал водитель.

— Ты забыл, ты ее и тащи! — огрызнулся Васька. — Я тут отдохну немного. Может, того… успею трахнуть бабу.

— Только тронь, евнухом отсюда уйдешь! — пригрозил водитель.

— Чего-чего?

— Яйца отстрелю! Марш за бочкой!

Васька хоть и возмущался, но в темноту пошел. Верунчик затихла. Последний шанс уговорить палача.

— Пожалуйста, спасите меня, — тихо попросила она, — если не можете сейчас, то хотя бы шепните завтра кому-нибудь. Я продержусь несколько дней. Ну что вам стоит? Вы же не злой, я вижу. Вы получите свои деньги, а меня найдут «случайно». Я заплачу сколько скажете. И никому ничего не скажу. Клянусь. Зачем вам брать на душу грех?

Водитель ничем не выдал своего присутствия. Будто Верунчик разговаривала с истуканом.

— Несправедливо умирать в таком возрасте, мне еще рожать детей надо… Женщине очень нужно почувствовать себя матерью, у вас же была мама, вспомните ее. А мой ребенок еще не родился…

Если бы кто рассказал Верунчику, какие слова она будет говорить, как будет вспоминать и о Боге, и о грехе, и о предназначении женщины и что все это будет вылетать из нее искренне, — ни за что бы не поверила.

Водитель зашевелился в темноте, и Верунчик замолчала. Вернулся Васька. Он притащил бочонок и бросил его в нишу к ногам женщины.

— Ты не бросай как попало. Переверни отверстием вверх, выдерни пробку, протяни шланг через наручники. Примерь, чтоб до рта дотягивался.

— Шизанутые у нас заказчики, — ворчал Васька.

— Не твоего ума дело. Баба должна выпить это перед смертью. Понял?

— А что там, водка? — Василий оживился и стал принюхиваться.

— Вино. Э-э! Не трогай. Оно может быть и отравлено.

Васька быстро выплюнул то, что успел втянуть в рот.

— Бочонок амонтильядо, — прошептала Вера, — действительно, шизанутые заказчики.

— Готово! Шланг прямо перед физиономией. Пусть пьет, если захочет сдохнуть раньше, — с удовольствием брякнул Васька.

Мужчины с рвением продолжили закладывать нишу. Когда осталось положить пару кирпичей, водитель посветил фонарем в глубь ниши. Задержался несколько секунд на бледном лице жертвы. Верунчик, сжав зубы, не проронила ни звука.

— Жаль бабу, может, пристрелим, чтоб не мучилась? — по-своему пожалел Гренадершу Васька.

— Нет, приказано замуровать живьем.

И водитель положил на цемент два последних кирпича.

* * *

Секретарша Светочка на своем секретарском веку повидала всякого люда. В приемную главного редактора еженедельника «Криминал-экспресс» робко заходили, нагло вваливались, открывали двери ногой, а однажды пьяный в стельку мужик приполз на четвереньках, чтобы журналисты его защитили от побоев разъяренной жены. И такие здесь бывали. За пять лет работы в горячей точке, как называла Светочка свое место за столом, она довела до совершенства умение с первого взгляда определять, что собой представляет человек, чего хочет и чем дышит.

Женщина, которая заглянула в приемную сегодня, поразила Светочку в самое сердце. Черное элегантное платье, черный воздушный шарф, утомленное страданием лицо. Печать горя облагораживала и заставляла трепетать окружающих.

— Мне хотелось, бы увидеть Пономаренко Инну, — тихо и безжизненно проронила женщина. Она поправила на голове невесомый шарф и тоскливо посмотрела на Светочку.

— А Пономаренко сейчас нет, — растерянно ответила Света. Ей хотелось вскочить, придвинуть прямо к двери стул и усадить женщину. Хотелось сказать что-то ласковое, ободряющее.

«Горе у нее, по всему видно, страдает женщина. Какое прекрасное платье, как ей идет», — без всякого перехода подумала Света.

— Я подожду, — вздохнула женщина.

— Конечно, конечно, — засуетилась Светочка, — могу предложить чай, кофе…

— Спасибо, спасибо, не беспокойтесь, я тихо посижу в уголке. — Женщина приложила к глазам платок.

«Молодая, а уже в трауре, умер у нее кто-то, наверное, — сделала заключение Светочка. — Где же носит Пономаренко? Ее такие люди ждут, а ее, как всегда, на работе нет!»

Света приготовила чай и даже поставила перед женщиной конфеты, которые предлагала только самым важным посетителям. Женщина сделала маленький глоток, горестно вздохнула и спросила:

— Что за человек Пономаренко?

— В каком смысле? — растерялась Светочка.

— Она добрый человек?

— Ну да, кажется, добрый. — Светочка внимательно посмотрела на посетительницу. К чему та клонит? Уж не засадила ли Инна Владимировна в тюрьму кого-нибудь из ее близких? Если так, то надо держать язык за зубами. Но ох как любопытно!

— Это хорошо, что добрый. Значит, должна меня понять. — Гостья сняла с головы ажурный шарфик и обдала Светочку облачком дорогих духов.

— У вас горе? — Светочка знала, что не должна задавать подобных вопросов, но сдержаться не могла.

— Пономаренко Инна Владимировна мужа у меня украла, — тихо сказала женщина и приложила платок к глазам. Глаза у нее были сухие-пресухие. «Очевидно, от нервности», — решила Света.

— Как это «украла»? — вырвалось у Светы.

— Счастливая вы, девушка, если не испытывали подобного унижения. Инна Владимировна змеей проползла в нашу счастливую семейную жизнь и отравила мужа.

— Как «отравила»? — Светочка застыла с открытым ртом.

— Вы еще дитя, дорогая моя. Бывают такие хищницы. Муж бросил меня, выгнал из дома, и все по милости госпожи Пономаренко.

— Ой, мамочка, страсти какие! — Светочка прижала руки к груди.

— Пришла с трудом, — продолжала женщина в трауре, — хотелось в глаза ей посмотреть. Да видно, не судьба, пойду оплакивать себя… Извините…

И тут в приемную заглянула «змея-отравительница», которая только что приехала и решила доложиться, что она уже на работе.

— Светочка, я в кабинете, — с лету сообщила она, совершенно не обращая никакого внимания на женщину в черном.

Ошалевшая Света только переводила глаза с Пономаренко на обманутую, изгнанную из семейного очага жену и обратно, на развеселую, энергичную журналистку.

— Свет, что-нибудь случилось? — Пономаренко почувствовала неладное. Слишком поведение секретарши-хохотушки отличалось от обычного.

Светочка вытянула руку в сторону посетительницы и промычала:

— Во-от. Вас ждут.

Та неожиданно обрела резвость и быстро отвернулась от Пономаренко к окну. Светочка услышала, как траурная леди прошипела:

— Вот дура!

Кого она имела в виду, Светочка не догадалась.